Уильям Форстен - Боевой гимн
— Ганс?
Во взгляде Кетсваны читалась тревога.
— Ничего. Этот ублюдок ничего мне не сказал.
Глава 9
— Убавить ход, так держать! Так держать, чтоб вам!
Стоя на капитанском мостике, адмирал Буллфинч следил за дирижаблем, летевшим в тридцати футах над его кораблем, и бормотал себе под нос ругательства. Они теряли драгоценное время: шедшему со скоростью одиннадцать узлов «Питерсбергу» пришлось свернуть с заданного курса и встать против ветра.
— Иванович, возьмите пару матросов и принесите шесть канистр с сырой нефтью. Может быть, им нужно топливо.
Гардемарин козырнул и исчез в трюме. Буллфинч не спускал глаз с дирижабля. Конструкторы «Питерсберга» явно не предполагали, что ему придется совершать стыковку с летательными аппаратами. Две дымовые трубы, возвышавшиеся в средней части корабля, торчали над водой на добрых двадцать пять футов. Если Петраччи заденет одну из них, может произойти катастрофа.
Из гондолы дирижабля высунулся конец каната, и, к своему изумлению, Буллфинч увидел, как из люка в днище «Летящего облака» появились чьи-то ноги и какой-то человек, обвязанный вокруг талии тросом, заскользил по канату вниз.
— Андрейович! — завопил Буллфинч. — Свистать наверх горнистов и морпехов!
Ноги Эндрю наконец коснулись палубы, и он с облегчением перевел дыхание. Двое матросов помогли ему развязать трос. Буллфинч ринулся ему навстречу со своего мостика, а морские пехотинцы и горнисты, возникшие из трюма, как чертики из табакерки, выстроились почетным караулом для встречи высокого гостя. Горнисты начали играть приветственный марш.
— Замечательно, Буллфинч, я в полном восторге, — скороговоркой произнес Эндрю, в последнюю секунду вспомнивший, что сначала надо отдать честь знамени, а только потом капитану судна. — У вас на борту есть запасы сырой нефти?
— Около тридцати галлонов. Сейчас их доставят на палубу.
Секунду спустя из трюма вынырнул Иванович, несший в руках две пятигаллоновые канистры, вслед за ним появились двое матросов, тащивших еще четыре наполненные топливом жестянки. Один из них привязал три канистры к тросу с «Летящего облака», и их моментально втянули на дирижабль. Тут же авиаторы снова сбросили вниз веревку, и матрос обвязал ею три оставшиеся канистры. Они еще болтались в воздухе, а Петраччи уже развернул свое судно назад на юго-восток. Буллфинч прокричал команду рулевому вернуть «Питерсберг» на прежний курс и пригласил Эндрю проследовать за ним на корму.
— Через полчаса мы увидим землю, — сообщил Буллфинчу Кин. — Джек сказал, что вход в этот залив находится к юго-юго-востоку отсюда, и даже на полрумба южнее.
Буллфинч благодарно кивнул и, когда они поднялись на капитанский мостик, сверившись с показаниями компаса, слегка подкорректировал курс, после чего приказал стюарду принести им с полковником чай и галеты.
— Должен признаться, сэр, что я никак не ожидал увидеть вас здесь, — наконец нарушил молчание Буллфинч, передавая Эндрю чашку с чаем.
— Да я и сам от себя такого не ожидал, — отозвался Эндрю. — Только вчера я дал себе зарок, что никогда в жизни не полечу больше на этой чертовой штуковине, но это был единственный способ попасть сюда.
— У вас есть какая-нибудь карта этой реки, сэр?
Сунув руку в карман, Эндрю вытащил листок бумаги. Буллфинч изучил сделанный Федором и Петраччи план и покачал головой.
— Никаких сведений о фарватере, глубинах и сложных для навигации местах?
— Мы знаем только, что у бантагов есть форты в устье реки и в десяти милях ниже по течению от того города, куда мы направляемся.
— А что с «Франклином»?
— Он идет сюда полным ходом, но доберется до залива не раньше послезавтрашнего утра.
— Если все сложится удачно, мы встретим его на обратном пути. Это будет очень даже кстати, потому что к тому моменту наши баки будут практически пусты.
Отхлебывая из чашки, Эндрю пытался привести свои мысли в порядок и успокоиться.
— Так, значит, Ганс в самом деле жив, сэр?
— Вчера был жив, — тихо поправил его Эндрю.
— Сколько человек нам предстоит спасти?
— От семисот до тысячи.
Глаза Буллфинча широко раскрылись.
— Сэр, но у нас нет столько места!
— Так обеспечьте его. Посадите людей в угольные ямы, моторное отделение, мне все равно куда. Найдите место. Мы не оставим бантагам ни одного человека.
— Вижу землю!
Задрав голову к небу, Эндрю увидел, что дозорный, сидевший в тесном «вороньем гнезде», подвешенном между двумя трубами, указывает вперед.
— На этот раз мы никого не бросим.
С залитым кровью лицом Ганс выглянул за край бруствера, и в следующую секунду бантагская пуля вонзилась в земляную насыпь в дюйме от его щеки. Он пригнулся и прислонился спиной к стене бастиона, чтобы перевести дыхание. Тут же к Гансу подползла санитарка-чинка и начала осматривать его сочившийся кровью кривой шрам, тянувшийся ото лба вниз через щеку. Неподалеку лежал труп бантагского солдата, нанесшего ему штыком эту рану.
Женщина лопотала что-то на своем языке. Ганс вяло отмахивался от нее, но чинка с неожиданной силой отвела его руки и быстро перебинтовала сержанту голову.
К ним ползком подобрался Кетсвана.
— Бантаги опять строятся в колонну к югу от форта. Похоже, их там целый полк.
— Они собираются устроить еще один штурм ворот, чтобы мы стянули туда все свои силы, — объяснил зулусу Ганс. — А сами в это время захватят южную стену.
Из отчаянной жестикуляции чинки было очевидно, что женщина настаивает на том, чтобы Ганс отправился в безопасное место и лег в постель. Старый янки улыбнулся и покачал головой. Недовольно поджав губы, санитарка поползла дальше вдоль стены бастиона.
— Позаботься о том, чтобы всех раненых отнесли в чинский квартал. Следующего такого штурма мы не выдержим. Когда бантаги попрут сюда, мы всыплем им по первое число, но я уверен, что мы не сможем отбить их натиск и придется отступать.
Кетсвана неуклюже отсалютовал ему, очевидно подсмотрев этот жест у Григория и Алексея, и вернулся на свою позицию.
— Гриша?
— Я здесь, сэр.
Суздалец, выпрямившись во весь рост, наблюдал за тем, как его расчет перезаряжает тридцатифунтовку.
В воздухе было темно от вражеских снарядов, разносивших в пыль стены форта. Бантагские канониры пристреляли свои орудия. Они метили в строевой плац и в северную стену, и редкий снаряд теперь ложился мимо цели. Ганс понимал, что дольше удерживать оборону почти невозможно. Для него было загадкой, почему враги не использовали мортиры, — ведь против них у обороняющихся вообще не было никакой защиты. Десяток этих орудий превратили бы форт в груду развалин.
Оглянувшись, Ганс бросил взгляд на ворота в чинский квартал. Там, едва различимый в дыму от пожаров, охвативших поселение, затаился броневик Алексея.
Над полем боя прозвучал гнусавый рев нарг, и Ганс вновь рискнул на долю секунды поднять голову над бруствером. Бантаги в передней шеренге поднялись с земли и, опустив головы, побежали к форту. Стрелки, залегшие в невысокой траве и использовавшие для прикрытия тела своих павших товарищей, усилили ружейный огонь. Равнина утонула в дыму, но Ганс смог разглядеть, что справа от железнодорожной насыпи на штурм пошел еще один отряд бантагов. Стрелки вскочили на ноги и помчались вслед за своим авангардом, на бегу перезаряжая винтовки. Солдаты передвигались зигзагом, чтобы в них было труднее попасть. Низко пригнувшись, Ганс перебежал по полуразрушенной галерее на юго-восточный бастион. Его догадка была верна. Вторая колонна бантагов, в которой было около тысячи воинов, быстрым шагом устремилась к бастиону, выступавшему из кирпичной стены.
Ганс крутил головой из стороны в сторону, стараясь следить одновременно за обоими штурмовыми отрядами. Его люди встретили нападавших дружным залпом, несколько десятков бантагов повалились на землю, но остальные продолжали бежать к крепости. Старый янки сразу понял, что это хорошо вымуштрованные солдаты, а к тому же еще и отдохнувшие. Дождавшись нужного момента, он вскинул вверх руку, давая сигнал двум своим тяжелым пушкам.
С языка Гаарка, наблюдавшего за ходом штурма, слетело резкое слово. Потери были слишком велики, более того, они были просто колоссальными. В пяти его элитных полках почти половина солдат были убиты или ранены, а оставшиеся в живых испытывали суеверный ужас перед скотом, который оказался способен на такое яростное сопротивление.
Бастионы, находившиеся по обе стороны от ворот, встретили бантагов двойным зарядом картечи, и в ту же секунду отряд на южном фланге перешел на бег и изменил угол атаки.
— Дайте мне коня, — рявкнул Гаарк. — Пора кончать с этим делом.
Ганс медленно приблизился к воротам в чинский квартал и крикнул все еще находившимся снаружи людям, чтобы они укрылись за кирпичной стеной. Он видел, что на внешних укреплениях осталось несколько раненых, и надеялся, что их смерть будет хотя бы быстрой и легкой.
