Алексей Свиридов - Возвращение с края ночи
И тебе, если ты попался ему в попутчики, перепадает почти равная доля того удобства жизни, которое этот человек без особых усилий вокруг себя организует. Он словно несет вокруг себя обитаемую капсулу. В ней пространство распрямляется, гармонизируется и делается обжитым. И если пускает кого в нее, пусть на время, то и тому становится жить уютнее.
Таких людей любят женщины и уважают мужчины. У них нет незаконченных дел, а проблемы решаются по мере поступления. У них машины всегда заводятся и едут куда и как надо. С ними происходят интересные события, которые заканчиваются, как правило, хорошо, если тому не было фатальных препятствий. Но и фатальные препятствия как-то не очень тяготеют возникать на пути таких людей. Жаль только, что таких очень мало. Их вообще почти что нет.
Но Воронков задумался о другом. О том, насколько случайна была эта встреча, насколько бескорыстна помощь попутчика. И даже если бескорыстна, то по какой причине? Однако даже если этот мужик попался на пути не случайно, если все рассчитано и предопределено, то, может быть, он единственный, у кого можно спросить совета, с кем можно поделиться своими проблемами и не ждать подвоха.
Приобретя обостренное чутье на опасность, Сашка сейчас мог только согласиться со своим четвероногим другом: «Он опасен, но не для нас». И видел сам, что опасность нешуточная, серьезная и чреватая самыми неприятными последствиями была повсюду вокруг. Она приближалась и нарастала. Но именно ганфайтер был тем, кто постарается помочь ее избежать. И он уже делает это. Продолжает делать. Будет продолжать, пока их пути не разойдутся навсегда.
Да, самый большой недостаток таких вот удачных попутчиков в том, что они ненадолго.
— О чем задумался? — прервал Сашкины мысли ганфайтер.
— С чего начать, не знаю.
— Начни с непонятного. Я же ничем тебе помочь не смогу. Никаких твоих проблем не решу, — бесстрастно, с тем же оттенком не то иронии, не то самоиронии сказал ганфайтер, — вот разве что подброшу столько, сколько оно может ехать, да еще провожу малость. А там вразбежку. Тебе налево, мне направо… или наоборот. Я твоих дел не знаю и знать не могу. Просто топчу я эти дороги и тропы, как ты сам догадался, поболе твоего. Кой-чего понимаю. Так где тебя угораздило на этот эскалатор выпасть?
— Да вроде бы… — и Сашка начал рассказывать с анемичного аборигена, который тыкал в него копьем…
Сначала сбивчиво и с неким недоверием к собственным словам, потому что трудно верить в то, во что слушатель верить не должен, ибо сие есть бред. Но, видя, что его воспринимают всерьез, разошелся и начал живописать подробности…
Слушатель пару раз по-доброму хохотнул, напоминая в этот миг красноармейца Сухова, несколько раз задавал уточняющие вопросы. Красоты и виды, которые повидал Воронков, похоже, в большинстве были ему не знакомы, и он живейшего интереса к подробностям не скрывал.
Один раз только вставил замечание:
— Знаю. Это такая теплокровная полурептилия. Называется скальный грунарг… Засадный хищник. У водопоя особо любит подкарауливать. Заберется повыше и ждет сутками. Потом планирует на перепонках и бьет с налета в основание черепа. Злобная тварь. Повезло тебе. Там встречаются обитатели и похуже.
Однако рассказ получился куда короче, чем Воронков предполагал. Казалось, что он повидал много и еще больше пережил и передумал, а вот видишь ли, как задалось — только начал рассказывать, так все сразу и закончилось.
— Такое вот путешествие, — закончил он, когда дошел до пустыни, в которой встретил попутчика.
По какому-то наитию он выпустил из рассказа все связанное с «Мангустом», белым демоном и наездами непонятных, но страшных сил, которые были до Тропы.
Тут нужно либо углубляться в дебри и домыслы, либо пытаться систематизировать факты без комментариев. К домыслам возвращаться не хотелось, а факты сыпать для того, чтобы куда более опытный человек связал их в логичную цепь, было страшновато. Не то чтобы не хотелось взваливать на незнакомца свои проблемы, вовлекать его тем самым в опасную игру неведомых сил, хотя и это тоже…
Просто сейчас интересовало насущное: выжить и выкрутиться. А загадки разгадаем потом!
— Эк тебя помотало! — оценил ганфайтер, и сразу показалось, по тому, как он это сказал, что знает он о делах Воронкова гораздо больше, чем показывает.
А может, только показалось. Может, уразумел он что-то из рассказа, сообразуясь с опытом. Но на миг Воронков почувствовал своим обостренным нюхом на мысли и чувства, что он — Сашка Вороненок — некая не то значимая, а не то и вовсе легендарная уже личность на много миров и много времен. И что встретить его, затерявшегося на Тропе, возможно, очень и очень не к добру. Но ощущение это было мимолетным и тут же ушло.
В следующий момент пригрезилось другое. Что вот сейчас достанет из кармана ганфайтер мятую брошюру с чем-то вроде «Путеводитель по Тропе Миров для путешествующих „автостопом“» на обложке. Вручит со словами: «Держи, салага! Осваивай! Сам с этого начинал!»
Но и это была только иллюзия.
Вместо этого «турындыка» остановилась. Поначалу медленно сбавила скорость, а потом встала резко.
— Приехали! — сообщил ганфайтер с печальным удовлетворением человека, который «так и знал».
— До места добрались? — без надежды поинтересовался Воронков, не видевший никаких ориентиров окрест.
Вообще, если бы не визуально засвидетельствованный факт движения, то можно было подумать что они находятся там же, где сели в машину.
— Куда там! — отмахнулся ганфайтер, — просто оно сдохло. Отъездилось. Дальше опять пешком. И так подскочили прилично. Теперь успеем дотемна. Если, конечно, ничего не случится изумительного.
Изумительного не хотелось.
Хватит, пожалуй.
Ганфайтер выпустил из руки замысловатый шар на гибкой ножке, при помощи которого управлял машиной, и пошевелил пальцами.
Шар втянулся обратно в панель.
— Технолого-энергетическая цивилизация, — с непонятной интонацией, будто восхищения, скрываемого иронией, проговорил ганфайтер, — романтические грезы о переустройстве мира под человека. Полная иллюзия всемогущества. И чем кончилось? А?
— Чем? — не понял Сашка.
— Сам не видишь? Крахом иллюзий. Оно же как? Едва ты себя чем-то возомнишь, как жизнь сразу даст по морде. Так.
Полезли наружу.
И все же повод удивиться у Воронкова появился немедленно. Изумительное, что называется — поперло. Ну, правда, несколько иного толка, чем подразумевал ганфайтер.
Междометие, которое выдал Воронков, когда высунул голову из дверцы «турындыки» было чем-то средним между новомодным «вау!», полузабытым детским «уя!» и вполне мужски «у! йе!», однако ничего по сути не выражало, поэтому Сашка добавил и для себя, и для попутчика:
— Не ожидал!
— Да я и сам думал, что оно столько не протянет, — ответил ганфайтер, неправильно оценив его слова, и продолжая спускаться вниз по длинной лестнице, — так что повезло нам.
Воронков же не ожидал совсем иного: того, что выглядевшая поначалу приземистой машина окажется высотой с трехэтажный дом. Да, его не обманули впечатления при начале поездки. Машина трогаясь, действительно подалась вперед и вверх, потому что была на три четверти врыта в песок.
Джой высунул длинную свою морду из люка и заскулил.
— Да, вижу, ты не спайдер-дог, — проворчал Воронков, соображая, сумеет ли спуститься по отвесной лесенке с собакой под мышкой.
Все же колли не йоркширский терьер, весит чего-то. И здесь, почему-то весит побольше привычного.
— Даже не думай тащить его на себе! — крикнул ганфайтер снизу. — Спускайся сам! Я о собаке позабочусь. Здесь все еще тяжелее. Раза в полтора супротив обычного!
«Это разве уже другой мир?» — удивился Воронков, преодолевая непривычную тяжесть, когда спускался.
— Это вообще уже не мир, — с какой-то злостью ответил на его мысли ганфайтер, — все вразнос пошло. Это уже непонятно что.
Воронков спрыгнул на песок с метровой высоты последней ступеньки, и ноги чуть было не подломились. Тяжесть чувствовалась все больше.
Над ними возвышалось противное человеческому разуму сооружение, похожее на облезлый фюзеляж «Боинга» с тремя рядами трапециевидных иллюминаторов, водруженный на три циклопические (размером с лимузин) Лыжи со сложной системой амортизирующей подвески. Маленькая кабинка, присобаченная сверху, в которой они сидели, казалась теперь чужеродным наростом. Такими же чужеродными наростами были балкончики с колоннами в стиле арт-деко в кормовой части машины. Ничего похожего на двигатели не наблюдалось.
Джой топтался передними лапами по краю люка и то пригибал, то поднимал голову. Оценив ситуацию, он заскулил еще отчаяннее.
— Псина! — крикнул Ганфайтер. — Слушай меня внимательно! Убери нос от края люка! Сейчас же! Бырра!
