"Фантастика 2025-29". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Белл Том

Вот только Алексей знал, что другого выхода нет. И до чего ж обидно, когда знаешь, что свобода близко, возможно, в нескольких метрах, а добраться до нее никак! Наверное, именно обида была причиной тому, что он врезал кулаком по стене. Врезал почти так же, как недавно по льду. И почти так же, как лед, кирпичная стена пошла паутиной трещин. И эти трещины не были иллюзией. Алексей с удивлением посмотрел на свои сбитые в кровь костяшки. Боли не почувствовал, но зато почувствовал силу. Нет, не силу, а силищу! Словно бы мог он ее теперь черпать полными горстями хоть из озера, хоть из воздуха. Из-за браслета? Браслет согласно мурлыкнул, подтверждая и поддерживая, снова подталкивая к стене.

– Галка, отойди, – попросил Алексей как можно спокойнее, чтобы не напугать, чтобы не опалить ее этой внезапной силищей.

И она отошла, послушно замерла в сторонке, обхватив себя руками за плечи. Алексей снова ударил в стену.

Сначала казалось, что у него ничего не выйдет, а потом, раза, наверное, с тридцатого, кладка начала поддаваться, осыпаться к ногам кирпичной крошкой, оседать в давно высохших волосах красной пылью. Когда стена наконец рухнула, просела с гулким стоном, ослепшему от пота и усталости Алексею показалось, что из одной ловушки они оказались в другой, так темно, так сыро было с той стороны. Но, отдышавшись и перебравшись через завал из кирпичей, он с радостным удивлением понял, что из подземелья они попали в подвал замка. Самый обыкновенный, человеческими руками сделанный подвал. Следом в пролом пролезла Галка, он подхватил ее на руки, бережно опустил на каменный пол.

– Пойдем, – сказал решительно.

Здесь, в почти полной темноте, он ориентировался на удивление хорошо. Возникло вдруг чувство, что все окружающее ему знакомо, что он знает каждый закуток, каждый поворот этого подвала. Чувство это превратилось в уверенность, когда они с Галкой снова оказались перед каменной стеной. Алексею не пришлось искать потайной рычаг, чужая память, которую бережно хранил серебряный браслет, подсказала, что нужно делать, и уже через пару секунд то, что казалось незыблемым, с тихим скрежетом сдвинулось с места, выпуская их с Галкой сначала в закопченное жерло огромного камина, а потом в просторную, напрочь лишенную мебели комнату.

– Вот и все, – сказал шепотом Алексей, а Галка покрепче сжала его руку.

Оставаться в бездействии Кузьме было тяжко. На месте, в детской комнате, его удерживала лишь малышня. Дети долго не могли угомониться, расспрашивали про Галку. Пришлось соврать, что она на танцах в городе, уехала с комсомольцами, чтобы развеяться. Кажется, они ему поверили, хоть и не сразу. Правду знал только Марк. Мальчонка смотрел на Кузьму с такой тревогой, что душе делалось не только тяжко, но и больно. А он уже и помнить не помнил, как может болеть душа. Хорошо хоть укора во взгляде Марка не было, хорошо хоть не спрашивал, отчего Кузьма отсиживается в замке, вместо того чтобы искать Галку. Может, и думал малец что-то этакое, но предпочитал молчать. Он уснул самым последним, обхватил руками громко урчащую трехцветную кошку, привалился спиной к стене, да так, сидя, и заснул. А Кузьма, наоборот, встал с места, принялся кружить по комнате. Обыскать бы замок еще раз, но детей одних оставлять страшно. Если албасты явится в его отсутствие, может случиться самая настоящая беда.

От тяжких мыслей отвлекал волчий вой. Судя по всему, волков было несколько, они кружили возле замка, но близко подойти не решались. На чей зов явились и по чью душу? Эх, лучше, наверное, такое и не знать.

Кузьма как раз выглядывал в окно, когда услышал в коридоре шорох. Первым делом он схватился за серебряный нож. Албасты никогда раньше не предупреждала о своем появлении, но кто ж ее знает! В дверь тихонько постучали, слишком деликатно для чужака, а албасты та и вовсе не стучится.

– Дядька Кузьма, – позвал тихий девичий голосок, и от сердца тут же отлегло. – Это я, Галка.

Стараясь не разбудить ребятню, Кузьма отодвинул засов, впустил в комнату Галку и Алексея. Выглядели они странно. Оба в насквозь промокшей одежде, а Алексей еще и босой, со сбитыми в кровь костяшками пальцев. Оба с припорошенными пылью волосами и сияющими глазами. И если у парня глаза светились по причине крайнего возбуждения, то у девочки… Кузьме не нужно было долго думать, чтобы понять: вот она и проснулась – серебряная кровь, вот и превратилась девочка в точную копию своей бабки! Серебро волос, серебро глаз и сила, серебром этим дарованная. А как превратилась, через что прошла, чтобы вековой дар получить, думать не хочется. Не даются легко такие вещи.

Да и не только Галка прошла. Вон и на Лешкином запястье браслет приметный. Знал Кузьма, кому этот браслет раньше принадлежал, знал, у кого потом хранился. Не знал он одного – что все это может значить. Он молча обнял их, каждого по очереди, а потом сказал:

– Сейчас одежу сухую принесу.

Они не стали спорить. Они стояли, прижавшись друг к другу, словно только в этих тесных объятиях и черпали тепло. Да, так и есть, окрестила их судьба, связала накрепко серебряными узами, которые покрепче стальных канатов будут.

Переодевались они быстро. Галка – спрятавшись за печкой, а Алексей прямо посреди комнаты, не таясь. Переоделись и вместо того, чтобы притулиться к горячему печному боку, снова притулились друг к другу.

– Рассказывайте, – велел Кузьма и, многозначительно посмотрев на Алексеев браслет, спросил: – Она дала?

Кто «она», парень понял сразу, кивнул, свободной рукой ласково погладил браслет. Кузьма его понимал, сам нет-нет да и прикасался к костяной рукояти своего кинжала. А вот рассказ ему не понравился. Ох как не понравился! И та его часть, которая касалась человеческого вероломства, и та, что с человеческим не имела ничего общего.

Много лет назад Желтоглазый был пойман в ловушку. С каждым годом он слабел, но не умирал, а ярость его становилась все сильнее, все разрушительнее. Уж не эта ли ярость не позволяла ему умереть окончательно, заставляла манипулировать слабыми духом людьми точно марионетками, подначивать их на дурное? Однажды Желтоглазый попытался уничтожить Анну, Галкину бабку, а теперь вот почти дотянулся до девочки, почти убил. Если и была в нем когда-то жалость к собственным потомкам, то давно уже кончилась, сгорела в желтом огне нестерпимой злобы.

И если с Желтоглазым Кузьма ничего поделать не мог, то с Мефодием пришло время поговорить по душам. Остров большой, в замке подземелий хватает. Если и исчезнет вдруг этот упырь, никто о том особо жалеть не станет. И никакая Аделаида Кузьму не остановит! Давно надо было поквитаться с подонком!

Он обвел взглядом спящих детей, посмотрел на Галку. Теперь она в силе, теперь кровь ее проснулась. Если даже и явится албасты, Галке бояться нечего, и ребятишек она защитить сумеет. В этом Кузьма не сомневался. Как не сомневался он и в том, что Алексей его одного за Мефодием не отпустит. Ну, так тут он в своем праве! Если захочет мести, Кузьма противиться не станет. Да только не тот Алексей человек, чтобы совершить самосуд. Пусть даже судить придется настоящую гадину. Вот тогда-то Кузьма и сгодится.

– Галка, ты запрись, – сказал Алексей и не таясь поцеловал девочку в губы. А она зарделась от смущения и молча кивнула в ответ. – И никому, кроме нас с дядькой Кузьмой, не открывай.

Расстаться им было тяжело. Кузьма это понимал, оттого и дернул Алексея за рукав, почти силой вытаскивая из комнаты. По коридору второго этажа они шли тихонечко, не хотели спугнуть Мефодия раньше времени, но, кажется, все равно спугнули, потому что в сонной тишине дома вдруг отчетливо послышался скрип открываемой двери. Или закрываемой!

Вниз они слетели бегом, уже не особо таясь. Первым делом бросились к выходу. Так и есть! Тот, кто вышел из дома, так сильно торопился, что не успел запереть за собой дверь. А снаружи была непроглядная мгла, хоть глаз выколи. С неба пропали и звезды, и луна, вместо их холодного света на землю теперь струилась чернота. Они пробовали бежать следом за Мефодием, хотели отыскать следы. Все тщетно! Не сейчас, не этой волчьей ночью. Волки выли теперь уже совсем близко, не в две глотки, а в дюжину. Подумалось, что волки запросто могут сделать то, что не удалось сделать им самим. Пусть бы…