Олег Рыбаченко - Проповедь в аду
Аплита всмотрелась в мальчишку внимательней. Лицо у ребенка было разбито, волосы в крови, плечо рассечено, тело в синяках и ссадинах. Однако, не было никаких сомнений — заключенный мальчишка был Алексом. По изменившемуся лицу Аплиты Петр все понял. Он подошел и крепко пожал ей руку.
— Держи себя в руках. Иначе мы не сможем его вызволить.
Герцог выдавил ухмылку.
— Казнят их не сразу. Сначала палачи выведают все тайны повстанцев, и лишь затем их ожидает жестокая смерть.
Мысль о том, что Алекса подвергнут тяжелым пыткам, не радовала Аплиту, но это — хоть какая-то отсрочка приговора. Ее мозг работал с лихорадочной быстротой. Надо обеспечить побег Алексу, но как? Если они ринутся в бой, тысячи солдат с мушкетами убьют их. Тут нужна хитрость.
Среди повстанцев было много детей, их всех ждала суровая участь. На лице герцога читалось лишь холодная отстраненность. Аплита полушепотом спросила Марка де Садома:
— Неужели эти маленькие дети тоже сражались в армии повстанцев?
— Не все, конечно. — Лениво ответил герцог. — Некоторые из них были связными, другие разведчиками, а многие просто детьми восставших. После того как они узнают, что их потомки пойманы и подвергаются мучениям, им ничего иного не останется, как сдаться в плен.
— А после этого детей отпустят? — С надеждой в голосе спросила Аплита.
— Конечно, нет. Зачем нам нужны лишние свидетели? Мы их повесим, а трупы закопаем в ров.
Девушке едва не стало дурно от таких откровений.
— А если им все равно грозит смерть, сдадутся ли их родители?
Герцог растянул губы в самодовольной ухмылке.
— Ну, во-первых, родители не знают, что их потомков равно ждет смерть. В своем указе мы обязуемся их освободить. А во-вторых, после тех мучений, которым мы их подвергнем, дети будут только рады избавлению, уснув в объятьях нежной смерти.
— Но разве это не бесчеловечно — убивать беззащитных малышей? — Чуть ли не простонала Аплита.
— Наоборот, это гуманно и справедливо. Они ведь еще не успели согрешить, а многих мы просто сожжем на кострах, и их души, очищенные огнем и болью, вознесутся на небо. А, так живя на Картере, они бы грешили, грешили, и Господь был бы вынужден отправить их в ад.
— Ада нет, это все предрассудки. — Заметила Вега.
Герцог подозрительно прищурился.
— Что за речи? За это можно угодить в пыточный подвал.
Он приподнял плеть, но чтобы испугать лейтенанта Российской армии надо иметь что-то более действенное, чем пук конских волос.
— Я не боюсь тебя. — Вега выбила плеть из руки герцога. Затем, спохватившись, покраснела от смущения. Марк де Садом, впрочем, был в хорошем настроении.
— Ты пламя, а не женщина. Мне все больше хочется поразвлечься с тобой. Давай договоримся: ты оскорбила меня действием, а я вместо наказания налагаю на тебя постельную повинность.
Веге вовсе не хотелось спать с этим мешком жира. Они, конечно, должны помочь Аплите, но при этом необходимо как можно быстрее справиться с заданием. Следовательно, надо задобрить этого борова, ведь герцог — владыка всех окрестных городов и сел. Судя по размерам Патрижа, у него под контролем внушительная территория.
— А что, я не прочь провести ночь с таким мужчиной.
— Еще бы. — Марк де Садом показал свои внушительные, хотя и обвисшие от жира бицепсы.
— Я и не сомневалась. — Вега напрягла свои, хоть и не очень большие, зато острые шарики мышц рук.
— Ты тоже хороша. Я хочу вас обеих, но прежде чем я займусь вами, мне надо будет посетить одно место.
— Какое?
— После узнаете.
Пленных отвели в тюрьму. Она располагалась рядом с дворцом герцога и, судя по всему, была связана с ним подземным ходом. Перед застенком красовалась дорожка, выложенная белым кирпичом. На ней отчетливо отпечатались кровавые следы босых ног. Средневековую каталажку окружал глубокий ров с подъемным мостом. Вечером, как и обещал Марк де Садом, состоялся пир. На гулянье съехались все дружки герцога. Центральным блюдом стал сиреневый бегемот в обрамлении четырех крокодилов, его внесло сразу полсотни слуг. Крокодилы были нашпигованы дичью и колбасами, экзотичными фруктами и овощами. Плотно фарширован был и громадный бегемот. Вскоре подкатили бочки вина. Игнорируя ложки и вилки, воины запустили обе руки в мясо. Пример подал сам герцог, его толстые грязные руки захватывали куски мяса и запихивали себе в рот. Вега и Аплита сидели рядом, ели аккуратно, стараясь на фоне мужланов сохранить подобие культуры. Петра к столу не допустили, по-прежнему принимая за слугу. Аплите, впрочем, кусок не лез в горло. Она то и дело представляла Алекса, его мучения. А что со вторым братом, Русланом? Сердце чует, что и ему несладко. Марк де Садом много ел и еще больше пил. Он быстро хмелел и выражался все косноязычнее.
— Близка победа над повстанцами. Правая рука Вали Червонного Маара Туз схвачен. Скоро мы доберемся до логова самого Червонного. И тогда я с этого бунтаря сдеру живьем шкуру.
Рыцари разразились овациями. И вновь отдали должное трапезе. Лица блестели от жира, сока, пролитого вина. Некоторые из гостей вытирали руки прямо об одежду. Герцог тем временем отдал приказ:
— Сейчас я прикажу устроить гладиаторский поединок.
Вельможи льстиво закивали. Перспектива смешать вино с кровью им понравилась. Посреди пирующего зала располагалась внушительная арена. По сигналу на нее были выведены два десятка гладиаторов. В основном это были рабы, которые дрались за право жить. Вооружение средневековых воинов было своеобразным. У половины в синих рубашках — короткие мечи и щиты. У противостоящего им отряда в красном — трезубцы и цепь с острым гвоздем на конце. Построившись друг напротив друга, гладиаторы по сигналу горна ринулись в бой. Вега и Аплита напряженно следили за схваткой. Первоначально преимущество было на стороне красных, их длинные цепи то и дело доставали синих, калеча им ноги. Затем синие перегруппировались и, действуя слаженно и четко, контратаковали. Их резкие и точные выпады выкашивали неудачников. В рядах красных была два иногалакта. Они прыгали, носились ураганом, размахивая четырьмя руками. Цепи свистели над головой, трезубцы бешено вращались. Казалось, к этим монстрам невозможно подступиться. Опытный боец, командир синих, сделал вид, что отступает. Атакующий гиббон издал победный клич и со всего размаха рубанул мечом, разворотив волосатую зеленую грудь. От удара брызнула кровь, монстр дернулся, его трезубец скользнул по шлему и затих, выпустив пузыри ядовито-зеленой крови. Второй иногалакт отступил. Было видно, что он тяжело ранен. Внезапно синие бойцы сломали строй, пропоров мечами уцелевшего "мохнача", и еще двоих с трезубцами. Рыцари и бароны всячески подбадривали сражающихся. Они и сами были не против вступить в схватку. После первоначального успеха звезда красных закатилась — синие теснили их. Сначала упал один, потом второй, а вскоре и третий воин. Падая, впрочем, он успел всадить трезубец в живот своему сопернику, выпустив кишки. Наконец, осталось двое красных бойцов. Они были сильно изранены и шатались от ударов. Не выдержав напряжения боя, они пали на колени, прося о пощаде. Герцог и прочие вельможи опустили палец вниз. Только Аплита и Вега, подняв пальцы вверх, осмелились просить о пощаде. Семеро победителей хладнокровно прикончили поверженных.
Герцог причмокнул губами.
— Замечательно. Теперь я лично займусь ими. Эй, лучники, убейте их. Сидящий напротив барон Вар фон Кур энергично запротестовал.
— Нет, отдайте-ка их лучше мне. Я один срублю семерых.
Герцог скептически посмотрел на огромного, но неуклюжего барона.
— Нет, они тебя зарубят. Пускай лучше будет семь на семь. Лучшие наши рыцари против невольников-гладиаторов.
Желающих сразиться вызвалось больше чем надо, и герцог поменял решение.
— Я разрешаю драться всем.
Свора рыцарей всей своей массой обрушилась на гладиаторов. Завалив их толпой, они рубили, колоди, проламывали. Самый опытный член семерки успел распороть горло одному из озверевших шакалов. Практически все воины были в доспехах, что позволяло им защититься от ударов более ловких гладиаторов. Пьяные рыцари брали числом, а не умением. Расправившись с рабами, они вцепились друг в друга. Герцог рявкнул во всю глотку. Влетели слуги, крючьями растащили дерущихся. Схватка закончилась. Четверо рыцарей были зарублены, еще с десяток получили серьезные раны, но в целом все дешево отделались. Марк де Садом допил кубок. Человек в черном, с крестом на шее, подкрался к сановнику и шепнул что-то на ухо.
Лицо герцога побагровело. Он проревел:
— Я удаляюсь на час. Без меня не балуйтесь, вернусь к десерту.
Правитель почти бегом удалился, оставив довольно пеструю компанию бражничать в одиночестве. Впрочем, никто не скучал.
