Александр Конторович - Реконструктор. Дорога в один конец
Так что, когда вокруг пулеметных точек заплясали столбы минометных разрывов и ударили из кустов снайперы противника, гауптман уже был готов к возможному повороту событий. Не обращая внимания на свистящие вокруг пули – а воздушный налет все еще продолжался, – он быстро забежал в помещение охраны. Здесь царил сущий бардак: в разбитые стекла беспрепятственно залетали порывы ветра, принося с собой пыль и запах гари. На столе, уткнувшись лицом в столешницу, неподвижно лежал дежурный связист. Мундир на его спине был разорван в клочья и пропитался кровью.
Спихнув в сторону мертвое тело, гауптман опустился на стул, еще хранивший тепло убитого хозяина.
«Так… Где этот номер? Как его вызвать? – Пальцы офицера пробежались по передней панели коммутатора. – Вот это гнездо? Нет! Это связисты, сейчас они мне не нужны. Ага, вот это!»
На той стороне провода откликнулись почти сразу:
– Ефрейтор Апфельбаум у аппарата!
– Это гауптман Штайн, объект «114».
– Слушаю вас, герр гауптман.
– Сигнал «Заря», ефрейтор! Как вы меня поняли? Сигнал «Заря»!
– Яволь, герр гауптман, понял вас! Сигнал «Заря»!
– И поторопите их там! У нас уже становится слишком жарко!
– Яволь, герр гауптман!
* * *«Так, основное сделано. Теперь звонок на посты. Черт, как же запускается циркуляр? Вот эти кнопки, потом еще вот эти… Рычажок вверх».
Ответили не все абоненты. Часть огневых на вызов не откликнулась. Что ничуть не удивило гауптмана: людям, которые там сейчас оставались, было совсем не до телефонных переговоров. Всю свою огневую мощь русские истребители обрушили именно на зенитчиков. Удивительно, что орудия все еще стреляют. Правда, эффект от этой стрельбы, к сожалению, весьма невелик: до сих пор не удалось сбить или серьезно повредить хотя бы кого-нибудь из атакующих. Не дожидаясь, пока ответят все, гауптман торопливо прокричал в трубку:
– Всем приготовиться к отражению наземной атаки! К нам на помощь подходят танки, сейчас мы зададим жару этим диверсантам!
Посты откликнулись, приказ был принят.
«Все, и это сделать удалось! Теперь… Что теперь? Доложить руководству? Да, пожалуй! Где этот надутый болван Вачовски? Тут такое происходит, а его нет на месте! Ладно, без него проживем как-нибудь». – И пальцы офицера снова забегали по панели коммутатора.
А Вачовски ничем не мог помочь своему подчиненному, потому что в этот самый момент он лежал на песке, сплевывая кровь. Две пули вошли ему в спину и прошли навылет, разворотив всю грудь страшной кровавой раной. Он еще был жив, но силы стремительно покидали его, уходя в песок вместе с каждой каплей крови. Гауптман уже ничего не слышал, до его слуха не доходили пулеметные очереди пикирующих истребителей. И только лающая стрельба зенитных автоматов еще как-то обращала на себя внимание.
«Черт возьми, как все произошло не вовремя! Эти самолеты – они сейчас разнесут здесь все в мелкие куски! Куда смотрели эти напыщенные идиоты из Люфтваффе, пропустившие русские истребители к складу? Понятно, что они ждали бомбардировщиков, но ведь и истребители тоже убивают».
* * *Бросив трубку на рычаг, длинной очередью от бедра сношу со стола всю телефонию. Все, ребятки, по этим аппаратам уже никто не поговорит.
Выскакиваю на улицу. А на дороге уже стоят танки. Восемь штук. Это для них мы проводили через линию фронта экипажи. Это для них искал Дронов людей, знакомых с немецкой техникой. И именно для того, чтобы обеспечить беспрепятственный проход бронетехники к складам, сейчас работают истребители и ведут огонь минометчики. Еще немного, ребята, продержитесь еще хоть чуть-чуть! Мы уже идем. Вы слышите рев наших моторов?
Подковки на каблуках звонко цокают по нагревшейся на солнце броне. Мы заранее вывели танки из ангаров. Именно для этого я и приказал найти в карманах убитых танкистов ключи от их машин. Двигатели завели, прогрели, проверили боезапас – можно выходить. Пусть несколько минут, но мы сэкономили и их, заранее проделав все те действия, которые потребовались бы от нас при выходе.
Протискиваюсь в люк и занимаю оставленное для меня сиденье. Сбоку скалит зубы чернявый старшина в немецком комбинезоне:
– Ну что, старшой? Трогаем?
– Трогаем, – смеется старшина и нажимает какие-то кнопки перед собой.
Танк резко дергается вперед. С непривычки я, покачнувшись от неожиданности, хватаюсь руками за какую-то железяку.
– Ты, командир, держись крепче! Здесь бывает что и трясет!
– Понял, не лопух. Как тут наружу выглянуть?
Мой сосед тыкает пальцем:
– Сбоку люк есть, в него можно высунуться. Но не советую: может прилететь что-нибудь неприятное. А вообще тут специальные глазки предусмотрены. Вон, прям перед тобой.
В этот самый глазок видно не очень хорошо. Ну, оно, собственно говоря, и понятно: на этом месте, как я думаю, сидит немец, который заряжает пушку. Ему выглядывать наружу особо и незачем. У соседа моего, который эту самую пушку наводит, есть, разумеется, другие приборы наблюдения, с помощью которых он может обозревать окрестности намного лучше, чем я. Усвоив эту простую истину, обращаюсь к танкисту:
– Раз уж я сюда к вам забрался, давай хоть помогу чем-нибудь. Чего и куда здесь совать?
Танкист смеется.
– Вон там, – показывает он рукой, – снаряды лежат. Давай сюда один.
Поворачиваюсь и, взяв в руки тяжелую чушку снаряда, протягиваю ее своему соседу.
– Да не мне, – отмахивается тот. – Вот сюда его засовываешь и в сторону отодвигайся, за следующим.
– А какие снаряды откуда брать?
– Эти и бери. Осколочно-фугасные. Других нам все равно не нужно. Сомневаюсь я, что на складах еще откуда-нибудь танки возьмутся.
Это точно, другим танкам тут взяться неоткуда. Все, что оставалось еще у немцев более-менее целым, уже заминировано и ждет своего часа. Как только на складах завяжется буча по-серьезному, ребята, охраняющие разгромленный батальон, запалят шнуры и отойдут в лес. На этом их работа закончена. А мы… мы еще поработаем.
* * *Сделав еще один заход, истребители внезапно заложили вираж и, прижимаясь к верхушкам деревьев, скрылись из глаз. Еще не верящие в это зенитчики продолжали цепляться за штурвалы наведения, ежесекундно ожидая, что вот-вот из-за горизонта вынырнут остроносые силуэты, неся под своими крыльями смерть.
Но нет. Шли минуты, но ни один самолет так и не показался. Ну что ж, можно разворачивать пушки к лесу.
В результате налета зенитчики понесли очень тяжелые потери. Удачно попавший реактивный снаряд исковеркал станину одного «ахт-ахта», и пушка беспомощно накренилась набок, уставившись стволом куда-то в землю. На двух таких же орудиях расчеты были выбиты полностью, и грозные стволы бессмысленно глядели в ясное солнечное небо.
