Константин Дроздов - Свастика в Антарктиде
Обед удался на славу. Повар, итальянец по имени Энцо Лука, крепыш небольшого роста с роскошными черными усами, приготовил «рояль в кустах» и на десерт подал настоящий праздничный торт. Торт был вкуснейший, и Лука, разрумянившись от удовольствия, слушал восторженные возгласы в свой адрес. Уж не знаю, как Хорсту удалось уговорить такого домашнего по виду и своему характеру человека, как Лука, отправиться в этот смертельно опасный полет. Во многом благодаря живописному итальянцу напряжение последних часов начало спадать. Не хватало только шампанского и вина, но позволить себе выпивку в связи с тревожностью и неопределенностью обстановки мы не могли.
Для меня успех был омрачен рядом обстоятельств — погиб Хорст, пустовало место Зигрун за столом, а на одном из многочисленных обзорных экранов над нашими головами в небе чужой планеты хорошо был виден серебристый корабль марбов. Не явилась к обеду и Мария Орич, что говорило о возникших сложностях при установлении контакта с Шумером. Да и с Шумером ли? Теперь я в этом не был уверен. Но, казалось, лишь Магдалена, сидевшая рядом, ясно понимала мою тревогу. Воспользовавшись тем, что наши соседи за столом — Отто Ран и Аполлон Цимлянский отвлеклись на какое-то веселое замечание за другим столиком, Магдалена наклонилась ко мне и сказала:
— Эрик, все будет хорошо. Мы справимся.
Она сказала это так уверенно и твердо, словно ей все было известно заранее. Я вспомнил об агенте даргонов среди экипажа. А ведь им был один из нас. Или одна?
«Я превращаюсь в параноика», — с печалью подумал я и отправился на смену Готта, несшего вахту в центральном посту «Молоха».
Оставшись в одиночестве на капитанском мостике, я размышлял о том, что мы можем противопоставить возможному вторжению марбов. Единственным действенным оружием были лишь мои личные боевые навыки и «слуга Шумера», припрятанный в арсенале. С досадой я подумал о назревающей необходимости рассказать Отто Рану о марсианской вылазке. Вряд ли ему понравится, что Хорст и я утаили информацию о тех событиях. Хотя об этом, скорее всего, не стоило беспокоиться. Что бы ни подумал оберштурмбаннфюрер, он не будет раздувать «пожар». Он до сих пор даже не заикнулся о странных обстоятельствах, сопутствующих нашему старту. Как весьма умный человек, Ран понимает — мы выживем, только если будем едины и монолитны, как кулак. Раздоров быть не должно, даже если «Молох» набит агентами противоборствующих сторон по самую завязку. Кто бы кем ни был, сейчас мы являемся представителями одной стороны — планеты Земля.
Во второй половине дня, в ходе обхода корабля, я наконец рассказал Рану о событиях на Марсе. Осматривая образец лазерного оружия в арсенале, расположенном все на том же втором, жилом, уровне «Молоха», он долго подозрительно косился на меня и наконец произнес:
— Я думаю, что сокрытие информации о Марсе является преступной ошибкой, но что сделано, то сделано. Говорите, вы добыли два таких экземпляра?
— Один, полагаю, остался в сейфе Хорста.
— У вас есть еще какая-либо информация, которую вы хотели бы сообщить мне, господин фон Рейн?
— Нет, — не моргнув глазом, ответил я.
В полночь я снова заступил на вахту в командном отсеке. К этому времени я уже знал, что Марии не удалось установить контакта с Теей и Гуном. Единственное приятное известие — состояние Зигрун улучшилось. Она уже пришла в себя, но еще не могла двигаться и говорить. Лотта и Магдалена ни на миг не оставляли ее, сменяя друг друга у ее постели, а точнее, капсулы.
Зум отвлек меня. Взглянув на экран, я увидел Курта Грубера у входа в отсек. Тяжелая дверь отъехала в сторону.
— Разрешите?
— Заходите, Курт.
Грубер подошел и протянул мне листок бумаги. Это была та самая радиограмма из Берлина, в которой Гиммлер предписывал арестовать по подозрению в шпионаже меня, Баера и Магдалену. В углу застыли бурые капли крови. Глядя на Грубера, я сложил листок и положил его в свой нагрудный карман.
— Что скажете, Курт?
— Я в это не верю и хочу сказать, что на меня вы всегда можете положиться.
— Спасибо, Курт. — Я благодарно положил ему руку на плечо и понял, что его взгляд устремлен на что-то, происходящее у меня за спиной. Я оглянулся и увидел, что со стороны корабля марбов к «Молоху» медленно движется нечто, представляющее собой куб матового цвета. Я подбежал ближе к экрану и максимально увеличил его размеры, после чего активировал плазменное поле вокруг нашего звездолета. Теперь изображение движущегося в нашу сторону куба заняло почти половину помещения. Вместе с Грубером мы стояли, затаив дыхание, в ожидании развития событий. Когда до «Молоха» оставалась всего лишь сотня метров, куб завис на месте, совсем невысоко над поверхностью планеты. Благодаря отличной оптике казалось, что он висит и медленно вращается прямо передо мной. Время от времени по одной из его двухметровых граней пробегала змейка голубоватых искр. Зажужжал зуммер внутренней связи. Дежурный инженер-техник, видимо взволнованный активацией внешнего поля, пытался связаться с командным отсеком. Куб тем временем стал меняться. Его матовая окраска стала постепенно исчезать, становясь все более прозрачной. Внутри уже угадывались очертания тела, сидящего со скрещенными ногами. Надрывался зуммер. Я включил переговорное устройство.
— Центральный пост, фон Рейн.
— Инженер-техник Пауль Беккер. Чем вызвана активация плазменного поля? Мы взлетаем? Каковы мои дальнейшие действия?
— Включи обзорный экран, Беккер, и жди моих указаний.
— Есть.
Куб стал уже почти прозрачным, и человеческая фигура внутри, вокруг которой он вращался, приобрела уже довольно четкие очертания. Тело человека, если это был человек, обтягивал, словно вторая кожа, блестящий костюм белоснежного цвета. Голова с идеально выбритым черепом свешивалась на грудь.
— Дьявол, что это? — не выдержал Грубер.
— Лучше бы ты его не поминал, — невесело пошутил я.
Человек в кубе поднял голову. Он смотрел мне прямо в глаза, и я знал этого человека. Это был Бруно Лугано. Вернее, это было его лицо.
«Здравствуйте, господин фон Рейн. Помните Бруно Лугано?» — не размыкая губ, произнесло существо в кубе.
— Лугано я помню очень хорошо, но сомневаюсь, что сейчас разговариваю именно с ним.
«Ошибаетесь, господин фон Рейн. — Существо медленно склонило голову набок. — Просто я стал другим».
«И в чем же это выражается?» — мысленно спросил я.
«Это полная и безоговорочная Свобода. Это обретение настоящего смысла жизни и по-настоящему Великой Цели. — Существо сверлило меня взглядом. — Открой шлюз, Эрик. Ты и Магдалена должны присоединиться к нам. Остальные должны быть уничтожены. Им не место здесь. Слишком далеко они зашли».
Я с удовольствием подумал, что, по всей видимости, марбы просто так «Молох» взять не могут. Посланник мои мысли понял, и губы его скривились.
— Ваш корабль беззащитен и будет уничтожен. Людям не место в космосе. Пусть они и дальше на своей планете перегрызают друг другу глотки за лишний клочок суши и поклоняются своим нелепым и давно не существующим божкам. Исключение может быть сделано ради немногих. Если не хочешь спастись сам, дай возможность спастись Магдалене.
— Почему она?
— Отдай. — По лицу «Лугано» пробежала тень. — Отдай ее!
— Смотрите! — Возглас Грубера заставил меня перевести взгляд на другой экран, с видом на корабль марбов. Оспинки мелких разрывов покрыли его длинное тело по всей длине, а несколько мгновений спустя взрывы один за другим стали разрывать корабль марбов изнутри. Куб, в котором находился «Лугано», вдруг затуманился и принял форму шара, после чего стремительно взмыл вверх — прочь от «Молоха» и планеты, на которой мы находились.
В рубку вбежали Отто Ран и Аполлон Цимлянский:
— Что происходит?!
Тем временем на экране куски обшивки и секции корабля марбов, вращаясь, разлетались в стороны. Сквозь хаос этих останков, тараня и расталкивая их в стороны словно ледокол, в нашу сторону двигался гигантский темный диск. На его борту в свете чужого солнца сверкал и переливался герб Великой Шумерской Империи — золотая свастика на фоне серебряного диска.
Земля. Миллиарды людей различных рас и вероисповеданий. Тысячелетия строительства государств и разрушительных войн, взлета культуры и мракобесия. Казалось, воспоминания всех моих предков, разом нахлынувшие на меня, разорвут мне голову. Все, чему когда-либо они были свидетелями — от империи Великого Осириса и до сегодняшнего дня, — все это с бешеной скоростью проносилось перед моим внутренним взором. Вторжение «Святого отряда» и войны атлантов, строительство Вавилона и египетских пирамид, возведение Александрийского маяка и Колосса Родосского, восход и падение Римской империи, зарождение христианства и костры инквизиции, битва за Иерусалим и Бородинское сражение. За секунды я пережил сотни рождений и смертей. Я уже был готов умереть и сейчас, но вдруг голова стала ясной. История человечества и моих предков за прошедшие двенадцать тысяч лет выстроилась в хронологически стройную цепочку. Все встало на свои места, а мой мозг, словно хорошо отлаженная машина, рассортировал и бережно разложил информацию по заранее приготовленным кладовым памяти. И в этот момент, глядя на свастику Шумера, заполнившую собой огромный обзорный экран в центре командирской рубки «Молоха», я осознал, насколько эта история коротка. Несмотря на моря пролитой крови и неисчислимое количество смертей, земляне делали только первые шаги по пути, уготованному Вселенной. История только начиналась, но любой из ее последующих шагов мог стать последним.
