Владимир Стрельников - Приключения Василия Ромашкина, бортстрелка и некроманта
— Это замечательно. — Панфилов восторженно зажмурился. — Это то, о чем я боялся вас попросить!
— Зря, Афанасий Илларионович. — Я усмехнулся, начав собирать решетки. Нужно их сдать старому татарину, точнее, отнести до склада. Просто положим около дверей, завхоза сейчас там точно нет, уже два часа после полуночи. Но и бросать так не стоит, кто его знает, как жизнь повернется. Не стоит портить отношения с хорошим дядькой. — Воздушные перелеты часть нашей жизни, будьте готовы к этому. Да и вообще, частный самолет — это недешево, но вполне возможно. А уж купить билет на самолет местных рейсов, или на дальний рейс, на дирижабле — вообще никаких проблем. Но если честно, то я думал, что вы останетесь со Знаменским, профессор.
— Нет. — Отрицательно мотнул головой Панфилов, присаживаясь на грубую скамью. — Он хочет, очень хочет вернуться домой. Настолько, что готов поступить в НИИ Иномирья, и работать в экспедициях. И знаете, я думаю, что так будет лучше. У Самсона Тимофеевича светлая голова, он молод, силен, и приложит все усилия для достижения своей цели.
— Хм. — Я кивнул молодым казакам, которые подняли решетки, и понесли их к складам. — Тогда, передайте ему вот эту записку.
И я, вытащив из кармана куртки блокнот и ручку, быстро написал десяток строк. Сложив лист пополам, я отложил его в сторону, и на новом листе написал координаты, описал местные ориентиры и нарисовал кроки.
— Если он хочет попробовать связаться со своими, то пусть мотанется сюда. Это около развалин Москвы, в районе Сергиева Посада. Именно сюда, здесь живет старый лис — оборотень. Эти создания умеют ходить меж мирами, не все, но этот старик может. Он и пришел откуда то из-за Грани, как и вы. Я как-то спас его от очень сильного неупокоя, и отпустил самого лиса. Так что он может помочь. Хоть весточку передаст, и то дело. — Я протянул записку и карту удивленному профессору. — Разумеется, это очень опасно, Подмосковье вообще один из самых опасных в нашем мире регионов. Ну, на нашей территории.
* * *Поздним вечером Сара, недавно пришедшая со службы, накинула на себя теплый свитер и с кружкой крепкого чая уселась на крытой веранде на свою любимую скамью — качалку. И долго сидела, по чуть — чуть отпивая парящий чай, и молча смотря на красно — желтые горы за городом.
— Сидишь, дока? О чем мечтаешь? — Кедмин — старший вышел на веранду, держа в руке стакан с местным вискарем. Пара американцев, когда-то давно переехавшие в эти места, организовали свою фабрику, и их потомки обеспечивали выпивкой немало желающих.
— Думаю, пап. Варька отличная девчонка, мы с ней породнились, но как мы с Василием жить будем? Знаешь, пап, мне порой очень страшно, хотя и очень замуж хочу. — Сара смущенно глянула на отца.
— Уж замуж невтерпеж… — Усмехнулся отец, усаживаясь на скамью рядом с дочерью и обнимая ее. — Василий — отличный парень. Умный, сильный, когда надо — жесткий. Но к своим всегда добрый. А Варя… знаешь ли ты, что она не просто менталистка? Нет? Ее без разговоров приняли на работу с малышами потому, что она «пестунья». А теперь подумай о том, как тебе повезло, что твоя названная сестрица «пестунья». Ведь это снимает если не все, то большинство проблем с вашими будущими детишками. Которые, как ты сама понимаешь, будут одаренными, и скорее всего, очень сильными одаренными. Подумай об этом, дочка, и не бойся. Мы с мамой всегда поможем. Да и мать Василия, если надо, быстро мозги ему вправит, Анастасия правильная женщина. А пока, просто отдыхай. — Кедмин чмокнул дочку в макушку, и одним глотком допив виски, встал с качалки. Поглядел на осенний лес, пробормотал: «Унылая пора, очей очарованье», и зашел в дом.
А девушка еще долго сидела на качалке, кутаясь в теплый свитер.
* * *— Ну как, проф? — Я спросил спустившегося с трапа амфибии Афанасия Илларионовича.
— Это потрясающе! Василий, вы не понимаете, я всю жизнь завидовал птицам, я хотел полетать на воздушном шаре, и тут такой подарок. Ради этого стоило попасть в иной мир, право слово. — Восторженность этого крепкого, одетого в добротный костюм бородатого дядьки с котелком на голове поражала. Выражение детского счастья прямо светилось у него в глазах. И тяжеленный русский смит-вессон сорок четвертого калибра под полой сюртука этому совершенно не мешал. Кстати, я самолично снарядил профу пяток патронов серебром, и теперь в барабане его пистолета четыре обычных и два серебряных. На всякий случай.
— Правда? — Я улыбнулся, глядя на профессора. — Тогда, если вы не против, посидите здесь, под навесом, поглядите на самолеты и дирижабли, а я до диспетчерской метнусь, узнаю что и как. Может, еще сегодня отсюда вылетим. Если повезет, конечно.
И я оставил профессора с нашими вещами неподалеку от стоянки самолетов, на крытой площадке, где обычно отдыхали пилоты и прочий летучий люд. Как раз для него компания, с его восторженным отношением к авиации.
— Приветствую. — Я постучал пальцами по открытой двери. — Машенька, красавица, не скажешь, на каком борту можно в сторону Ростова-на-Синей поскорее отвалить? — И подойдя к столу, чмокнул в подставленную щечку очень красивую, яркую шатенку.
— Приветик, герой. Садись, буду поглядеть. — Молодая женщина кивнула мне на стул около стены, и на какое-то время уткнулась в экран компьютера. После чего сняла телефонную трубку, и набрала номер. — Алло. Товарищ майор? Тут ваши ребята Яки перегонять будут до Нового Воронежа, на профилактику и ремонт. Не возьмете зайца? Из ГВФ. Что, Вась? — Прикрыв трубку ладонью, спросила она меня.
— Нас двое, Маш. Я и иномирянин. — Я показал два пальца.
— Двух зайцев, Дмитрий Сергеевич. Про одного вы знаете, это тот бортстрелок, что пиратский борт с «Горнорудного» снес. Да — да, он с товарищем домой летит. Хорошо, спасибо. Даже так? Это вообще прекрасно, Дмитрий Сергеевич. Спасибо вам огромное. — И улыбнувшаяся девушка положила трубку на рычаг.
— В общем так, Вась. Отсюда через пять часов вылетят четыре Яка «сто тридцатых», до ремзавода в Новом Воронеже. А там вы с ними сядете на «аннушку», и долетите до Астрахани. Ну а там уж сам, как-нибудь. — Маша мне улыбнулась, поворачиваясь на стуле к компьютеру.
— Спасибо, красавица! — Я положил на стол коробочку с ее любимым зефиром, который купил по дороге в буфете. — Мужу привет.
— Передам. — Кивнула мне диспетчер, убирая лакомство в ящик стола. — Рада была повидать, Вась.
— Я тоже, Машенька. — Я не отказал себе в удовольствие еще разок чмокнуть в бархатную щечку, и пошел к профессору. Надо его обрадовать. Полет на реактивном — это не на старой амфибии трястись.
