Уильям Кейт - Операция «Экскалибур»
В таких условиях замысел Гарета создать небольшую, но крепко сколоченную империю обретал необходимое политическое и историческое оправдание. С точки зрения потомков, в последующих хрониках уже будет не важно, кто именно инициировал развал государства. Найдутся щелкоперы, которые возведут фельдмаршала в ранг мудрого государственного деятеля, который, видите ли, прозорливо предусмотрел необходимость отделения от центра. При этом из подобных описаний совершенно вылетит тот факт, что этот поступок мало того, что являлся предательством как таковым, но и в результате действий такого «мудреца» народы на десятилетия, а то и на века окажутся ввергнуты в бесконечную полосу войн, страданий, невозможности жить по совести. Простые люди — вот такие, как он, полковник Карлайл, — опять начнут расплачиваться жизнями за действия презирающих всех и вся властолюбцев! Только не надо туманить мозги рассуждениями об экономически неизбежной децентрализации, о столкновении глубинных интересов классов, о неизбежности крушения цивилизации огромных государств. Все это ерунда! Выводы ангажированных, «чего изволите», ученых мужей!.. Большое государство — это большая культура, могучая наука, великое искусство. Это усредненный, но достаточный для всех жизненный уровень. Это возможность жить по совести, невзирая на то, согласен ты или не согласен с существующим государственным устройством.
А что можно ждать от новоявленной Свободной Звездной Республики?
Грейсон искоса глянул на Уолтера Дюпре. Спроси его, или его хозяина, или участвующих в заговоре офицеров: что же вы, господа, делаете? Зачем рубите сук, на котором сидите? Зачем губите родину? Они искренне удивятся. Их возмущению не будет предела: кто губит? Мы?.. Мы спасаем!
Пытаемся сохранить то, что можно сохранить. Это было удивительное свойство человеческой натуры отыскать и поверить в любое оправдание любого самого постыдного поступка. Грейсон по опыту знал, что подобные субчики — «плохие ребята», если выражаться на обычном военном жаргоне, — никогда не считают себя «плохими ребятами». Никогда!! Причем эти «теоретики» обладали потрясающей способностью останавливаться на полпути или делать самые фантастические выводы из самых простых тезисов.
Конечно, сам Гарет понимал, что в подобных объяснениях мятежа есть лукавая попытка скрыть свои честолюбивые устремления, но он — в этом Карлайл был уверен — даже не пытался задуматься о том, что его действия в такую пору напоминают удары молота, которым варварство и одичание начинает громить ворота цивилизации. Грейсон никогда не допускал шор на глазах — он старался смотреть трезво, вдаль, не отводить глаза, не искать оправданий. Поэтому единственным выходом в этой ситуации была необходимость пристрелить Гарета как бешеную собаку. Но только после того, как мятеж будет подавлен. Ни в коем случае не раньше! В назидание не только жаждущим крови кондотьерам, конкистадорам, агрессорам и прочей швали, которой по горло была сыта Внутренняя сфера, но и всем прочим «теоретикам», опьяненным лихим полетом своего «разума».
Лиранское Содружество было далеко не совершенным государственным устройством. Что уж говорить о доме Штайнеров! Вокруг них всегда роем крутились глупые, жадные, коварные советчики. Штайнеры испытывали какую-то патологическую страсть проверять все их бредни на практике. Слава богу, что в небольших масштабах. Собственно, то же самое можно сказать о любом правительстве, о любом государственном деятеле, какие только были в человеческой истории.
Однако за плечами Штайнеров радужным сводом вздымалось самое убедительное доказательство их права на власть — традиция!
Давным-давно они пришли к власти под лозунгами стабильности и закона. С тех пор, какими бы личными качествами ни обладали представители этого дома, они были вынуждены следовать духу предков. Их поступки — даже военные победы или неудачи — измерялись в этой системе координат. Стабильность и власть традиции, воплощенная в законе, означали возможность народного образования, развитие экономики, общественное спокойствие и гражданские свободы. Вот тот критерий — особенно последнее условие, — каким пользовался Грейсон в оценке деятельности того или иного властителя. Да разве только он один!
Если дом Штайнеров падет, альтернативой ему будет…
Что же может последовать за этим?
Поглощение Лиранского Содружества Федеративным Содружеством? Это не самый худший вариант, если считать, что Федсод, по существу, устроен на тех же принципах обеспечения свободы экономики и гражданских прав населения. Но вряд ли Виктор Дэвион способен одним махом проглотить такой большой кусок, у него хватает своих собственных забот. Куда более вероятной является перспектива развала государства и возникновения на всем пространстве сначала десятков, затем сотен мелких и мельчайших княжеств, графств, курфюрстшеств, баронетов и прочей феодально-исторической дребедени. Беда в том, что, как ни назови эти скороспелые государственные образования, они сразу примутся выяснять между собой отношения. Гарет не первый, и его Свободная Звездная Республика развалится сразу после его смерти или гибели. Вот когда на просторах бывшего Лирсода начнут пышным цветом расцветать всевозможные «Свободные Звездные Республики», пока внешние враги не поднакопят достаточно сил, чтобы взять под контроль всех этих необузданных «князей», «герцогов», «графов» и прочую милитаристскую сволочь… Кто это будет? Скорее всего, Синдикат Драконов или кланы. Вот тогда мы попляшем! Вспомним о правах человека и гражданина, независимой экономике, о куцем образовании, которое только и будет доступно нашим детям. О собственном безумии, о радетелях развала, о «плохих ребятах», да будет поздно. Останется только локти кусать. Приятное занятие — веками кусать локти…
В обычных условиях никому не под силу — ни отдельной личности, ни группе заговорщиков — вызвать такое грандиозное явление, как гибель цивилизации. Прежде чем погибнуть, Древний Рим два века твердыней стоял на пути надвигающихся волна за волной нашествий варварских племен. Дом Штайнеров сумел устоять и перед куда более серьезными опасностями, чем заговор Гарета. Но то в обычном состоянии. Теперь беда заключалась в том, что болезнь оказалась сильно запущенной. Десять лет Гарет плел свою сеть — это говорит о недюжинном уме, — и ныне никто не мог сказать, сколько сторонников у него было на Гесперидах и на самом Таркаде. Конечно, немало. Тут как раз подоспело заявление Катрин Штайнер об отделении государства от Федеративного Содружества, и Гарет решил, что его час пробил.
Чем глубже погружался Карлайл в изучение природных условий и истории Гесперид, тем быстрее он склонялся к нерадостному для себя выводу — Гарет имел шанс воплотить свою идею в жизнь! Это было трудно, но возможно. Возможно практически, и это было самое страшное, потому что фельдмаршал был из тех, кто, раз схватив клыками кусок, уже ни за что не разожмет челюсти.
Самое важное звено, точнее, наибольшую опасность для дома Штайнеров представлял Даниель Бруэр. Молодой наследник домена Бруэров редко появлялся на публике, однако все публичные заявления, выступления по тридивидению, распоряжения доказывали, что он полностью в курсе планов Гарета и всецело одобряет их. Черт бы его побрал, этого герцога — он постоянно подчеркивал, что фельдмаршал является его главным советником.
В последнее время никто, даже члены его семьи, не имели возможности встретиться с правителем Гесперид. Даже те руководители оборонного комплекса, кто был обязан лично отчитываться перед главой Наблюдательного совета, не могли получить к нему доступ. Все дела решались посредством электронного общения и распоряжений Гарета.
Приступив к исполнению своих обязанностей, Грейсон Карлайл по рангу должен был представиться молодому герцогу. Он как ни в чем не бывало записался на прием, однако тут же получил разнос со стороны фельдмаршала. «Его светлость в настоящее время очень занят!» — заявил тот. На этом дело и кончилось.
…Первый космический челнок, балансируя на плазменных струях и разгоняя облака дыма, на миг завис над бетонной подушкой. Невыносимый рев мешался с воем и каким-то неестественным подзваниванием — цвиньк-цвиньк. Неожиданно нос шаттла дернулся, качнулся пару раз и замер. Тут же все стихло. Начали оседать тучи дыма и пыли, и на дальности не менее километра Карлайл отчетливо различил надпись на носу шаттла: «Фобос».
Этот челнок относился к классу «Union», он доставил на Геспериды роту боевых роботов, артиллерийские батареи, технические службы Легиона, их персонал и необходимое оборудование.
«Фобос» постоянно был прикреплен к первой роте первого батальона. Это были лучшие из лучших. Первую роту еще называли штабной. Пилот шаттла, по-видимому, провел все необходимые проверки и, получив команду от диспетчера космопорта, начал опускать наклонные сходни. Теперь аппарат был виден во всей красе, кое-где из корпуса вырывались облачка пара. Все его 3500 тонн — а на Гесперидах вес челнока увеличился до 4700 тонн —покоились на четырех выдвинутых опорах. Наконец нижний край аппарели коснулся бетона, и в следующее мгновение из темного нутра грузового трюма вышел первый боевой робот.
