Андрей Круз - Земля лишних. Новая жизнь
— А как они всё это протащили через Проход сначала? — поразился я.
— А они и не тащили. Они захватили не только Проход, но и всю область перед ним с той стороны гор. Там и складировали имущество. А потом, когда минные поля в ущелье уже были обозначены, туда потянулись грузовики под погрузку. А уже потом вся колонна пошла в Береговой.
— Береговой?
— Говорят, что так, — пожал плечами Джо. — Вроде бы командование РА выделило им там огромный участок побережья под расселение.
— И что теперь здесь? — спросил я. — На Дороге в смысле?
Джо усмехнулся.
— Я так понимаю, что все бандиты с той стороны в шоке от неожиданности или просто обделались. Только в зоне Прохода мы насчитали около трёхсот трупов. Три банды были истреблены поголовно, по нашим прикидкам. Маршрута выхода «на охоту» уже не существует, там теперь всё под контролем. Сейчас всё минируется заново и в два слоя. Новых способов пройти на эту сторону они ещё не придумали. Вроде бы пытались выйти в Конфедерацию через долину Большой реки, но… там местность удобная для обороны, в отличие от Угла: тот, кто выходит из ущелья, попадает практически в огневой мешок. Конфедераты поставили там опорные пункты, и РА роту лёгкой пехоты пока туда передвинула — на всякий случай. Заперто всё.
— Значит, можно теперь ездить без конвоев? — обрадовался я, поскольку поездки по Северной Дороге были для нас уже обязательным процессом.
— Пока можно, — подтвердил он. — В одиночку я не стал бы всё же, но с минимальной компанией уже можно.
— А конвойные команды? Куда им теперь?
Джо усмехнулся, покачал головой, сказал:
— Это и есть единственные пострадавшие. Уже начинают искать другую работу. Что-то интересует?
— Никто не продаёт фирму уже с лицензией? — спросил я.
— А, вот ты о чём, — кивнул он. — Надо уточнить. Попробуй, кстати, у своих «ящериц» из Конфедерации спросить — у них ведь даже техасская отдельная лицензия есть. Тоже ведь без работы остаются.
— Это существенно? — спросил я.
— Весьма, — ответил Джо. — Без неё ты можешь взять конвой в Конфедерации и довезти его только до Аламо, где передать местной группе. А с местной лицензией можешь гнать его хоть до Корпус-Кристи… — показал он рукой куда-то за спину, — до самого побережья. Будешь в полном праве оборонять его на нашей территории. Я так понимаю, тебе надо права владения тяжёлым оружием зарегистрировать?
— Верно, — подтвердил я.
— Тогда это оптимальный вариант, поговори с ними. А пока складируй всё у «минитменов». Дорого, но легально — проблем не будет.
— Понял, спасибо, — поблагодарил я и спросил: — А какое отношение к кубинцам в Техасе теперь?
— О чём спрашивать? Лучше некуда, — усмехнулся Джо. — Марии Пилар лучше вообще в городе не появляться — замучают признаниями в любви. Мало того что она всегда была любимицей города — так теперь ещё и слух прошёл, что чуть ли не она одна всё это организовала.
— Пусть мне памятник тогда ставят на главной площади. В откровенном наряде, как Зена — королева воинов. Или — Рыжая Соня. Очень красиво получится, тем более что Зена похуже меня будет, — без излишней скромности высказала свои пожелания к обещанному монументу Бонита.
— И все подростки бросят школу и будут толпиться возле него? — засмеялся Джо. — Нет, уважаемая сеньора, вас — только в скромном и целомудренном наряде воительницы и с винтовкой, как в Старом Свете в каждом городе стоял свой отец-основатель.
— У вас был?
— А как же! Джебедайя Спрингфилд. В енотовой шапке и с ружьём.
Суверенная Территория Техас, г. Аламо
22 год, 33 число 8 месяца, суббота, 29:40
Пересечь Территорию Техас с юга на север удалось за одиннадцать часов. В город въехали глубокой ночью. Все ехавшие с нами устроились в том самом мотеле, в котором обычно останавливались конвойщики — неподалёку от стоянки, а мы заехали с Джо сначала к нему на склад, где поставили грузовик со всем трофейным вооружением, кроме стрелковки, которую всю перебросили в кузов «бандейранте» Марии Пилар — он так и стоял на площадке у Джо. Всё тот же Джо взял с нас обещание зайти к нему завтра в гости на зажаренные на гриле колбаски, после чего мы расстались.
Около полуночи мы наконец заехали к себе во двор. Хорошо-то как домой приехать! Домик в мотеле «Арарат» хоть и выполнял исправно функции нашего семейного жилья, но на самом деле таковым не являлся. Всё же мотель и есть мотель. А здесь… здесь всё своё. Привычный и при этом такой свой стук деревянных ступеней под ногами, когда мы поднимались по лестнице на второй этаж. Привычно включенный свет над входной дверью. Привычный замок, отперев который, распахиваешь дверь — и попадаешь в свой холл, к своей вешалке, своей стойке для обуви. А вокруг… своя кровать, свои вещи, своя кухня, своя кофеварка, в конце концов. В стойке возле стереосистемы стоят привычные компакт-диски, даже набираемая в ванну вода звучит как-то привычно, по-домашнему.
Сколько мы уже здесь не были? Кажется, ровно пятьдесят дней. Вполне достаточный срок, чтобы начать отвыкать от своего жилья. Знаете, как бывает? Не был ты дома месяц или больше, ездил в отпуск или, скажем, в командировку. А потом возвращаешься, заходишь в своё жильё, в котором ты прожил долго, не как я здесь — пару месяцев всего. Осматриваешься вроде бы в насквозь привычном, знакомом до последней черты интерьере — и всё равно чувствуешь, что как будто бы и не знакомое всё, как будто ты видел это на фотографии. Примерно такое ощущение сейчас у меня и возникло.
— Corazon! Наша ванна! — закричала Мария Пилар, бросаясь в ванную комнату.
Я услыхал, как давно закрытый кран фыркнул, плюнул водой — ржавой, судя по взвизгу Бониты, — но затем звук превратился в монотонное журчание вполне стабильной струи.
— Не закрывай пробку, дай ржавчине слиться! — крикнул я из комнаты.
— Не учи — не глупей тебя, — с апломбом заявила Мария Бонита, выходя из ванной и начиная раздеваться на ходу. — Там нет ржавчины, просто воздух в трубе. А вода льётся чистая-чистая. Как я после ванной. Знаешь, какая я после ванной?
— Не-а.
— А я сейчас покажу. Чтобы знал.
Суверенная Территория Техас, г. Аламо
22 год, 34 число 8 месяца, воскресенье, 15:15
Ну почему уже завтра рано утром нам уезжать? Как хорошо было бы пробыть дома хотя бы ещё пару дней, провести их вот как сейчас — вдвоём, в постели, среди своих вещей, и когда утренний солнечный свет падает в своё окно. А ещё сейчас я сварю кофе для обоих, а потом, когда мы его выпьем, мы вернёмся в постель — свою, попрошу заметить. А потом уже будет очередь Бониты варить кофе, а моя очередь любоваться на неё.
Потом, после моего любимого шоу, которое, я напомню, называется «Обнажённая красавица, готовящая капуччино», Мария Пилар всё же оделась и побежала в парикмахерскую, проклиная морскую воду и то, как она действует на волосы, обещая сделать маникюр, педикюр и что-то ещё. Из чего я сделал вывод, что ждать её до обеда нет даже смысла.
Тогда я нашёл в записной книжке телефон Скотта. Напомню — того парнишки, которого нам рекомендовал владелец и президент стрелкового клуба Аламо в качестве продавца в магазине. Скотт жил с родителями — в доме на восточной окраине городка. Трубку сняла его мать, я отрекомендовался и попросил позвать его к телефону. Она тоже поздоровалась, затем я услышал, как она его зовёт.
Извинившись за беспокойство в выходной день, я попросил его на часок подъехать в магазин. Аргументировал тем, что мы в городе проездом, а я завез кое-какой товар, и хотелось бы сразу решить, что с ним делать. Скотт с готовностью согласился и пообещал вскоре быть. Я поблагодарил его и спустился вниз. Открыв заднюю дверь магазина, я начал затаскивать свёртки с трофейным оружием. На судне мы их просто запаковали в куски нарезанного брезента и перехватили армированной лентой.
Действительно через несколько минут раздался треск двигателя, и перед магазином остановился квад «Ямаха-Рэптор», хищная на вид, прыгучая и скоростная штуковина. Скотт прибыл.
Скотт несколько огорчился, что не увидит сейчас Марии Пилар, но это не помешало ему взяться мне помогать с затаскиванием в торговый зал и распаковкой трофеев. Он поинтересовался, «откуда дровишки», разумеется, и я, чтобы совсем не разочаровывать семнадцатилетнего парня, выдал ему подкорректированную версию наших приключений.
Если изложить её вкратце, то звучала она как «новое воплощение Рыжей Сони — брюнетка Мария Пилар Родригез», в компании мужа (меня) и верных товарищей (описаны очень кратко) «взяли контракт» (американцу рассказываю — всё же ему так понятней) на захват судна работорговцев (ну разве плохо, что они такими оказались?), которое перевозило рабынь (семнадцатилетнему парню ведь рассказываю, подростку, ему обнажённые рабыни в цепях и в мрачных трюмах куда как больше понравятся, чем, скажем, малообразованные обитатели Северной Дагомеи), причём перевозило не куда-нибудь, а во дворец халифа (чем не «1001 ночь»? И халиф тут, и рабыни для халифа нехреновые быть должны, знай представляй их себе в цепях и слезах). И не соврал ведь почти! После её подвига по освобождению Дороги от бандитов такая мелочь, как захват судна работорговцев, прошла «на ура». В общем, Скотту история понравилась, и он, со свойственной местным жителям практичностью, предложил продавать историю вместе с винтовками и повысить цены на них процентов на тридцать, потому как почти раритеты. Я обещал поразмыслить над предложением.
