Константин Клюев - Т-34 — истребитель гархов
Неринг глядел на Вальтера, неопределенно улыбаясь. Все, что говорил красавец в черной форме, было именно тем, чего Неринг опасался больше всего.
— Да брось, Виктор, это не шутка. Вот, смотри. — Краус извлек из кармана фотографию. Неринг, холодея, узнал на снимке жетон.
— Ты… Ты можешь рассказать все?
— На все у нас нет времени. Хорошо, слушай главное. Я — гарх…
* * *Ласковое солнце заливало лучами остров Дракона. В селении самоверов стояла необычная для этого времени тишина. Не было слышно детского плача, женского смеха и мужских уверенных голосов. Люди безмолвно шли по своим делам, направляясь кто в кузницу, кто в поле. Возле последнего дома стоял чисто вымытый танк. Тридцатьчетверка выглядела свежей и отдохнувшей. Вокруг танка сидели малыши, не сводя круглых от восторга глаз со спящего Великого Дракона в его железном обличье. Ближе к полудню терпение детворы было вознаграждено в полной мере: на крыльце появился Марис. Дружелюбно улыбнувшись ребятне, он отправился умываться. За ним потянулись остальные: капитан Ковалев, Ваня Суворин и Витька Чаликов.
Дети нетерпеливо подсматривали в чистые окошки и приоткрытую дверь. Друзья Великого Дракона завтракали очень поздно, почти в обед, когда матери загоняют детвору по домам. С тех пор, как друзья Линдворна поселились в своем доме, с поисками малышни стало проще. Сначала нужно поискать возле танка, а в случае, если чадо не нашлось, посмотреть там же, но внимательно. Это касалось любопытной мелюзги. Дети постарше в это время учились в школе рыцаря Эрла Неринга. У них тоже были удовольствия, связанные с друзьями Великого Линдворна. С разрешения рыцаря Эрла на занятия приходил господин Александр. Он рассказывал детям занятные сказки, стихи, которых знал великое множество, и учил интересному чужому языку.
Ваня Суворин и Марис Эмсис с удовольствием охотились в лесу, а Витя Чаликов присоединялся к ним, когда Селена была слишком занята.
Дом для друзей Линдворна был выстроен давным-давно, вместе с остальными домами в селении. Он пустовал и был священной реликвией. В нем убирались, часто проветривали, а в погребе обновляли запасы продуктов.
Несмотря на спокойную и размеренную сельскую жизнь, память не спешила восстанавливаться. Танкисты не помнили ничего из амазонских приключений, а Ковалев забыл еще и все, что было раньше: Волка, Елену Андреевну, Андрея Аристарховича, поход на Китеж, а также все, что было после. Петля времени не прошла для людей даром, и Селена с Уорреном отправили экипаж на остров Дракона. Селена решила, что память должна вернуться сама, без вмешательства, и Уоррен был совершенно согласен.
После завтрака Ковалев извлек из вещмешка фотографию отца и незнакомого полковника с медсестрой. Витька говорил, что эта медсестра лечила Александра, только она теперь старше. Елена Андреевна. Ковалев закрыл глаза и застонал. Пустота. Ребята говорили, что Елена Андреевна давала ему читать дневник своего мужа, там было об отце…
— Ну, хватит убиваться, Степаныч, — сказал Суворин. — Вернется к тебе память, вспомнишь все, до буковки.
— Странно. Вот иногда хочется забыть все, не помнить, а сейчас вот все бы отдал за свою память, — улыбнулся Ковалев. — Хорошо еще, деда с бабушкой не забыл. Интересно, почему я забыл больше вас? Вы только то, про что нам Уоррен кино показал, а я дополнительно отличился?
— Знаешь, командир, это, наверное, из-за того, что ты второй камень времени двигал. Знал бы, вместо тебя пошел, — сказал Марис. — Несправедливо.
На шее Ковалева запиликал жетон, и деревенский дом наполнил рык Великого Дракона:
— Дружочек Ковалев! Здорово, казак! Слушай, ваш немец вернулся, его жетон в системе сработал. Должен на моем острове быть, у алтаря. Хорошо, что вы петлю убрали, а то занесло бы его к черту на рога. Все перекрестки лихорадило. Ладно, бегите, встречайте вашего фрица.
Суворин пулей выскочил на улицу и помчался, вздымая рыжую пыль, в сторону карьера. Друзья выскочили за ним и остановились на пороге, переглядываясь.
Ковалев, хохоча, сполз по стене и сел на землю, дрыгая ногами. В руке Александр держал жетон Суворина. Марис, ухмыляясь, взял жетон из руки командира и подозвал одного из ребятишек:
— Мальчик, догони дядю Ваню. Отдай ему вот это, скажи, что так будет быстрее.
Босоногий гонец бросился догонять Суворина. За мальчиком вслед сорвалась вся стайка детей.
— Ну, что, командир? Какие кнопки нажать, чтобы попасть к алтарю? — спросил Чаликов.
Ковалев вытер проступившие слезы и взялся за свой жетон:
— Вот, смотри: нажимаем квадрат и «вперед». Ну, поехали!
* * *Вальтеру было больно и жарко. Болела голова, и в лицо било пронзительно яркое солнце. Такого солнца в Майнце не бывает даже в августе. Сердце гарха быстро устранило боль, и Вальтер повернулся набок и открыл глаза. Он лежал на алтаре. В правой руке у него был продолговатый амулет Неринга, а в левой — фотография амулета. На обороте фотографии было написано по-немецки: «Передай это тем, кто тебя найдет. Я все решил». Дальше следовали строки на русском.
Краус сел, выпрямив ноги. Кожаный плащ и фуражка исчезли вместе с Нерингом.
— Плащ, конечно, в таком пекле ни к чему, а фуражка пригодилась бы. Как же это он так меня нокаутировал? Я был обязан увидеть этот удар. Сколько я здесь пролежал? Минут пять, не больше. Ну ладно, посмотрим, что там, наверху, — Вальтер бодро вскочил с места и огляделся. Он уже сделал несколько шагов в сторону лестницы, когда сзади появились люди.
— Неринг!
Вальтер застыл на месте, а затем медленно повернулся. В пяти метрах от него стояли трое и улыбались. На них была необычная белая форма, легкая, удобная, и пробковые шлемы наподобие английских.
Двое высоких переглянулись. Третий, пониже, фигурой похожий на Неринга, смотрел на своих спутников, чувствуя неладное.
— Кто вы? — наконец спросил старший.
— Вы, наверное, Ковалев, — отозвался Вальтер. — Это вам.
Ковалев взял карточку. Он прочитал вслух то, что было написано на обороте:
«Друзья, Дракон, я не могу вернуться. Семья в опасности.
Что бы ни говорил Вальтер, он — настоящий человек. Примите его. Прощайте.
Виктор Неринг»
Чуть поодаль, ближе к алтарю, возник четвертый, коренастый и плотный. Он завертел головой, улыбаясь, но вскоре радость на его лице сменилась недоумением.
— Где Неринг? А это кто?
— Дома разберемся, Ваня. Да и человека нужно переодеть. В черном да в сапогах он изжарится заживо. Значит, ты — Вальтер? На твоем жетоне нужно нажать здесь и здесь. Ну что, ребята, домой? Жми, Вальтер.
* * *Великий Дракон наливался злобой всякий раз, когда натыкался взглядом на Вальтера. Его гребень угрожающе поднимался, а глаза меняли цвет с желтого на изумрудный.
— Ничего не могу с собой поделать. Это врожденный рефлекс. Ты все-таки гарх, Гефор!
— Честно говоря, какая-то моя часть тоже испытывает дискомфорт от близости амфиптера, можешь не сомневаться, Линдворн. Ты все-таки зови меня Вальтером. Я себя сейчас ощущаю именно так, — красивое лицо Вальтера освещали лучи закатного солнца, и он немного щурился. Его смущал белый костюм и легкая плетеная обувь. Одежда была невесомой, и порой Вальтеру казалось, что он сидит голым.
— Получается, что ты нам двойной враг: и гарх, и эсэсовец. Ты можешь объяснить, почему решил помочь Нерингу? — спросил Ковалев.
— Нет, не могу, — ответил Вальтер. — Да и что объяснять? Все равно не получилось.
— Я так думаю, что если Неринг сказал, что Вальтер свой, так оно и есть, — сказал Суворин.
Линдворн громко щелкнул зубами, но промолчал, растерянно моргая глазищами.
— Вообще-то да. — Ковалев совсем забыл о записке Неринга, а тут еще перед глазами стали появляться какие-то тетрадные страницы, исписанные твердым красивым почерком. Строки были как в тумане, ни слова не разобрать, лишь иногда выскакивали отдельные буквы. — Ладно, поговорили на первый раз достаточно, как считаешь, Линдворн?
— Согласен с тобой, Сашенька, казачок мой ненаглядный. Отложим беседы. — Великий Дракон подцепил когтями пробку последней пузатой бутыли. — Мальвазия кончилась. Как тебе, Вальтер, наше угощение?
— Великолепно. — Вальтер широко улыбнулся и поставил свой деревянный стакан в общий ряд. — Я впервые на таком пикнике. Мне вообще почему-то так хорошо, что спать хочется. Наверное, это мальвазия так действует?
— Ты смотри, — ухмыльнулся Линдворн. — Разбираешься! Ну, выпьем за Неринга, казаки! Славный он парень, что ни говори… А жетон Неринга и твою старую форму я забираю, Вальтер. Форму — для коллекции, а жетон все-таки не твой. Там будет видно.
* * *Неринг беспрепятственно проехал через пропускной пункт. Плаща и черной фуражки оказалось вполне достаточно. Когда Вальтер уезжал, не изъявляя желания разговаривать, шлагбаум открывали стремительно. Неринг, махнув часовым рукой в черной перчатке, выехал на грунтовую дорогу, ведущую к шоссе. Весь путь до Майнца Виктор думал. Его взгляд следил за дорогой, руки управляли послушным рулю автомобилем, но все это было бесконечно далеко, словно с другим человеком. Все, услышанное от Вальтера, Неринг запомнил от первого до последнего слова. Решение он принял мгновенно. Вальтер не должен был пострадать, семью оставлять тоже было нельзя. Неринг осознавал, что удачливый красавчик — настоящий друг, каких еще поискать. Даже если Вальтер и был когда-то гархом, даже если он им и остался, такое мог предложить только великодушный человек. Чужие так не поступают. Неринг принял свое решение сразу. Он вскочил с алтаря, на ступеньках которого сидел, слушая Вальтера. Удивленный Краус поднялся на ноги вслед за Нерингом, и Виктор повторил свой излюбленный чемпионский апперкот. Мускульная память сработала безотказно, и Виктор упал как подкошенный. Неринг вытащил из кармана кителя авторучку с золотым пером и быстро написал записку на обороте фотографии. Вальтер пошевелился. Да, сердце гарха — удивительная штука. Неринг проворно снял с штандартенфюрера кожаный плащ, взял его фуражку, вложил в ладонь Вальтера свой жетон и нажал кнопку памяти. Треугольники помигали, переливаясь радугой, и жетон перешел в состояние готовности. Неринг нажал нужные кнопки, и Краус исчез.
