Александр Кучаев - Под новым небом, или На углях астероида
На несколько мгновений сосредоточив внимание на ране, охотник вынул из кармана платок и прижал его к виску. Ткань вскоре намокла, но всё же крови было не так уж много. Значит, пустяк, царапина, не сегодня-завтра заживёт. Удовлетворённо кивнув головой и ещё раз промокнув поражённое место, он подобрал головной убор и увидел в нём два отверстия – входное и выходное. «Проверим ещё раз». С этими словами он вздел его на шомпол от карабина и медленно поднёс к отверстию амбразуры. Спустя мгновение берет сбросило с шомпола – в нём появилась ещё одна дырка.
– Ну, дружок, да ты у нас просто снайпер, – проговорил Игорь, думая о невидимом стрелке.
Он осторожно, чтобы не задеть рану, надел свою фуражку без козырька, затем, подавшись назад, в три приёма спустился вниз и стал пробираться к большому камню сбоку скалы, к заранее присмотренной запасной позиции. Заслышав сзади себя шаги, оглянулся; от реки к нему бежал староста Грюненсдорфа.
– Что происходит, Игорь? Были выстрелы!
– Осторожно, Франц! Они на опушке леса и обстреливают скалу. Давайте к броду! Надо ускорить переправу – здесь становится жарко, не знаю, долго ли я смогу продержаться. Хотя подождите минутку. Мне нужна ваша помощь. Заберитесь наверх и медленно так помаячьте чем-нибудь перед амбразурой. Подразните их немного.
Проводив взглядом взбирающегося на скалу Франца, он распластался на земле и оставшееся расстояние до камня преодолел ползком. Панорама леса открылась под несколько иным углом. Пожалуй, отсюда вести наблюдение безопаснее, чем сверху, скрытнее. Приготовив карабин, он внимательно вглядывался поверх прицела в зелёную накипь лесных узоров. Ну, где ты, голубчик, шевельни веткой, открой личико хоть на полсекунды!
Под прикрытием снайпера из-за кустов на опушке появились четыре фигуры и цепью устремились к скале. Атака! Вот черти, всё у них как на настоящей войне! Со стороны леса раздался сухой винтовочный выстрел. Где-то на верху скалы щёлкнула пуля, посыпалась отбитая каменная крошка.
– Он промазал! – послышался голос Франца. – Пуля попала в бруствер амбразуры!
Игорь хотел перевести карабин на атакующих, как вдруг увидел снайпера – тот приподнял голову, уже без оптики вглядываясь в цель. Игорь нажал на спусковой крючок, в плечо ударила отдача от выстрела, снайпер неловко дёрнул головой, и сомкнувшиеся ветви скрыли его из глаз. В тот же миг Игорь открыл огонь по коммандос, бежавшим к скале; несколькими торопливыми неприцельными выстрелами он загнал их обратно в лес.
Тем временем Франц спустился со скалы.
– Ну что, Игорь, сняли снайпера?
– Не знаю. Но больше он себя не проявляет. Всё, Франц, спасибо! Теперь я справлюсь один. Бегите к переправе, поторопите людей.
Когда Франц с последней группой грюненсдорфцев был на середине реки, Игорь заметил, как слева, метрах в шестистах, вне досягаемости карабина, двое коммандос один за другим пересекают полосу, отделявшую лес от берега. Так, не получилось у них в лоб, решили взять в обход. Игорь посмотрел направо; никого не видно, да и берег в той стороне открытый, оттуда противник не сунется. Слева сейчас тоже никого не видать, но они где-то там, за поворотом. Возможно, они надеются, что их манёвр остался незамеченным. Сколько времени им потребуется, чтобы отрезать его от реки? Выходило – совсем немного.
Оставаться здесь дальше нельзя. Он переместился за скалу и побежал к броду. Франц, замыкая последнюю группу, уже выходил на противоположный берег; вот все они поднялись на обрыв и скрылись за его верхним обрезом. Те двое бойцов противника всё ещё были за поворотом реки. Игорь со всего маха влетел в воду и, подняв над головой карабин, так быстро, как только мог, устремился вперёд. Тарзан, всё время находившийся у переправы, бросился за хозяином и в несколько прыжков нагнал его. Заметив, что псу становится трудно бороться с течением, Игорь пригнулся, подставляя спину, и тот забрался ему на плечи; придерживая его одной рукой, охотник продолжил движение по углублявшемуся дну. Пёс весил килограммов шестьдесят, и тяжесть его тела придавала устойчивости на стремнине. Вот они на середине брода, вот осталось пройти только треть, вот пошло мелководье, и Игорь распрямился, освобождаясь от собаки. Быстро достигнув берега, Тарзан преодолел крутизну и исчез из глаз.
Едва Игорь выбрался из воды, как вокруг завжикало, по гальке, по камням зачиркали пули и с левой стороны Дравы донеслись россыпи автоматных очередей. Берег голый, ощущение – словно поставили к стенке. Пятясь и не различая противника, Игорь сделал несколько ответных выстрелов, бросился к обрыву, поднимавшемуся в десятке шагов, что есть силы, взлетел наверх и скатился в неглубокий долок. Всё, теперь вам меня не достать! И попробуйте сунуться на переправу.
Вот уже и день к концу; на западе, за горами, закатилось солнце, спустя некоторое время на темнеющем небе стали зажигаться звёзды. Там, в вышине, они были неподвижны, редко когда то одна, то другая срывалась вниз и, прочертив огненную трассу, гасла, так и не долетев до земли. А в быстро бегущей воде звёзды прыгали и играли, создавая то фейерверк, то калейдоскоп.
Спустя час после полуночи в небе появился месяц. Левый, освещённый берег стал различаться довольно отчётливо, но там не было заметно никакого движения – коммандос осторожничали, и правильно делали. И река посветлела, словно луна облила её серебром. Только бы не заснуть. Но третья ночь почти без сна настойчиво напоминала о себе; тяжёлая дрёма всё плотнее закрывала глаза, и он не в силах больше с ней бороться. Он подозвал к себе Тарзана и положил его рядом с собой. Тарзан не подведёт и в случае опасности обязательно разбудит его.
Двое суток оставался он на правом берегу притока Дуная. Несколько раз с противоположного берега стреляли из автоматов и винтовки, один раз шарахнули из гранатомёта, но Игорь в этот момент находился на другой позиции; снаряд разорвался метрах в пятнадцати от него, и осколки пролетели мимо. Он не отвечал на пальбу. Единственный раз только, когда утром после первой ночи один коммандос направился к броду, намереваясь, видимо, прощупать оборону противной стороны разведкой боем, Игорь выстрелом из карабина выбил у него из рук автомат. Разведчик быстро ретировался, а Игоря ещё полчаса обстреливали из всего имевшегося оружия. Потом в течение дня с той стороны было сделано только три выстрела.
Следующая ночь выдалась тёмной. И человек, и собака с напряжением вглядывались в непроницаемую пелену, за которой должен был находиться противник, – самая пора для какого-нибудь подвоха. Но левый берег молчал, и никто не пытался переправиться через реку.
Днём тоже было тихо, и Игорь понял – коммандос покинули переправу. И скорее всего, ещё прошлым вечером. Вопрос только, куда они ушли? Вернулись в Гросхауз? Сомнительно. Что они будут делать там без дармовой рабочей силы? А вот переправиться через Драву по другому броду они могли запросто. И снова пуститься в погоню за своими рабами. И не вдоль реки, а наискосок, через лес, чтобы сократить расстояние и, может быть, даже выйти наперерез. Если это так, то Курт, Франц и все, кто с ними, в большой опасности! И не только они, но и экипаж «Ирландии»! Коммандос торопятся догнать беглецов из Грюненсдорфа, вот почему они не стали терять время на него, Игоря. Иначе они давно бы уже ударили ему в спину.
Он встал в полный рост, ещё раз внимательно оглядел противоположную сторону и пронзительно свистнул. Левый берег ответил ему многократным эхо. За рекой, где вчера укрывался неприятель, деловито похаживали несколько ворон, что-то разыскивая и склёвывая, возможно, какие-то крошки, оставшиеся от еды. И никто в него не стрелял. Потому что никого из людей там не было.
– Пошли, Тарзан! – сказал он собаке. – Бить меня некому. Раньше надо было всё сообразить.
* * *Более чем скромный запас продовольствия, который взяли с собой грюненсдорфцы – сушёная рыба, орехи, разные коренья, – закончился на следующий день после переправы, когда вышли к Дунаю. Стали собирать попадавшиеся по пути ягоды, грибы и съедобные травы, но всё это только разжигало голод, терзавший беглецов.
Вечером поставили в реку обе взятые с собой сети. Утром в них оказалось килограммов двадцать пять рыбы. Сварили уху, позавтракали. Еда прибавила сил, люди приободрились и тронулись в дорогу с большей уверенностью в благополучном завершении путешествия.
– Ничего, – приговаривал Курт, – ещё несколько дней, и мы дойдём до корабля. А там как-нибудь всё образуется. Убеждён – хуже того, что мы терпели от коммандос, не будет.
– Не утешай нас, Курт, – отвечали ему. – Главное, теперь мы на свободе. И нас не сломят ни голод, ни другие дорожные тяготы.
