Андрей Левицкий - Выбор оружия
Пещера задрожала от рева двигателя. Машина выровнялась. Перед глазами все мелькало, рябило, мир будто разбился на множество ломаных фрагментов: бюреры, бревенчатые опоры мостков, отверстия в стенах на разной высоте, из них свешиваются веревочные лестницы, летящий камень, разбегающиеся детеныши, ящеропес – он вдруг возник в поле зрения, выпрыгнув откуда-то сбоку, клацнул зубами, промахнулся, закрутился на одном месте, скользя лапами по щебню, вновь прыгнул и пропал из виду… Цистерны, шкуры на полу, на них то ли спят, то ли мертвые тела, пронесшийся мимо головы булыжник, еще один, потом настил из рифленого железа, наискось к большому деревянному мостку, который сначала тянется под углом сорок пять градусов, взбираясь на крайнюю цистерну, а после проходит по всему их ряду, будто по спинам лежащих боками друг к другу слонов. За противоположным краем мостка была та стена пещеры, в нижней части которой зиял конец туннеля, что привел меня сюда… Ну а вверху – еще одно отверстие, немного выше настила. Тот заканчивался метрах в четырех-пяти от круглой дыры.
Мотоцикл понесся туда. Нельзя останавливаться, тормозить – ни на мгновение. Как только сделаю это, бюреры ментальным усилием вцепятся в отдельные части машины, застопорят двигатель, или погнут спицы, или вывернут руль так, что врежусь в стену…
Ящеропес куда-то подевался, а карлики сновали вокруг – кто преследовал меня, кто убегал, пытался выпрыгнуть из-под колес. Мотоцикл заревел, будто его ранили, и взлетел по пандусу, поднявшись в воздух, упал колесами на доски, понесся дальше. Теперь стало видно: весь настил забит бюрерами! Откинувшись, задрав ноги и сжав руль коленями, я вырвал из чехла второе оружие – это оказался «узи», – удерживая его в правой руке, а «эфэн» в левой, нажал на курки.
Если бы не ноги на руле, меня бы сбросило с мотоцикла назад. Стволы выплюнули две очереди, сбивая карликов с досок, расшвыривая их, превращая в кашу, и через мгновение я мчался по узкому коридору, стенами которого стали окровавленные тела; цистерны широкими полосами с гудением проносились внизу. Рожок «узи» опустел. Я разжал пальцы, выпустив оружие, продолжая стрелять из второго, нащупал конец торчащего из-под сиденья ломика. «Эфэн» тоже смолк, и тут настил закончился – впереди простерлась пустота, за которой была каменная стена с круглым отверстием. Бросив «эфэн», я обеими руками вцепился в ломик и подался вперед, сгибая ноги. Машина подо мной провалилась, я же, выгнувшись, взмахнул ломом.
Загнутая часть ударила по нижнему краю прохода, я всем телом влип в камень и повис, будто скалолаз, уже начавший падать в пропасть, но в последний миг сумевший вонзить в щель ледоруб.
Мотоцикл рухнул на пол и взорвался. Клуб пламени взлетел, окруженный коричневыми космами дыма, будто раскаленная от гнева лысая макушка огненного джинна в обрамлении темных волос. Заскользив потными ладонями по металлу, я подтянулся, навалился грудью на отверстие. Ступни уже жгло, жар охватил колени и подобрался к паху. Я перебрался через край, поджав ноги и вытащив за собой ломик, откатился, вопя, вскочил – ботинки почти расплавились, штанины горели, – бросился по коридору с низким сводом, пригибаясь, зажав ломик под мышкой, хлопая ладонями по икрам и лодыжкам. Наконец погасил огонь, и в этот момент колодец закончился. Впереди озеро – нет, огромный бассейн, искусственный водоем с бетонными бортиками, – посреди него стоит на одном месте, не качаясь, плавучая платформа, дальше, за насыпью у самого бортика, лежат фигуры; вспышки, звук выстрелов…
Взмахнув руками на краю коридора, я рухнул с двухметровой высоты на груду камней, а сверху на меня свалился лом.
* * *Выстрелы смолкли, наступила тишина, лишь вода еле слышно плескалась в бетонные берега. Лежа за камнями, я приподнял голову, обозревая дно гигантского колодца.
Вокруг бассейна стояло несколько прожекторов на треногах. Большинство либо разбиты, либо просто не горят, но три еще работают, освещая основание цилиндра, будто театральную сцену, давая резкие, глубокие тени. Водоем был метров тридцать в диаметре, на середине высилось сооружение, напоминающее кастрюлю, с дощатыми бортами. У ближнего борта торчал столб, от которого над водой шли провода и исчезали в отверстиях в отвесном склоне пещеры. Я прищурился. Это что, корабль, баржа – или оно растет из дна бассейна? Нет, кажется, сооружение – плавучая лаборатория… Но для чего ставить ее посреди искусственного водоема?
Кроме прочего на палубе было несколько длинных шестов с натянутой между ними колючей проволокой. На проволоке висели мертвые тела в халатах. Врачи? Лаборанты, ученые, работники подземного комплекса? Я прищурился, начиная кое-что соображать. Двое мертвецов были распяты на столбах с перекладинами. Либо это казнь, либо жертвоприношения, а скорее всего – и то и то разом. Наверное, убили их бюреры, которые в норах по склонам живут… Но если жертвоприношения – то кому? Вроде не видно никого живого ни в бассейне, ни на круглой палубе… А там что? Вон, почти на середине палубы, перед приземистым домиком с проломом в стене… Нахмурившись, я некоторое время вглядывался, потом перевел взгляд на воду.
Необычная вода: темная, с ртутным отливом, – бассейн словно наполняло расплавленное серебро. Может, таки ртуть? Нет, по ней иногда пробегала легкая рябь… Скорее вода, в которую влили много серебрянки.
Когда-то от края бассейна к лаборатории вел мост, теперь от него остались лишь насыпь и ступеньки возле бортика – далеко по левую руку от меня. Там, под насыпью, залегли военные: трое солдат, Медведь, капитан Пирсняк и счастливая парочка, Уильям с Марьяной. Сверху я видел их гораздо лучше, чем Никита, Злой и Шрам, которые лежали также слева, но куда ближе ко мне.
Сталкеры прятались за камнями – защита хуже, чем высокая насыпь. Впрочем, насколько я понимал, с патронами сейчас было туго у всех: выстрелы прекратились, когда я выпал из туннеля, и больше никто не стрелял, хотя из-за насыпи и над камнями торчали стволы.
И еще на две детали я обратил внимание. Посередине между плавучей лабораторией и той частью бортика, возле которой лежали сталкеры, на серебряной воде застыл небольшой плот – доски, кое-как скрученные проволокой. Той самой, колючей. На плоту лицом вниз неподвижно лежал человек. Я почему-то сразу решил, что мертвец – один из тех, кого оставили болтаться на колючке, принеся в жертву неведомому богу. Сумел слезть, соорудил плот, отплыл, но не дотянул до берега: умер от ран.
Вторая деталь – черная дыра в камнях справа, на противоположной от военных стороне. Она находилась в каких-нибудь полутора метрах от бортика, между ним и отвесной стеной, большая зловещая дыра, ведущая вниз, под пещеру-цилиндр.
Пригоршня со Злым пялились на меня. Должно быть, услышали, как я выпал, а когда приподнял голову повыше – заметили ее. Хотя снизу им, скорее всего, трудно понять, чья голова торчит там.
– Это Химик, – негромко сказал я.
Пригоршня осклабился, ткнул пальцем в свой автомат, затем показал в сторону насыпи и махнул рукой. Я кивнул. Крутой склон горы камней заканчивался в паре метров от того места, где лежали сталкеры. Собственно, камни, за которыми они прятались, являлись частью этой горы, просто откатились дальше от основной массы.
Напарник приподнялся и дал одиночный выстрел по насыпи. Торчащие из-за нее головы исчезли; схватив ломик, я прыгнул вниз. Скатился по камням, сделал пару шагов и упал между Шрамом и Злым.
– Ох, ни хрена себе, – сказал Злой, окидывая меня взглядом. – Что это с тобой?
Вид у меня, должно быть, и вправду был страшноватый: весь в ссадинах и кровоподтеках, лоб в корке грязи, перемешанной с кровью, куртка изорвана, штаны снизу обгорели, а ботинки потеряли форму, шнурки на них спеклись в лоснящиеся черные полоски.
– Хреново со мной, – сказал я, через силу улыбаясь. – Что здесь?
– Они туда рвутся! – Старый сталкер ткнул пальцем в плавучую лабораторию. – Это точно, мы видели, пока они не залегли там, как Медведь по берегу скакал, высматривал, где бы перебраться…
– Так чего ж по воде не переплыть? – спросил я.
– Вот и я говорю! – зашипел Злой. – Нырнуть – и вперед! А кореш твой бухтит, что опасно… Опасно! – он скривился. – А до сих пор что было? Мы вроде по лесу ягоды собирали, и тут вдруг – на тебе, опасно стало!
Из туннеля, откуда я попал сюда, донесся приглушенный вой ящеропса, потом грохот и тут же едва слышные вопли бюреров. Они все еще сражались там, в пещере, с цистернами, и это было хорошо: карликам пока не до нас.
Пригоршня, не отрывая взгляда от насыпи, сказал:
– Откуда ты знаешь, что в той воде прячется?
Злой стукнул кулаком по камню.
– Да нет там ничего! Я наблюдал – поверхность спокойная, ни разу ничего не шевельнулось, не мелькнуло. Плыть надо!
– Никита, у тебя сколько патронов? – спросил я.
– Семь.
