Дмитрий Силлов - МКАД
И вновь возник в моей голове неразрешимый вопрос: какую же уйму энергии нужно было затратить на эдакий защитный купол? И где взять ее столько, чтобы поддерживать столь грандиозное энергетическое поле?
Правда, пока Данила рассказывал, у меня потихоньку начала выстраиваться некая логическая цепочка. Слабенькая пока, но достаточно безумная для того, чтобы ее стоило проверить.
— К МКАД вам, говоришь? — вздохнул я. — Нам, по ходу, туда же. Получается, помимо сталинского бункера еще один остров в Измайлово имеется. Вот его-то мы и собираемся посетить… Ну что ж, друзья, очень рад снова всех вас видеть. Также весьма хорошо, что у нас снова одна общая цель. Командой воевать оно всяко сподручней. Так что — по коням! В салоне БПМ возьмите автоматы. Только сменных магазинов маловато, так что стреляйте экономно.
Я кивнул на броневик.
Второго приглашения не потребовалось. Данила, Фыф и Настя полезли на броню. Дружинник облизнулся было на «Корд», но я погрозил ему пальцем. Данила парень увлекающийся, любящий поливать из пулемета как из шланга. А у нас с лентами напряг. Так что покамест пусть за крупнокалиберной артиллерией посидит снайпер, а не разудалая машина для убийства…
Так и не дождавшись ни слова, ни хотя бы кивка от Данилы и его товарищей, громадный мужик с мольбой посмотрел на меня. Ясно, чего ж тут неясного. Одному в этих местах ловить нечего, и выбраться отсюда в одиночку не получится. Вон над МКАД какое зарево разгорается. Думаю, если кто рискнет туда сунуться, или поджарится заживо, или лучевая болезнь обеспечена.
— Ты — в салон, — сказал я. — Будешь магазины снаряжать. Умеешь?
Мужик быстро кивнул. Значит, не умеет, но согласен на все, лишь бы не оставили здесь. Черт, не люблю трусов. Но и бросать живого человека на верную смерть — тоже не мое. Ладно, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Фыф покажет, как управляться с магазинами и пулеметными лентами, а в остальном пусть сидит здоровяк в машине и носа наружу не кажет. Иначе пришибу ненароком.
— А меч его взять можно? — спросил осмелевший мужик, косясь на оружие Тимохи, лежавшее рядом с трупом. — У меня только шалапуга, больше нет ничего.
Я покосился на рукоять боевой плети, торчавшей из-за пояса гиганта. Хотел сказать, мол, недостоин ты меч героя носить… и передумал. Тимоха просил матери последний привет передать. Передам я привет, это непременно. И меч сына заодно. Пусть у старухи хоть какая-то память будет. Но до той поры таскать с собой нелегкую железяку мне точно будет не с руки.
— Бери, — разрешил я. — И храни этот меч как зеницу ока. Вернемся в Кремль — отдашь.
Мужик кивнул, подобрал оружие мертвеца и полез в салон через заднюю дверь, приказ выполнять. Ну и бес с ним.
В то время, пока мы поминали Тимоху и решали, что делать дальше, в окрестностях было тихо. Видать, группа Данилы наткнулась на небольшое семейство сиамов, охотящихся отдельно от основной группы. Хотелось бы верить, что на трех мутантах и заканчивается местная популяция этих жутких тварей. Но я реалист, привыкший ожидать от жизни только самого худшего. И искренне жаль, что я так редко ошибаюсь в своих предположениях.
Судя по карте, ехать нам осталось немногим больше километра. Ну мы и поехали. Я вновь разместился у пулемета, Ион рядом, наполовину высунувшись из люка. Два задних люка заняли кио и Данила с автоматами наизготовку, фланги контролируют. В салоне недовольный Фыф учит Орясу (имечко, кстати, подходящее) уму-разуму, а Колян занимается апгрейдом культи манипулятора — размотал проволоку, отломал у АК приклад и теперь мини-сваркой намертво присобачивает «Калашникова» к своему стальному телу. Офигеть, короче. Когда мы отъезжали от школы, он подергал меня снизу за штанину и попросил ему штатный штык-нож к автомату раздобыть.
— Подствольный гранатомет не нужно? — поинтересовался я. — Прицел НСПУ, рельса Вивера, планка Пикатинни не требуется заодно?
Робот слегка подвис, потом выдал:
— Мой подумать.
И исчез в недрах бронеавтомобиля. Наверно, думать пошел.
Я тоже думал. О том, как это всегда хреново, когда вокруг слишком тихо. Ни рукокрылов в небе, ни ворон, переживших и войну, и постапокалипсис, ни мелких мутировавших тварей, которые обычно при любых обстоятельствах шныряют в кустах и в придорожной траве. Такая вот мертвая тишина — это всегда подозрительно и плохо на войне. Я уверен: все живые твари, гораздо тоньше человека чувствуя незримые эманации смерти, стараются свалить подальше либо затаиться в своих норах и гнездах, чтобы переждать в безопасности ужас скорой, неизбежной битвы…
Броневик катился медленно, словно крался между домами. Мы проехали мимо трех застывших на рельсах трамваев — новеньких, словно только что с завода, — мимо остановки с табличкой «16-я Парковая ул.», мимо магазина с надписью «Цветы» над входом…
— Вот, значит, как народ раньше жил, — тихо сказал Ион. — А я все мечтал глянуть, как оно было до войны. Ну вот, глянул. Только жутко как-то. Будто живые люди вот-вот выйдут из домов. Но нету их. Умерли. А те, кто выжили…
— А вот и те, кто выжили, — выдохнул я, резко доворачивая ствол пулемета вправо.
Домов больше не было. Вместо них впереди рядами тянулись парники и теплицы. Видимо, было здесь до войны грандиозное сооружение декоративного садоводства неясного предназначения. Во-первых, на кой таких размеров? Во-вторых, кто ж так строит, что при всем желании ни пройти ни проехать, сплошной лабиринт из длинных, приземистых конструкций, в которых, кстати, до сих пор виднеется из-под прозрачной пленки какая-то мутировавшая флора. И не просто виднеется, шевелится даже. Наверно, оттого, что из этих парников наружу хором лезут те самые нынешние жители Москвы, о которых только что говорил Ион. Те, кто выжили…
Шерстяной оказался прав. Их действительно было два вида. Только я сильно затрудняюсь сказать, у каких именно особей было меньше человеческого — у тех, на чьих спинах рюкзаком прилепился сиамский братан, просунувший морду и лапы сквозь гуманоидное тело, или же у вторых, которых очень трудно описать при всем желании — уж больно омерзительные твари сейчас смотрели на нас, пуская гнойные, голодные слюни.
Сильно вытянутое, сегментированное тело, абсолютно непохожее на человеческое. По бокам — то ли руки, то ли ноги, не понять. Нечто среднее. И этих ногорук по десять штук с каждой стороны. Эдакая сосиска с кучей конечностей, сильно смахивающая на гигантскую сороконожку. Спереди — два щупальца с хорошо знакомыми саблевидными когтями. А на спине — крупный нарост, внутри которого через тонкую, прозрачную кожу хорошо видна… человеческая голова. До ближайшей твари было не больше пятидесяти метров, и я отлично видел, как изо рта головы льется, обильно стекая вниз по подбородку, то ли слюна, то ли блевотина. Абсолютно белые глаза кошмарного мутанта были устремлены на нас, и я почувствовал, что еще немного — и я сам, по своей воле вылезу из броневика и пойду вперед… Потому, что мой далекий потомок голоден… Потому, что я должен…
