Юрий Иванович - Жестокая Фортуна
А попробуй ещё при этом не нанеси обиды самозваным императорам! Вдруг те без ума успели влюбиться? Южанину досталась всего одна обворожительная нимфа, несмотря на то что он моложе. А вот северянину перепали сразу две. К тому же у него и так уже была лишившая его ума от любви к себе молодая жёнушка. Как там сложатся отношения? Удастся ли воспользоваться ревностью, жадностью, амбициями?
В данных направлениях отныне предстояло трудиться целому сонму дипломатов, писарей, тайных агентов и разведчиков.
Вот его Святость, он же первый Советник, и метался, стараясь успеть сделать за пару часов то, что следовало творить неделями. Раздавал приказы, прочитывал бумаги, а некоторые тут же относил на утверждение Грому Восьмому. Тот, почти не глядя, подписывал, увлечённый рассказом и некоторыми спорами с Лайдюри. Порой и сам Виктор по ходу дела успевал прислушиваться и давать некоторые нужные пояснения в кабинете. Но как бы там ни было, в течение полутора часов венценосный правитель со своей матушкой узнали всё, что требовалось им знать.
Если ещё теплились в сердце монарха какие-то тёплые крохи чувств к подлой предательнице, то и они растворились окончательно под напором правды и железной логики. Пелена с его глаз спала окончательно. И теперь он чувствовал в душе опустошённость и некий подспудный страх перед каждой красивой женщиной. И в итоге выдал печальную фразу:
– Ну и ладно, раз мне не суждено жениться второй раз, значит, не бывать этому никогда. Буду жить ради Чагара, моих дочерей и внуков. А поэтому надо дать распоряжение об отмене приготовлений к свадьбе…
– Увы! Ваше величество, не получится! – вернул его к суровой действительности первый Советник. – Теперь уж точно придётся устраивать женитьбу по политическим мотивам. У правителя королевства Дейджан любимая племянница ищет себе достойного кандидата. У Оксента Второго, короля Редондеры, имеется сестра на выданье. Так что если мы их не станем уничтожать вместе с генеральной ставкой их армий, то придётся выбирать одну кандидатку из двух.
– А если удастся уничтожить обоих императоров? – не сдавался король.
– Тогда обязательно отыщется новая кандидатура! – растоптал все его чаяния друг. И требовательно уставился на Линколу, которой ничего не оставалось, как подтвердить:
– Да, сын! Скорее всего, так и придётся поступить. Сам понимаешь… И не смотри на меня так! Если не хочешь отдавать своих дочерей замуж по политическому расчёту, придётся самому поднапрячься. Отложим твою свадьбу пока только на неделю, а там глядишь и успеем договориться. Обстановка такая, да и нельзя лишать народ обещанного праздника.
Стоило видеть, как смешно и по-детски скривился Гром Восьмой. Но промолчал, указывая глазами на постороннего человека в кабинете. Мол, не надо на меня давить в присутствии вчерашней наложницы.
На что Менгарец рассмеялся:
– Пройдёт совсем мало времени, и твоё величество, скорее всего, станет доверять госпоже Лайдюри полностью. Я-то здесь не навсегда останусь, а без первого Советника трудно придётся. Да и сам закон подписал, что должность сия не должна пустовать. А кто сможет дать лучший совет, чем человек, имеющий за своими плечами почти десять веков жизни? Ведь она по крохам насобирала столько знаний, что я по сравнению с ней как школьник рядом с учительницей. А такими кадрами разбрасываться нельзя! Так что посмотрите на эту женщину чисто с практической, самой что ни на есть рациональной стороны. Будет глупо, если не использовать её, не получить от её опыта максимальную пользу. Дадим ей время немного освоиться в королевстве, под патронажем её величества вникнуть в хитросплетения дел, и лучшей помощницы вам не найти.
Слишком смелое и скороспелое предложение он выдвинул. О чём можно было судить по плотно сжатым губам вдовствующей королевы и по сузившимся от подозрений глазам самого монарха. Такого быстрого доверия и бесшабашной меркантильности они от Виктора Палцени никак не ждали. Но он-то понимал, что вначале должно быть слово, а уж потом неспешные размышления, выводы и действие. А раз слово было сказано, значит, действие когда-нибудь, но будет обязательно.
Интересно, что сама Лайдюри восприняла прозвучавшие слова как нечто вполне для себя приемлемое. И после продолжительной паузы неожиданно произнесла:
– Я буду очень стараться помочь Чагару. На любом месте и в любой должности. И вы не пожалеете о своём доверии ко мне.
Похоже, король хотел вспылить и высказаться на тему: «Я тут уже одной такой доверился!..», но сумел промолчать. И ответил только после хорошего раздумья, обращаясь к матери:
– Ладно, забирай её под своё крылышко и уже сама решай, что с ней делать. Разве что Виктор заберёт Лайдюри на три дня на исцеление. А я… побежал!
И первым покинул свой кабинет, подавая пример остальным и напоминая, что стоять на месте некогда.
Глава тридцать пятая
Качнувшиеся весы
А за сутки до триумфального возвращения Менгарца в Радовену на севере континента произошли некоторые события, существенно повлиявшие на устоявшееся равновесие воинских сил.
Незадолго до того всякие наступательные действия империи Севера прекратились. Всё-таки сказался существенный отрыв непобедимой армии от собственных тылов, усталость воинов и немалые трофеи в виде драгоценностей, которые награбили в покорённых государствах.
А набранные в стане побеждённого противника рекруты воевали из рук вон плохо. Им легче было самим порезаться и умереть от потери крови, чем победить хоть одного противника. А противник противостоял здесь опытный, умудрённый и готовый драться до последнего. Потому что объединённая армия Союза Побережья, и так утратившая более половины своих законных земель, теперь стянулась широким мощным кольцом вокруг Чагара, ощетинившись во все стороны пушками, и могла только одним своим видом легко охладить любые наступательные порывы. Линия фронта сейчас проходила поперёк королевства Шаули, где и находилась главная ставка армии Севера, и надвое рассекала в длину королевство Бонтиньеры.
Имелась ещё одна причина для перемирия, а точнее говоря, позиционного противостояния. Не самая главная, но тоже существенная. Через личных эмиссаров, работающих под видом контрабандистов, королевство Чагар предложило замирение, желая уплатить за это двумя наложницами и весьма приличными подношениями из сокровищницы покойного императора Гранлео. Заносчивые генералы Севера вначале посмеялись, но своих эмиссаров в Радовену всё-таки отправили. И те молнией вернулись обратно, утверждая на ушко своему верховному главнокомандующему и повелителю: «Плевать на сокровища! А вот красавиц надо забирать немедленно! Они того стоят!»
Именно тогда новоявленный император Севера призадумался. В свои сорок пять лет Павел Первый, именующийся с недавнего времени и как Великий, познал много прекрасных женских тел. Грех ему было жаловаться на судьбу в этом плане. Конечно, гибель единственного сына и наследника, принца Стаина, несколько подкосила его оптимистическое и бесшабашное отношение к жизни, но всё равно он оставался крепким мужчиной, у которого каждодневное желание ласк считалось вполне нормальным и естественным. А тут его молодая жена Лилия Кордешес-Дейджан, оказавшаяся беременной и ожидающая сына, несколько преждевременно стала показывать свой норов и строптивость. Заявляя, что в её положении нельзя предаваться бурным страстям, иначе может случиться выкидыш. И никакие убеждения, просьбы или дорогие подарки не помогали. Бывшая баронета Кордешес уже почувствовала себя императрицей и с апломбом будущей повелительницы всего мира умела настоять на своём.
А тело-то у неё молодое! Всего восемнадцать на носу! Как тут не старому ещё и крепкому мужчине сдерживать инстинктивные порывы плоти? Да и парочка прежних фавориток, с которыми он иногда грешил в походных шатрах придворной свиты, уже ему приелась окончательно.
Вот и подумал Павел: «Да пусть доставят этих красоток, что я теряю? Не понравятся, подарю отличившимся генералам. Окажутся гадкими – сожгу показательно на костре вместе с обманувшими меня эмиссарами. Тоже потеха получится и развлечение. Так что пусть везут…»
Опять-таки решил доставить многообещающие трофеи не в ставку своей армии, а в более спокойное место, в долину Размышлений. Это было недалеко, да и сама долина в иных планах не представляла никакого стратегического интереса: камни да редкая трава. Но с седловины перевала, разделяющего долину на две части, открывался изумительный вид на пик Каньеллу, высочайшую вершину планеты, находящуюся в соседнем с королевством Шаули, Небесном княжестве. Побывав там первый раз, Павел Первый Великий поразился ошеломляющей картиной. И назвал то место святым. После чего приказал возвести высокую деревянную башню и намеревался посещать её для раздумий и медитаций.
