Елена Звёздная - Любовь и магия (сборник)
– Если встать вот сюда, в этот белый круг, можно увидеть, как светятся ее глаза.
В окаемку на полу, украшенную меандром, было вписано то же изображение, что и на потолке, только много меньше. «Разве можно попирать ногами лик богини?» – пронеслось в мыслях Ансельма. Но он встал, куда указано, и запрокинул голову.
Огромные выпуклые глаза в вышине зажглись молочным блеском, из них потек рассеянный свет.
В ушах зашумело, по телу побежали мурашки, но Ансельм все смотрел, зачарованный древним волшебством, пока мурашки не превратились в сотни иголочек, которые впивались глубоко под кожу и лопались, будто мыльные пузыри. Было не больно, скорее щекотно, однако юноша решил, что с него хватит. Хотел сойти с мозаичного лица, но обнаружил, что не чувствует ног. Попытался выхватить саблю, но руки вдруг сделались слабыми, неуклюжими, пальцы не слушались.
– Вы обманули меня!
Шурша юбками, госпожа Инесса обошла Ансельма, встала напротив него, в ее глазах отразилось холодное торжество.
– Вы все-таки убьете меня? – прохрипел юноша. – А как же Арнелла?
– Я скажу ей, что ты ушел. Служба, – ответила жрица Аккарты с издевкой. – Солдат не принадлежит себе.
– Я ведь не первый, верно? Вы и других убивали…
Онемение поднималось все выше. Сердце билось медленно и тяжело, говорить было трудно.
– А я уж думала, ты совсем дурачок, – усмехнулась госпожа Инесса. – Не переживай, твоя смерть послужит благому делу – исцелению Арнеллы. Когда мы с матерью поняли, что обычная магия ей не помогает, то обратились к черному искусству. Мы узнали, что кровь врага может излечить нанесенное им увечье.
– Но при чем здесь я? Разве я в чем-то виноват перед вами? Не я убил вашего мужа. Не я ослепил вашу дочь…
Потом Ансельму вспомнилась расправа у фонтана – и как он позволил увести себя в сторону. Подумалось: на моих руках нет крови, но душа уже замарана… А белый мертвенный свет вокруг сиял все ярче, шум в ушах превратился в завывание вьюги, лед сковал тело и теперь подбирался к горлу, к глазам…
– Если бы к нам в руки попал барон Юрглен, моя девочка давно прозрела бы. Но он для нас недосягаем, и лечение мы начали слишком поздно. Поэтому нам потребуется много крови. Свежей, теплой крови, взятой от живых людей.
Ансельм содрогнулся. Он хотел спросить, что случилось бы с Арнеллой, знай она, какими снадобьями бабушка омывает ей глаза, но язык больше не повиновался ему.
– Тебя послала сама Богиня. Женщины нашей семьи всегда хранили верность Деве Аккарте, и дом наш выстроен здесь не случайно. Наконец-то Великая Госпожа услышала наши молитвы! Те, другие, были обычными солдафонами, но в тебе есть колдовские задатки. В ту ночь ты устоял против оглушающего заклятья. Ты один! Уверена, твоя кровь пойдет Арнелле на пользу, как ничья другая. Вот-вот сюда спустится моя мать. К этому времени ты уже перестанешь что-то чувствовать. Радуйся. Твоя смерть будет безболезненной.
– Нет! – громом разнеслось по залу.
Голос Ансельму отказал, головой двигать он не мог, но боковым зрением видел Арнеллу, стоящую в дверном проеме с кинжалом у собственного горла.
– Не трогай его! – Нежный голосок превратился в надсадный звериный рык. Если бы Ансельм не был парализован чарами, его сердце застыло бы от этого звука.
– Деточка моя, что с тобой? Тебе что-то почудилось? – испуганной наседкой заклохтала госпожа Инесса. – Почему ты здесь, а не с бабушкой? Ты же знаешь, как важно…
– Не лги мне, я все слышала! – простонала Арнелла. – Я подозревала… В ту ночь… Я чуяла, вы задумали дурное. Теперь я знаю наверняка… Ты не будешь убивать людей ради меня, слышишь! Отпусти его!
– Не могу, дорогая. – Госпожа Инесса взяла себя в руки. – Он скован очень сильной древней магией. Надо дождаться бабушки.
Крадучись, она двинулась к дочери.
– Не подходи, иначе я убью себя! – Рука Арнеллы дернулась, острие кинжала вплотную приблизилось к ложбинке между ключицами.
– Хорошо-хорошо, дорогая. Но послушай меня… Шлезцы не заслуживают твоей жалости. Ты их не знаешь. Они звери, дикари. И для твоего блага…
– Нет! – закричала Арнелла. – Убийца! Ты и меня сделала убийцей, чудовищем! Ступай, приведи бабушку, слышишь, ты! Сейчас же!
На лезвии танцевали оранжевые блики, рука Арнеллы дрожала от напряжения.
Госпожа Инесса сделала шаг…
– Стой!
– Арнелла, доченька. – Жрица Аккарты примирительно вскинула руки, будто слепая могла ее видеть. – Ты же хочешь, чтобы я позвала бабушку, а сама загораживаешь дверь.
Девушка сошла по ступеням и неслышно, как привидение, скользнула в сторону. Госпожа Инесса не смела тронуться с места, но всем корпусом поворачивалась вслед за Арнеллой, как большая черная змея вслед за жертвой.
Нет, всего лишь как мать, одолеваемая страхом за свое дитя…
– Осторожно, треножник!
Арнелла остановилась.
– Иди, – велела она.
– Хорошо, доченька. Умоляю, дождись нас, ничего не предпринимай.
Едва шаги госпожи Инессы стихли, Арнелла подбежала к выходу. Некоторое время она стояла, прислушиваясь, потом возвратилась в зал и замерла, в смятении вытянув руки перед собой.
– Магия, – прошептала она. – Я чувствую ее. Ансельм, ты здесь? Подай мне знак.
Он попытался ответить, но из онемевшего горла вырвался лишь слабый хрип.
Девушка тут же оказалась рядом. Быстрые пальцы тронули его плечи, легко, как перышки, пробежали по лицу.
– Бедный мой. Я чувствую токи силы, но не знаю, как ее разрушить. Бабушка говорила, я ослепла, потому что во мне есть искра. Была. Тот шлезский чародей потушил не только мой взор, но и мой дар. Способность к магии передается в нашем роду через поколение. Я могла бы вырасти колдуньей… Они отпустят тебя. Им придется. – Она умолкла и горько всхлипнула: – Как мне жить теперь?
«Ты не виновата», – подумал Ансельм. Если бы он мог произнести это вслух!
Руки ее скользнули вниз, ощупали его грудь и остановились на поясе.
– Что же ты, – прошептала Арнелла. – К Богине нельзя с оружием. Она этого не любит.
Лязгнула сталь, девушка вытащила из ножен саблю Ансельма; неловко держа ее двумя руками, вынесла за порог святилища и положила у стены на лестнице.
Мгновения, когда она вернулась, Ансельм не уловил. Просто она снова была тут, подле него.
– Напрасно ты отдал мне свою свистульку. Оберег, подаренный с любовью, – великая сила. Без него ты остался беззащитен. А я, глупая, взяла, не подумала.
В руки Арнелле порхнула глиняная птичка, и долгое печальное фьюи-фью-у-у поплыло по залу. Так стонет ветер в камышах. Так плачет душа, не обретшая успокоения. Так взывает к милосердию вера, когда не осталось надежды…
Тело Ансельма заполнял смертный холод. Но кончики пальцев покалывало, как бывает, когда подносишь замороженные руки к огню. Песня свистульки эхом отражалась от стен. В белом мертвенном свете, льющемся с потолка, кружились золотые светляки. Тепло незримого пламени ласкало кожу, втекало в жилы.
