Антон Корнилов - Пастухи чудовищ
Комиссар взбежал на последнюю ступеньку.
Как раз в этот момент грузовик вырвался на открытое пространство. Он мчался прямо на сетку третьей линии ограждений. Часовые у ворот, успев дать по короткой очереди, брызнули в разные стороны.
– Нас же расстреляют к чертовой матери… – простонал Спиридон.
Комиссар не ответил ему. Он во все глаза смотрел на то, как выбравшийся из котлована Консультант, широко загребая по воздуху громадными ручищами, бежал, все разгоняясь, навстречу ревущему автомобилю.
Грузовик пересек третью линию, продрав дыру в металлической сетке, не гася скорости, отвернул чуть в сторону, чтобы уйти с пути несущегося на него чудовища… Но избежать столкновения не смог. Консультант, молниеносно изменив направление, гигантским скачком метнулся наперерез автомобилю.
Удар был страшен – в момент его, казалось, дрогнула земля. Грузовик влепился в исполинскую тушу и, задрав зад, проволок Консультанта, облапившего смятый в гармошку капот, по инерции еще несколько метров.
– Точно расстреляют… – прошептал Спиридон.
Несколько мгновений было очень тихо. Потом из-за казарм показались бегущие вразнобой к месту столкновения солдаты. Некоторые из них палили на бегу.
– Не стрелять! – встряхнувшись, заорал им Спиридон. – Никому не стрелять! Прекратить огонь!
Консультант, переломленный надвое Консультант, большая часть тела которого находилась под грузовиком, поднял с размозженного капота белую башку… Его ручищи беспорядочно задвигались, сдирая крышку капота словно смятый картонный лист, вырывая и разбрасывая из обнажившейся дымящейся полости металлические внутренности, кроша длинными, по-змеиному извивающимися пальцами остатки разбитого лобового стекла… Он явно стремился добраться до тех, кто до сих пор был в кабине, но тело уже плохо подчинялось ему.
И тогда он запрокинул башку, раскрыл рот, неестественно низко отвалив нижнюю челюсть, и лязгающе завопил к небу, как смертельно раненный зверь.
От этого вопля у Комиссара что-то со звоном лопнуло в голове. Мир зашатался вокруг него, зрение помутнело. Сквозь зернистую серую пелену видел он, как, роняя оружие, повалились кеглями солдаты. Как сполз по двери бункера обморочно помертвевший Спиридон…
Я лежал в снегу, заваленный древесной щепой. Было холодно и как-то… невесомо пусто. Я поднялся и огляделся. Искромсанные стволы деревьев позади и по сторонам. Впереди – какой-то забор с вышками, за забором – грузовой автомобиль, а еще дальше – очертания приземистых строений. Странное место. И абсолютно незнакомое. Хотя… почему-то при виде вышек я почувствовал неясную тревогу. Ну, оно, впрочем, неудивительно: из бойниц этих вышек выглядывали пулеметные стволы.
Я несколько раз переступил с ноги на ногу, пытаясь сообразить, где я и как сюда попал. Голова гудела горячей болью, и эта боль очень мешала думать. К тому же во мне постепенно стала подниматься паника – шутка ли, очутиться черт знает где в совершенном одиночестве. На последней мысли я по какой-то причине запнулся…
В одиночестве?
Нет, кажется, со мной кто-то был.
Кто?
Задав себе этот вопрос, я внезапно с ужасом понял, что не имею никакого понятия о том, сам-то я кто такой.
Я снова заозирался в поисках хоть малейшей зацепки.
Ничего.
Паника разгоралась во мне все сильнее. Окружающая действительность теперь воспринималась враждебной и опасной. Пора было убираться отсюда. Все равно куда, лишь бы подальше и поскорей. Звенела во мне какая-то до предела натянутая струна. Казалось: раздайся рядом какой-нибудь громкий звук, сверкни поблизости резкое чье-нибудь движение – и струна эта лопнет. И вот тогда произойдет нечто непоправимое, нечто на самом деле ужасное…
Я развернулся, шагнул… и тут же запнулся обо что-то под снегом, тяжелое, металлически брякнувшее. Автомат Калашникова. «Мой автомат…» – всплыла со дна сознания подсказка. Эта находка натолкнула меня на мысль: а нет ли рядом еще каких-то предметов, способных прояснить ситуацию, в которой я нахожусь?
Превозмогая страстное желание удариться в бегство, я закинул автомат на плечо и принялся обшаривать карманы. И первое, что мне удалось обнаружить, был маленький целлофановый пакетик, внутри которого помещался засушенный цветочный бутон…
И моментально с моего мозга точно сорвали драпировку. Освобожденный поток памяти хлынул в сознание, словно застоявшаяся кровь – в конечность, с которой срезали чрезмерно тугую перевязку. Я вспомнил все. Кроме одного, пожалуй… Что же такое произошло, что я вдруг обеспамятствовал?
Я заметался, крича полушепотом:
– Дега! Дега!
Он-то куда подевался?!
Пробежав с десяток шагов вглубь леса, я остановился, услышав невнятное восклицание откуда-то сверху. Задрал голову…
Мой кореш висел метрах в трех от земли, обняв руками и ногами толстую ветвь. Вывернув голову, он с испугом смотрел на меня.
– Спрыгивай! – приказал я. – И бегом за мной! Может, она жива еще! Может, мы успеем!
– У… Умник? – с сомнением выговорил Дега.
– Нет, е-мое, Рабиндранат Тагор!
– Здравствуйте, Рабиндранат…
– Да Умник я, Умник! Включай скорее свою черепушку! Это я! Узнал?
Дега выпустил ветвь из объятий и рухнул в снег. Я помог ему подняться. Отвесил пощечину, еще одну… И с облегчением увидел, что взгляд моего кореша вновь стал осмысленным.
– Это что такое с нами было, а? – хрипнул он, потирая запунцовевшие от ударов щеки. – Я как будто на некоторое время с ума сошел. Как провалился куда-то…
– Спроси чего полегче… За мной, говорю! Быстрее!
– Это что такое было? – промычал Спиридон, пуча глаза на Комиссара, растиравшего ему уши снегом.
– Ментальная контузия, Спиридоша. Мощно он вдарил, Консультант-то наш. Даже меня на несколько секунд вырубило.
– За… зачем он?..
– Я думаю, не специально. Спонтанный выброс энергии, этакий крик боли… Смотри на меня! В глаза мне смотри. Сейчас тебе легче станет…
– Да какой там «легче»! – взвыл Спиридон.
Оттолкнув Комиссара, он вскочил. Рывком повернулся вокруг своей оси и схватился за голову:
– Нас расстреляют! Нас даже под трибунал отдавать не будут, шлепнут в каком-нибудь подвале, как собак!
– А не сменить ли тебе, Спиридоша, пластинку? Не надоело одно и то же талдычить?
– А что делать? Что теперь делать? Чего вы-то такой спокойненький?
«А ведь и правда, – подумал Комиссар. – Нет уже былой тревоги, ушла она куда-то… А вот что-то вроде удовлетворения – есть…»
Поодаль темнели фигуры солдат. Почти все люди пришли в себя. Кое-кто испуганно озирался, не решаясь подняться в полный рост, но большинство уже растекалось кто куда настороженно-нервной пробежкой, как тараканы при вспыхнувшем свете.
– Свершившегося не исправить, – проговорил Комиссар. – Да и повода для отчаянья я не вижу. Диверсантам не удалось достичь своей цели. Объект не поврежден.
– А Консультант?! Они ж убили его!
– Не думаю, что он… уничтожен. – Комиссар хотел было повторить за Спиридоном «убит», но почему-то не стал этого делать, заменил слово в последний момент. – Мне кажется, он еще… подлежит восстановлению.
Один из солдат – часовой от ворот третьей линии – подошел к ним. Выглядел боец как человек, очнувшийся от кошмара, но внезапно осознавший, что, и проснувшись, он все еще находится в пространстве сна и потому очень сомневается в реальности окружающей действительности. Шел он, ступая осторожно и неуверенно, втянув голову в плечи, то и дело зыркая по сторонам. Руки его тряслись, плясал в руках автомат, и зрачки бойца подпрыгивали беспокойными черными горошинами. Казалось, достаточно резкого движения или громкого звука – и он сорвется: или в паническое бегство, или в бешенство бессмысленной агрессии.
– Стой, кто идет?.. – нерешительно выдавил боец, повернув выписывающий восьмерки ствол калаша на Спиридона.
Спиридон, страшно засопев, вырвал из рук солдата автомат, размахнулся и со всей силы врезал бойцу прикладом по лбу. Солдат отлетел на несколько шагов, грянулся наземь, безвольно раскидав конечности.
– Ты ж ему голову пробил… – сказал Комиссар.
– О своих головах думать надо! Ну, гады, я вас… диверсанты чертовы, пятая колонна!.. – Спиридон, мельком осмотрев автомат, снял его с предохранителя и направился туда, где за прорванной третьей линией обнимал изуродованный грузовик Консультант, так и застывший с запрокинутой башкой и раззявленной к небу пастью. – Ну, если живы остались, пожалеете, что сразу не издохли!
– Плохая идея, – проговорил Комиссар. – Если диверсанты и вправду живы, они необходимы для проведения следствия. К тому же они вряд ли представляют опасность. От ментальной контузии нескоро оправляются…
