James Swallow - Немезида
Сайноп вышла на свет, излучаемый люмами над головой, и все они почтительно поклонились, снимая перед пожилой женщиной свои фуражки. Соалм смотрела, как она подходила к каждому по очереди и говорила с ними так, как будто они были старыми друзьями. Рядом с солдатами, она казалась крохотной и хрупкой, и всё же было ясно, что они ловили каждое её слово и жест, как компания любящих сыновей. Её улыбки как в зеркале отражались на их лицах.
Сайноп сделала жест в её направлении:
– Джентльмены, это Дженникер.
– Та самая? – спросил самый высокий из четвёрки, в руках которого покоился тяжёлый стаббер.
Сайноп кивнула:
– Вы все служили Теогу так самоотверженно, – сказала им она, – и ваш долг почти выполнен. Дженникер снимет с вас эту огромную ношу.
Высокий мужчина с сожалением кивнул и щёлкнул пальцами ещё одному члену четвёрки. Тот налёг на толстое колесо в центре люка, и с визгом заржавелого металла открыл дверь в грузовой отсек.
Сайноп направилась внутрь, и Соалм настороженно последовала за ней. Там царил полумрак и было тепло, в воздухе висела особенная тишина, от которой по открытым участкам её кожи забегали мурашки. Люк со скрипом захлопнулся.
– Дагонет падёт, – сказала аристократка, мягко и грустно. – Смерть уже рядом. Любовь Бога-Императора сохранит наши души, но конец нашей плоти уже предначертан. Он не сможет нас спасти.
Соалм хотела что-нибудь сказать, опровергнуть это, но не нашла слов.
– Он знает это. Вот почему, Дженникер Соалм, Повелитель Человечества в своей бесконечной мудрости привёл тебя к нам, чтобы действовать от Его имени.
– Нет, – выдавила она, её сердце колотилось. – Я здесь на службе у лжи! Чтобы погибнуть ради бессмысленного дела! Я даже лишена милости умереть за истину!
Сайноп подошла к ней и обняла ассасина.
– О, милое дитя. Ты ошибаешься. Он послал нам тебя, потому что ты единственная, кто в состоянии сделать то, чего не можем мы. Бог-Император изменил твою судьбу, и наши дороги пересеклись. Ты здесь, чтобы защитить нечто исключительно ценное.
– Что вы имеете ввиду?
Аристократка отошла от неё и направилась к маленькому металлическому ларцу. Она занялась контрольной панелью на его поверхности – комбинацией био-анализаторов крови и многоуровневой системы безопасности, – и Соалм подошла ближе, чтобы рассмотреть получше. Она знала эту модель: ларец был продуктом передовых технологий Марса, в высшей степени надёжной транспортировочной капсулой со встроенными внутрь поддерживающими полями, которая была в состоянии долгое время существовать в вакууме и даже пережить возвращение в атмосферу. Здесь он выглядел совершенно неуместным.
Ларец открылся, испустив клубы газа, и Соалм увидела внутри него мерцание стазисной оболочки. Призрачная сфера замедленного времени заключала в себе книгу невероятно роскошного, сказочного оформления, и казалось, что с её открытых страниц струится сама история.
– Гляди, – сказала Сайноп, низко кланяясь фолианту. – Посмотри, дитя, и узри касание руки Его.
Взгляд Соалм затуманился от слёз, защипавших в её глазах. Перед ней был строгий лист пергамента, украшенный золотом, серебром и пурпуром. Бог-Император, изображённый на нём в своей ангельской мощи, стоял над преклонившим колени мужчиной в пышном наряде вольного торговца. Тот держал в руках эту книгу – и падала с ладони его Повелителя мерцающая капля багряной крови, что возлежала на правой странице. Алая жидкость сверкала как безупречный рубин, и, замороженная в далёком прошлом, она была такой же яркой и свежей, как в секунду своего падения.
– Кровь Императора... – прошептала она.
Дженникер Соалм упала на колени в порыве бесконечного благоговения, склоняя свою голову перед Торговой Лицензией клана Еврот.
ЧЕТЫРНАДЦАТЬ
Прибытие
Дай мне тебя увидеть
Смертельный выстрел
1
Близился рассвет, когда с холодного чёрного неба на своих удлинённых крыльях спикировал челнок класса "Голубь". Корабль описал продолговатую букву "S", зашёл на посадку от пустырей и приземлился, пробежав по единственной неповреждённой полосе. Колёса шасси взбивали клубы мелких камней и выбивали искры, вспомогательный двигатель "Елене" замедлялся до холостого хода, а её крылья меняли угол, ловя воздух и сбрасывая скорость.
Челнок был единственным источником света среди теней дагонетского космопорта, его габаритные огни проливали белое озерцо на потрескавшийся, испачканный пеплом феррокрит. Окрестности глянцевито блестели: дожди кончились лишь считанные часы тому назад.
Никто не вышел из тёмного, неосвещённого здания, чтобы проверить новоприбывших. Если в нём и оставались люди, они соблюдали тишину, надеясь, что окружающий мир не обратит на них внимание.
В кабине, командир и второй пилот обменялись взглядами. Следуя приказам оперативника, они не предпринимали попыток связаться во время снижения с диспетчерской дагонетского порта, но оба ожидали, что получат как-минимум один запрос от местных СПО из-за несогласованного с ними входа в их воздушное пространство.
Но ничего подобного не произошло. Когда "Елене" скользнула на орбиту, до них не донеслось ни одного голоса. Небеса над Дагонетом засоряли обломки и следы недавнего противостояния. От вахтенной команды на мостике потребовалось всё её мастерство, чтобы удержать судно от столкновения с рядом более крупных фрагментов, оболочками выпотрошенных космических станций или корпусами мёртвых крейсеров системы, всё ещё пылающих плазменными огнями. Если они замечали какой-нибудь неповреждённый корабль, то оперативник приказывал огибать его по широкой дуге.
"Елене" подошла к Дагонету так близко, как только осмелилась, и затем выпустила челнок. Спускаясь вниз, лётный экипаж видел опустошение. В тех местах, где по утверждению картографических атласов должны были располагаться крупные города, находились окутанные дымом кратеры, светящиеся от последствий ядерных взрывов. Прочие поселения были просто покинуты. Даже в этом месте, отделённом от столицы всего лишь горным хребтом, планета хранила молчание, как будто затаив своё дыхание.
– Ты видел разруху, – сказал командир, наблюдая, как его коллега бегло переключает каналы вокса. – Вся эта пыль и пепел в атмосфере могут ослаблять передаваемые сигналы. Или же они заглушили вещание по всей планете.
Второй мужчина рассеянно кивнул:
– Проводные коммуникации более надёжны. Они могут использовать вместо этого телеграфы.
Прежде чем командир успел ответить, люк за их спинами открылся, и дверной проём заполнил человек, которого звали Хиссосом.
– Потушить свет, – приказал он. – Не привлекать лишнего внимания.
– Есть, сэр, – второй пилот сделал так, как ему скомандовали, и наружное освещение погасло.
Командир разглядывал оперативника. Он слышал о Хиссосе. Утверждалось, что он был жёстким человеком – жёстким, но справедливым, не таким самодуром, как некоторые из начальников, с которыми пилоту доводилось служить. Однако ему было трудно согласовать это описание со своим пассажиром. На протяжении всего перелёта от флотилии Еврота к планете, Хиссос вёл себя замкнуто и враждебно, и если он и утруждал себя разговором с кем-нибудь, то был немногословным и суровым.
– Ваши дальнейшие распоряжения, оперативный уполномоченный?
– Спустить грузовой лифт, – раздался ответ.
И снова, второй пилот, кивнув, выполнил распоряжение. Люк-подъёмник в днище челнока выдвинулся вниз к взлётной полосе. На нём был закреплён реактивный байк, заправленный и готовый к полёту.
– Вопрос, – сказал Хиссос, поворачиваясь в разные стороны и изучая внутреннее пространство кабины челнока. – На борту этого судна имеется центральный блок когитатора. Он в состоянии самостоятельно доставить нас на орбиту?
– Да, – ответил командир, не понимая, к чему был задан этот вопрос. – Это не рекомендуется, но может быть сделано, если возникнут непредвиденные обстоятельства.
– Какие непредвиденные обстоятельства?
– Ну, – начал второй пилот, поднимая глаза, – если экипаж недееспособен или...
– Мёртв?
Хиссос выбросил руки вперёд, складывая пальцы каждой в щепоть и пронзая ими мягкую плоть человеческих шей. Ни один из пилотов не получил возможности вскрикнуть – вместо этого они издавали неуклюжее задыхающееся бульканье своими пробитыми гортанями.
Из ран ручьями бежала кровь, и Хиссос скривился, отворачивая головы пилотов от себя, чтобы не запачкать мундир. Оба человека умерли, глядя, как струи их собственной крови забрызгивают пульты управления и внутренние стороны обзорных иллюминаторов.
