"Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Кюнскен Дерек

– А преступники? Террористы? Душекрады? Генералы? Кто может решить, в чьих руках должен оказаться этот порошок? – Фен схватил пригоршню порошка и позволил ему просыпаться между оставшимися пальцами.

Невольно улыбнувшись, Нилит откинулась на спинку стула.

– Все верно. Возможно, такие вещи не стоят серебра и самоцветов.

Ответить Фен не успел. Эбер постучала костяшками пальцев по стойке.

– Ванна готова.

Нилит была готова ее расцеловать. Возможно, аммита все-таки ударила ей в голову.

Загнав Фаразара в свою комнату, она пошла за Эбер в маленькую выдолбленную камеру, в которой был выход на двор. В камере стояло большое корыто, над которым поднимался пар. В очаге горел огонь, на котором грелись горшки и кастрюли с грязной водой. Эбер вылила воду из нескольких горшков в колоду, а затем двинулась к выходу.

– Надеюсь, меч того стоит, – буркнула она, закрывая за собой дверь.

Первое погружение в воду всегда было самым особенным, и ему лишь немного уступало полное погружение. Не теряя времени зря, Нилит осуществила и то и другое.

Ванны всегда казались ей странными: они выглядят так роскошно и невинно, но чтобы убить человека, нужно просто опустить его голову поглубже в воду и немного подождать. Удовольствие было неразрывно сплетено с опасностью.

Горячая вода прогнала все подобные мысли. Она заставила Нилит вспотеть, но ее теплые объятия растворили напряжение в мышцах, успокоили сердце и заставили Нилит опустить голову на грудь.

Нилит задрожала – то ли от расслабления, то ли от восхитительного    спокойствия, то ли от того, что ее наконец-то догнала тревога. У нее защипало в глазах. Расплескивая воду, она стала соскребать песок с рук и шеи и дергать за волосы, чтобы отмыть их от земли. Все это она сопровождала невнятным бормотанием.

Когда наконец у Нилит перехватило дыхание, она замерла и вгляделась в свое отражение в воде, которую накрыла тень от ее спутанных черных волос. Чем меньше шевелилась Нилит, тем более четким становилась отражение. Вода из Никса запечатала ее раны на лице. Синяки и огромные мешки под изумрудными глазами остались. В углу рта виднелось место, где не хватало зуба. Один глаз твердо вознамерился и дальше оставаться красным.

Нилит со вздохом прислонилась к стенке ванны. Она знала, что вода неизбежно начнет остывать, поэтому впитывала тепло каждой крупицей тепла. Ей было плевать на то, как песок и дерево царапают ей спину, и на то, как вспыхивает боль в каждом волдыре на обожженных плечах, и на тот факт, что она сидит в корыте, и на то, что входная дверь яростно стучит… Нилит занимала только неподвижность воды, обнимающей ее. Никакого скачущего коня. Никакой боли, вызванной необходимостью оглядываться. Никакого резкого ветра, толкающего ее вперед. Только неподвижность.

Нилит оставалась в воде, пока та не остыла.

Глава 21. Рассуждая гипотетически

Сизин расхаживала. Сизин обожала расхаживать – так она успокаивала то, что люди низшего сословия назвали бы «нервами». Ее беспокойство было на более высоком уровне, чем у всех – не суета, а вынужденная бодрость. Ведь на Сизин, в конце концов, лежало бремя империи.

– Где он, Итейн?

Призрак, растянувшийся на обтянутой бархатом скамье, выглядел усталым. Сизин была рада, что хотя бы на этот раз он оделся так, как требовало его положение – в длинное угольно-черное одеяние, украшенное королевскими цветами – бирюзовым и песочно-желтым.

– Скоро должен быть здесь. Он сказал, что придет.

– «Скоро» – это не точное время. И прямо сейчас «скоро» – это уже поздно. Я не потерплю…

– Опозданий, – закончил фразу Итейн, прерывая Сизин. – Я напомню ему об этом, когда он появится здесь.

Сизин пролетела мимо Итейна, чтобы ткнуть в него пальцем, на кончике которого сидел острый медный наперсток.

– Ты какой-то мрачный в последнее время. Более упрямый, чем обычно. Что с тобой? Я чего-то не знаю? Может, тебя нужно продать?

Итейн скривился. На его голубых парах прорезались еле заметные морщины. Когда он умер, ему было около пятидесяти, но Сизин казалось, что он значительно старше. Возможно, под действием тяжелой работы и времени тени действительно на каком-то уровне стареют. Годы всегда оставляют отметины на душе.

Сизин остановилась и скрестила руки на груди, хрустнув шелком.

– Выкладывай.

– Вся эта история с Темсой и его тенью. Им нельзя доверять, но вы, похоже, несетесь во весь опор в сторону дружбы.

– Я никуда не «несусь», тень. Я маневрирую. Я делаю шаг в сторону. Я парирую. И мне нужен не друг, а временный союзник – такой, которого я могу контролировать до тех пор, пока не перестану в нем нуждаться. Союзник, который примет удар на себя, если нужно.

– И этот Даниб…

– Немой, который, по твоим словам, продал себя обратно в рабство.

– Он самый. Я никогда ему не доверял. Он был в культе Сеша уже сотни лет, а после такого из культа просто так не уйдешь.

– Вот как? – Сизин удивленно посмотрела на него.

Покачав головой, Итейн зажевал губами, обдумывая слова. Но, прежде чем он успел их озвучить, кто-то робко постучал в большие двери в соседней комнате, и Итейн практически взлетел со скамьи.

– В чем дело? – завопил он через замочную скважину.

Из-за слоев дерева, стали и слоновой кости донесся приглушенный голос.

– Посетитель к ее высочеству! Имя назвать отказался. Средних лет, невысокий. С бородой. С тростью и… орлиной ногой. С ним большая тень и телохранитель. Выглядит подозри…

– Впусти их!

– Серьезно?

– Впусти их. Таков приказ будущей императрицы!

– Будет исполнено!

Когда Итейн вернулся, Сизин ткнула его снова – на этот раз в центр лба. Он поморщился, и она заметила, как вспыхнул бледный огонек гнева в его глазах.

– Ты дурак, если думаешь, что я этого не вижу, старая тень. Я много лет наблюдала за тем, как гримасничают и пожимают плечами сереки, уверенные в том, что молчание станет щитом для лжи. Ты сомневаешься во мне, твоей госпоже, и это крайне меня тревожит. Ты должен не сомневаться, а просто выполнять приказы, – сказала Сизин. – И я не позволю, чтобы твое скверное настроение сорвало мои планы на этот вечер. Все ясно?

Итейн вяло улыбнулся.

– Как вам угодно.

– Отлично. А теперь приведи мне этого человека.

Призрак зашел в соседнюю комнату, положил руки на замки и, бросив взгляд через замочную скважину, повернул их. Шесть раз резко лязгнул металл, и дверь с шипением открылась. Из коридора донеслось звяканье доспехов, и через несколько секунд в роскошной комнате по периметру встали десяток солдат. Они были с головы до ног закованы в серебро и голубую сталь, а их мечи, в соответствии с королевской традицией, уже были наполовину обнажены.

Сизин уселась на длинной кушетке – слегка отклонившись на спинку, но по-прежнему прямая, словно копье; один локоть поднят, ладонь закрывает лицо, другая рука лениво помахивает узким серебряным бокалом, наполненным пряным вином. Арк буквально жить не мог без пива, и именно это делало пиво напитком простонародья. Сизин была выше этого.

Итейн остался в коридоре, дожидаясь, когда Темса поднимется на вершину Иглы. Даже при наличии огромных лифтов с часовыми механизмами и тысячи призраков вверху и внизу, которые работали рычагами, приводя эти лифты в движение, подъем занимал целую вечность.

Когда Итейн наконец появился в дверях, Сизин мило улыбнулась – эту улыбку она создавала много лет. Секрет заключался в том, чтобы показать зубы, но не полностью. Она хотела выглядеть дружелюбной, но отстраненной, уверенной в себе, но при этом обаятельной. Но когда в ее покои вошел босс Боран Темса, Сизин почувствовала, что с трудом может хоть как-то улыбаться.