Вадим Вознесенский - Евангелие рукотворных богов
Кстати сказать, сами артисты не думают искать убежища. Зачем? Каждый из них в глубине души уверен, что заслужил честь или достоин проклятия – пережить грядущие испытания, дабы оправдать или искупить, впрочем, это одно и то же. И так, скорее всего, произойдет. Причем очень скоро.
А остальные избранные?
Примерно через месяц глубоко под землей, под слоем оплавленного камня окончательно придет в себя существо с обожженной маской вместо лица и кровоточащими культями вместо конечностей. Оно тщетно попытается разлепить покрывшиеся кровавой коростой веки и с ужасом осознает всю чудовищную безысходность своего положения. Наверное, отчаяние, если ему еще присущи какие-нибудь эмоции, послужит последней каплей, ввергнувшей сознание в пропасть безумия. Иначе чем, как не безумием, объяснить странные видения, образы, посетившие его в последующем, визиты, память о которых останется навсегда.
Первой придет к нему девушка, почти девочка, в лохмотьях, со странным узором татуировок на предплечьях. Синеглазая и абсолютно неземная.
– Бедный, – скажет она, вытирая слезы, – бедный, прощай.
– Ты уходишь? – подумает существо. – Почему?
– Я должна.
– Останься.
– Я не могу… даже не так – это не в моей власти.
– И мы больше никогда не увидимся?
– Мое проклятье в том, что все, абсолютно все в конце концов приходят ко мне. Все, но не ты.
– Как это?
– Смертные обычно встречаются со мной дважды – при рождении и на одре. Ты же провел со мной слишком много времени, и теперь наши пути расходятся. Прощай… Любимый.
– Ты меня обманывала…
Боль стеной огня оборвет мысль.
Вторым будет пес, плод невообразимой мутации – мощное тело на колонноподобных лапах, извивающийся змеей хвост и три головы на топорщащихся загривках.
Правая пасть недовольно зарычит, левая преданно лизнет в подбородок, а средняя лениво зевнет, сделав вид, что ей все равно.
– Ты кто? – подумает существо.
Морды посмотрят друг на друга, потом по сторонам и волчком потащат все тело в погоне за собственным хвостом.
– Зачем ты здесь?
Псина остановится, сжав сразу всеми тремя челюстями кончик яростно отбивающегося хвоста, и посмотрит исподлобья тремя парами глаз. Создастся впечатление, что правая голова крайне недовольна непроходимой тупостью, левая относится к ситуации иронически, а средней вообще наплевать.
– Фу! – подумает существо, отчего-то вид страшной собаки вызовет ощущение чего-то родственного.
Пес послушно выплюнет хвост и шлепнется на зад с видом благосклонно исполняющей волю ребенка домашней болонки. Некоторое время будет продолжаться взаимное разглядывание, а потом нечто неуловимо изменится за спиной пса. Абсолютный мрак запечатанного огнем подземелья сгустится еще больше, и тьма в глубине развалин станет осязаемой. Она начнет сгущаться, наползать, и существо, уже познавшее в полной мере безотчетный ужас, отрешенно осознает безусловную инородность стремящейся к нему силы. Холодная ненависть. Жизнь, смерть, боги и призраки, нет, то, что парализующее уставится на него из мрака, вообще не будет принадлежать существующему миропорядку.
Пес одним движением вскочит на ноги и развернется кругом. Три головы прижмутся к земле, и яростный рык, сопровождаемый тремя клубящимися факелами, освещая пространство, оглушит бессильное существо. Шаг за шагом, звонко клацая челюстями, отсекая выбросы призрачной материи, трехголовая собака загонит чужеродное нечто в дальний угол и, предупреждающе рыча, снова усядется напротив.
– Хорошая собачка. – Из ниоткуда появится третий, или это уже четвертый, если считать и Чужое, визитер.
Высокий, худощавый, рыжеволосый человек с маской невиданного зверя, нагой, – на нем лишь набедренная повязка.
– Как ты? – спросит он.
Если бы у существа остались губы, оно бы искривило их в сардонической усмешке. Гость не глядя сядет на валяющийся под ногами обломок камня, и тот сразу примет вид обсидианового трона.
– Ничего, пройдет.
– Ты-то вообще кто такой? – подумает существо, почти не надеясь на ответ.
– Ай, – махнет рукой рыжеволосый, – тебе имя надо? А ты свое-то помнишь? То-то же! Ну, называй меня, если угодно, Сет, или Ваал. Можешь – Тифоном. Еще где-то ко мне обращались как к Локи, именовали Лукавым. Скажу по секрету, – мужчина заговорщицки подастся вперед, – Змий и Прометей – это тоже я. Важны не образы и ярлыки. Ты видишь перед собой лишь персонификацию древней, как мир, силы.
– Какой?
– Энтропия, хаос, революция, свободомыслие – разумный противовес созидательной тирании. Впрочем, тебя ведь не интересует философия. Ты хочешь понять, что произошло?
Если бы существо могло шевелиться, оно бы кивнуло.
– Видишь. – Рыжеволосый укажет в сторону трехголовой твари.
Та, совсем по-собачьи, поднимет лапу и помочится на обвалившуюся перегородку, затем усядется и примется в три языка вылизывать собственные гениталии.
– Мое порождение, – гордо заявит гость. – Страж. Сила, неподвластная никому, даже мне, непредвзятая и независимая. Существует предание, что, когда наступит время последней битвы, Фенрир, это одно из его имен, станет убийцей богов и уничтожит мир. – Рыжеволосый наставительно поднял палец. – Только не воспринимай гибель как нечто безвозвратное. Смерть – это очищение, возможность возродиться в более совершенном качестве.
Существо начнет терять нить разговора, и гость повысит голос:
– Опять меня заносит в дебри. Короче, ты – это он. Он – это ты. На самом деле все много сложнее, отдельные аспекты неподвластны даже мне, но тем не менее такая Сила не имеет права даже на отдаленное подобие самосознания. Поэтому проявления Пса – Убийцы Богов нуждаются во внешних воплощениях. Ты – это он. Обстоятельства, сделавшие тебя таким, какой ты есть, а это и непонятные мне манипуляции над твоим телом смертных ученых, и яд стигийских собак в твоей крови, и воздействие излучений капища мутантов, даже обряды Гекаты, методы лечения которой очень далеки от традиционных, все обстоятельства, все вместе и по отдельности – Он. Отвратительные энергии, освобожденные орудием, пусть и носящим мое имя, не поверишь, тоже Он. Теперь вы с ним расходитесь, но его печать, его бремя и проклятие навеки пребудет с тобой, отмеченный Кербером-Фенриром. Что? – Рыжеволосый посмотрит на существо, не успевшее даже подумать об еще одном вопросе. – Тебя интересует спутница, которую я назвал Гекатой?
Владелец необычной маски поерзает в величественном, но твердом и неудобном троне.
– Ах, это так неважно, но постараюсь удовлетворить твое любопытство. Та девушка, несчастное дитя, лишенное разума, – богиня, нет, не думай, не воплощение, именно богиня, а ее странности… что ж, не так легко нематериальной сущности осваивать бренную плоть, согласись. Геката. Не слышал? Неудивительно – вы отвернулись от богов, но хоть в легендах и преданиях? Богиня перекрестков и дорог, охотница преисподней, хозяйка стигийских псов. Она есть Смерть, и она же, заметь, Начало жизни. Одна из немногих Древних, оставленных и почитаемых Семьей. Всесильная и неуправляемая. Знаешь, кстати, Ключник, какой ее главный атрибут? Ага – ключ. А, чуть не забыл – еще она тоже мое порождение. Чем было вызвано ее появление? Сумасбродством. Ее непонятным никому умением балансировать на лезвии Закона. Чужие с их невероятным божеством, одновременно способным быть и в воплощенном, и в астральном состоянии, – угроза всему мирозданию. Нашему мирозданию. Ваш беспечный мир забыл богов, поэтому мы здесь слабы и не способны противостоять агрессии в высших сферах. Повторюсь, матка Чужих – одно из тех странных божеств, безгранично могущественных, но, в соблюдение Равновесия, способных быть умерщвленными в материальном мире. Вместе с тем определенные правила запрещают нам вмешиваться напрямую в дела смертных. Поэтому решено было оставить твой мир без боя, тем более что последнее время он был нам не нужен. Результат действий своенравной Гекаты – уничтожение серьезного противника, но и потеря, в любом случае, вашего мира. Если раньше мы были здесь лишь просто слабы, то теперь абсолютно бессильны. Не буду скрывать, я был бы рад, если бы этот мир погиб. Но, боюсь, он выкарабкается, и, как будут развиваться события в лишенной богов локации, прогнозировать трудно. Чего вы тут, смертные, нагородите в наше отсутствие, даже подумать страшно. Боюсь, мы все-таки нажили проблему. В будущем. Знаешь, чем была та тень, отогнанная Кербером? Ну да, это один из аспектов убитой тобой Царицы. Бестолковая псина привязалась к своему утраченному воплощению, и зря – уж лучше бы матка до тебя добралась. Это так – ничего личного.
Потом фигура рыжеволосого подернется серым муаром, словно изображение, транслируемое далеким источником, исказят помехи. Наверное, неписаные законы мироздания действительно изолируют и мир, и сознание существа от любых внешних сил. Гость заторопится, промямлит что-то на прощание и растает, не позволив себе эффектное исчезновение. Существо, только начавшее осознавать себя и услышавшее в беседе одно из своих имен, проведет распухшим языком, собирая остатки жидкости, и пошлет жалкий, но полный презрения плевок вслед недавнему собеседнику. А потом, полное отрешенного отчаяния, повинуясь безошибочному чутью ростка, рвущегося к Солнцу, начнет долгий путь наверх…
