Александр Афанасьев - Время нашей беды
А так все занимались своим делом. Я своим – развивал доверенное мне направление. Ющук своим – торговал лицом на телеканалах: после избиения в Краснодаре он довольно ощутимо сдвинулся в сторону демократов Бельского, и мне иногда приходило в голову, что если того избиения не случилось бы, его следовало бы придумать. Очень уж оно было кстати… некоторым действующим лицам.
В тот день я как раз заехал в Государственную думу… надо было кое‑что сделать для Бобенкова. Поговорили… дело было в перерыв, потом объявили пленарное заседание, я вышел – и почти в упор столкнулся с Полиной. И мы оба смутились…
– Привет.
– Привет, слушай… тебя Константин Николаевич спрашивал.
– Меня?! – удивился я.
– Ага… Он просил… вот, передать.
Конверт.
– Взятка, что ли?
Она смущенно засмеялась.
– Ладно…
Нет… все‑таки что‑то решать надо. Или туда – или сюда. Когда смущается она – это еще ничего. Но смущаюсь я – и вот это уже плохо…
В конверте оказалась визитка, уже новая – Председатель Государственной думы Федерального собрания Российской Федерации Ющук Константин Николаевич. Кстати, сама по себе такая визитка представляет немалую ценность – ее можно показать сотруднику ГИБДД, следователю, прокурору – это не шутка…
На оборотной стороне был небрежно начертан номер – видимо, личный, какого нет ни в одной визитке. Я позвонил…
Встретились мы в объединенном санатории «Подмосковье» Управления делами Президента РФ. Санаторий, кстати, так себе – шестиэтажная квадратная хламида с цокольным этажом. Единственный плюс здесь – попадая сюда, ты как бы приобщаешься к сонму великих.
Впрочем, я никогда в жизни почему‑то не стремился приобщиться к сонму великих. Деньги – деньги другое, зарабатывал, как и все. Но проявлять какие‑то понты, тусоваться где‑то, где бы тебя заметили…
Бред.
Обстановка в номерах была… я не знаю – кто нанял дизайнера, который в отделке государственного санатория использовал бордельно‑розовый цвет… у него вообще все дома были? Я разместился, нашел Ющука и показался ему на глаза, но он сделал едва заметный знак – не сейчас. Не сейчас так не сейчас…
Остаток дня я просто отдыхал… кстати, для меня просто отдыхать непривычно, я никогда в жизни просто не отдыхал и даже в отпуске или на выходных чем‑то был занят, просто другими какими‑то делами. Заодно мне удалось поближе рассмотреть некоторых отдыхающих здесь людей… тех людей, которые были у власти и от которых зависело сегодняшнее состояние дел в России.
Вывод один – в разведку я бы с ними не пошел.
Почему? А потому что не пошел бы. Не сдюжат они в разведке. У нас на выборах вообще есть очень неприятный перекос – избирают либо профессиональных политиканов, либо тех, кто «близок к народу», артистов политического разговорного жанра. почему‑то в России нет уважения к тем, кто чего‑то добился сам. Лично. Не как директор чего‑то. И таких людей во власти почти нет…
Но я задам один простой вопрос: если человек не способен ничего добиться для себя – чего ж он добьется для вас?
Я в одной книжке вычитал очень мудрый совет: прежде чем доверить кому‑то свои деньги, поинтересуйся, как у него со своими. Совет действительно мудрый – если человек не заработал для себя, способен ли он заработать для вас. Но Россия никогда этому совету не следовала…
Ночью я только собрался ложиться спать – и в кармане звякнул телефон…
С Ющуком мы встретились в рекреационной зоне – там лужайка и деревья. Уже совсем стемнело, мягко светились окна в санатории, играла музыка – устроили музыкальный вечер с танцами. К каким‑то танцам готовился и Ющук – иначе бы меня сюда не позвал…
– Ты извини… – сказал он.
– За что?
– Я про вас с Полинкой знаю. Вопросов нет… просто по‑другому не получалось передать. Сам понимаешь.
– Вопросов нет, – сказал я.
– Да есть вопросы… Как думаешь, зачем Куликова грохнули?
Я пожал плечами.
– Мне‑то откуда знать?
– А надо. Надо, пока нас всех на мясо не пустили.
Я скептически хмыкнул.
– А не надо так к этому относиться. Одно дело, Сань, когда против тебя отморозки. Террористы. Прочее. И совсем другое – когда государство… Вот, посмотри.
Я взял планшет, запустил ролик. Лица были знакомыми, съемка – скорее всего, оперативная.
– Здорово.
– Это Женева. Шестнадцатый год. Баринов, Левитанский, третьего, надеюсь, представлять не надо?
А зачем представлять? Розенблат. Второй по деньгам олигарх Украины, который очень‑очень хочет стать первым. И, возможно, первым не только в Украине. А нефтяные скважины у украинских олигархов в девяностые уже были…
– И что?
– Баринов – конченая мразь.
– Константин Николаевич, – сказал я, – если начистоту… вы только что это поняли?
– Да не только… – досадливо сказал Ющук, – ты должен понимать, в политике нормальных людей нет. Все дерьмо, от начала и до конца списка. И я дерьмо, если хочешь знать. Может, когда‑то и не было этого – когда таких денег в политике не было. Но сейчас они есть. И нам с этим приходится жить. Мы живем… но тут речь не за деньги. Тут речь о том, что Баринов решил всех под распил пустить.
– Не понял?
– В шестнадцатом Баринов ездил в Женеву. Не сам – от имени группы товарищей. Всем было понятно, что Папа должен уйти. Потому что слишком долго у руля, потому что сама его фамилия вызывает на Западе аллергию. Нам было конкретно сказано: нормализация отношений возможна, но без Папы у власти. Это что‑то вроде символической жертвы. Договоренности были выполнены, Папу ушли. Но Баринов зазвездился и вышел за рамки. Как думаешь, чьими деньгами финансировалась наша кампания?
Я пожал плечами.
– Деньгами Розенблата. Смотрящим от него был Куликов, его гарантией было то, что Куликов – формально лидер партии. Но Баринов договорился с Левитанским о взаимной поддержке. После чего Баринов и Кухарцев завалили Петю, он им больше стал не нужен. И Семену деньги не отдавать. Понял?
Я пожал плечами, давая понять, что ко мне это отношения не имеет.
– Проблема в том, что Левитанский – это Ротшильды. И теперь Баринов рвется к власти. По трупам. Что будет с Россией, если до нее дорвется Баринов – ты понимаешь, да? Короче, надо делать.
– Делать что? – спросил я.
– Не надо этого, Саша, ты все понимаешь. У меня все‑таки высший допуск к гостайне. И дело твое я посмотрел. Но Баринову про это не сказал, соображаешь? А мог бы.
И сейчас могу.
– Если сейчас сидеть сложа руки, Баринов придет к власти. Потом он начнет избавляться от тех, кто был рядом с ним…
– Сколько? – перебил я.
Ющук выдохнул.
– Половинки хватит? – и сразу уточнил: – В евро…
С Бобенковым я встретился на следующий день, опять на стрельбище. Лучшее место, чтобы избежать прослушивания.
Бобенков выслушал, усмехнулся.
– Скандал в благородном семействе… твою мать.
– И что делать… для начала – это правда?
Бобенков положил ружье – он стрелял из дорогого Cosmi, – посмотрел вдаль, где автоматы неутомимо выдавали в воздух под выстрел глиняные тарелочки.
– В принципе, правда, – сказал он, – по крайней мере, начало точно правда. Все понимали, что пока Папа у руля, нормального торга с Западом не будет. И все понимали, что нужно какое‑то свежее лицо. Вот… получили.
– А что… Бельский должен был быть?
– Нет, должен был быть еще похуже. Бельский, если так задуматься, не худший вариант. Он, по крайней мере, умеет что‑то иное, чем вылизывать начальственную задницу. Проблема несколько в другом… Когда двадцать почти лет в стране ничего не происходило – потом события начинают происходить очень быстро. В нормальном мире постоянно происходит перераспределение… собственности, власти, потоков. В соответствии с текущей ситуацией. У нас это происходит намного реже, нормальные процессы блокированы – и потому это происходит обвально и с кровью. А может, и наоборот… потому и происходит как можно реже, потому что у нас поделить без крови никогда не получалось. Такая вот… политэкономия. Он тебе сколько предлагал?
– Ющук? Полмиллиона евро.
– А ты?
– Сказал, что подумаю. Но я откажусь. Я не дурак.
– Это хорошо. Проблема в том, что если тебе предложение делает председатель Государственной думы – он его тебе делает не для того, чтобы ты отказывался. Но… по возможности помогу. Хорошо?
– Хорошо.
На самом деле подслушивающее устройство было. Оно было вмонтировано в микрофон дорогих стрелковых наушников Бобенкова. Их ему подарили товарищи по партии на день рождения…
Москва, РоссияСколковское шоссе28 августа 2018 года
Слушай, сын мой, и прими слова мои – и умножатся тебе лета жизни. Я указываю тебе путь мудрости, веду тебя по стезям прямым. Когда пойдешь, не будет стеснен ход твой, и когда побежишь, не споткнешься. Крепко держись наставления, не оставляй, храни его, потому что оно – жизнь твоя. Не вступай на стезю нечестивых и не ходи по пути злых; оставь его, не ходи по нему, уклонись от него и пройди мимо; потому что они не заснут, если не сделают зла; пропадает сон у них, если они не доведут кого до падения; ибо они едят хлеб беззакония и пьют вино хищения. Стезя праведных – как светило лучезарное, которое более и более светлеет до полного дня. Путь же беззаконных – как тьма; они не знают, обо что споткнутся…
