Ярослав Коваль - Восторжествовать над демоном
— Демонические обелиски — совсем другое дело…
Я подумал было об установке малоподходящего кристалла в сердце магического средоточия. На каком-нибудь берилле система продержится пару недель. Потом заметно ослабнет.
Пожалуй, всё-таки нет. Но можно поискать другие варианты.
— Что ж, попробую. Спасибо за совет.
— И вам нужно подумать о гарантиях, — подсказал старик. — Советую требовать ключи. Ключи от покоя-раковины. В качестве гарантии их доброй воли и того, что они исполнят свои обещания. Вопрос лишь, какие именно обещания вам от них нужны.
— Им придётся отказаться от претензий на аин и никогда больше не задевать ни меня, ни мои интересы.
— То есть вы знаете точно, что именно Гильдия пыталась завладеть артефактом.
— У меня есть признание их главы.
— Впрочем, конечно — кому же ещё! Я мог бы взглянуть на документы, которые попали вам в руки во время захвата катакомб? Поверьте, эта услуга не останется без ответа.
— Конечно. Как считаете, об этом тоже стоит упомянуть?
Мы обменялись взглядами заговорщиков. Теперь Пресвященный мне улыбался — невиданное дело для священника Мониля, которые по-прежнему воспринимают демонов, как не опасных мерзких отродий преисподней, не стоящих ничего, кроме быстрой и желательно мучительной смерти. Может быть, для высокоцивилизованного, обладающего широкими взглядами монильца я, запятнанный присутствием во мне демонского сознания, и был вполне приемлемым соседом, особенно если мог оказаться полезным. Но священники и фанатики по-прежнему смотрели на меня глазами своих дальних предков.
Хорошо, что глава Храма сияния всё-таки скорее политик, чем фанатик. Свой интерес и интересы своей религии могут подвигнуть его к большей политкорректности. Даже в отношении одержимого вроде меня. Я любезно ему улыбался, нисколько не задетый. Мне плевать, как этот старик на самом деле относится ко мне, если я получу его помощь.
— Упомяните. Едва ли Храм чародейства сможет теперь составить для нас проблему.
— Стравить их! Стравить! Давай! — взвизгивала аин, заходясь от восторга. В последнее время она больше наслаждалась происходящим и почти никогда не пыталась мне мешать. Даже наоборот — подзадоривала, подзуживала, подталкивала. Поддерживала. — Вот это успех!
Как хорошо, что мой собеседник её не слышал. С Пресвященным мы расстались без малого друзьями — может быть, только внешне. Но какая разница? Важна была лишь видимость, потому что только она, а не тайная симпатия, могла дать мне крепкую опору и политическую поддержку. Именно на это я рассчитывал.
А проведя разговор со Сламетом, сделал вывод, что, пожалуй, выиграл и этот раунд. Правильным было моё решение пригласить в союзники Пресвященного, никто другой не смог бы дать мне такие полезные советы. Даже те удары, о которых я сперва и не догадывался, всё равно достигли цели. По глазам собеседника легко было прочитать: он понял, что его поймали, как кролика в силок. Дёрнувшись пару раз, лишь убедился, что петли прочно затянулись вокруг шеи, — и красиво отступил. Сделал вид, будто так и надо. Может быть, его поддерживала надежда вывернуться, или позолотить пилюлю, однако новый глава Гильдии принялся торговаться. Похоже, рассчитывал, что ловушка со временем ослабнет, а пока надо жить, действовать и по возможности представлять себя победителем в глазах подчинённых и паствы.
Однако своё нынешнее поражение он понял правильно. И когда я завёл разговор о ключах покоя-раковины, собеседник уже был раздавлен. Кажется, даже условие принял как должное. Он явно ожидал чего-то подобного, а безошибочность удара лишь сделала его достойным всех предыдущих. Я видел ненависть в глазах нового Сына чародея, только-только поверившего было в близкий триумф. Но какое мне было дело до его ненависти? Меня интересовало только его бессилие.
Так что же, я получу свои ключи?
Да, получу…
Сложнее всего было не допустить ни нотки извинения в беседе. Тому, кто привык интеллигентно договариваться, трудно давить. Меня поддерживал опыт ведения собственного бизнеса, но каждый раз приходилось делать над собой серьёзное усилие. К счастью, Сламет был чересчур поглощён своими бедами, чтоб заметить мои колебания.
Я получил ключ в тот же день, когда под моими руками обрёл очертания первый из числа новых гильдейских обелисков — таков был уговор. Предмет напоминал обтёртую фигурку крылатого демона — по крайней мере, именно так мне показалось. Особой магии в штуковине не ощущалось, и её ценность казалась сомнительной. Но мне отдавали её с таким видом, что, пожалуй, главе культа Сияния стоит поверить. Любопытно, в чём её тайна.
— Преторию придётся сделать вид, будто я ему нравлюсь. И оказать мне поддержку. — Это я заявил новому Сыну чародея, когда тот пришёл смотреть на новый источник гильдейской мощи. — Понимаю, не очень-то хочется. Но придётся. Вы ведь хотите, чтоб обелиски давали вам много энергии. Смотрите, этот уже набирает силу. Он покажет ещё больше.
— Откуда мне знать, что вы и в будущем станете поддерживать эти обелиски?
— Мне нужен сильный союзник. Не так ли?
Мы определённо поняли друг друга. Хотя успокаиваться было рано.
Магия текла сквозь мои ладони. Теперь меня преследовал только один страх — что я умру, не успев закончить труд всей своей жизни. Сделав первые шаги на этом пути, я вдруг прочувствовал его как свой с особенной остротой. То, что раньше представлялось лишь инструментом, отмычкой к ларцу с сокровищами: уверенностью в завтрашнем дне, богатством, стабильностью и, может быть, могуществом — стало делом чести. Это мне не давала покоя мысль, всё ли идёт правильно, это я нервничал, обдумывая, почему та или иная моя поделка так медленно набирает предполагаемую мощь.
Никто из монильцев меня не торопил. Казалось, их вполне устраивает, что приходится обходиться без всего на свете, либо же временно мигрировать в области, уже получившие свой обелиск и преимущество. Этот год для Мониля выдался трудным — производства стояли, и лишь малая часть полей принесла урожай, намного более скудный, чем обычно. Однако призрак голода так и не встал над этим миром. Я был искренне изумлён инициативностью и предусмотрительностью своих помощников, всей душой рад узнать, что проблема, о которой моя увлечённая особа не удосужилась подумать, решена сполна и заблаговременно. И с выгодой. Основным производителям продуктов питания моего родного мира достаточно было просто намекнуть.
Конечно, дело пошло не сразу, но когда мне вдруг пришло в голову задуматься и поинтересоваться обстановкой, первые фуры с продовольствием уже давно прибыли в Мониль. Ситуация стала улучшаться на глазах, а я с удивлением убедился, что мой карман стремительно и приятно тяжелеет. И дело-то было не в наценке. Наценка вроде бы минимальная, однако всё, всё без исключения находило сбыт. А предусмотрительность моих людей — отклик в сердцах местных жителей.
Монильцы умеренно страдали от неудобств и совсем не голодали. И хотя при желании можно было найти предостаточно поводов для претензий в мой адрес, я их не слышал. Наоборот — моя популярность росла. Леонид и Рита регулярно сообщали об этом, но тут и без сообщений всё понятено. Разве можно не обратить внимания на приём, который мне оказывали жители областей, где я появлялся? Если кто-нибудь из монильцев испытывал ко мне какие-то иные чувства (а таких, разумеется, всегда хватает), они молчали и держались в стороне. Моим бойцам так ни разу и не пришлось пустить в ход оружие, хотя я оставил их при себе и даже увеличил их число. Почему нет, если денег было более чем достаточно?!
Создание новой системы шло с трудом — но по видимости мирно. Я сторонился представителей Курии, а та делала мирный вид и, убедившись в бессмысленности противодействия, прекратила ставить мне палки в колёса. Само собой, правительству хватает аналитиков и здравого смысла, чтоб понять — разговоры о моей злобности и алчности наталкиваются на раздражение и неприятие. Размышляя об этом, я злорадствовал — возможно, авансом, но с наслаждением. Привкус еды, которой меня кормили в плену, время от времени всплывал в памяти. Об этом не стоило думать, чтоб сохранять трезвость и выверенность суждений. Но так уж получалось…
Да, в Курии, как раньше лишь в Гильдии, я видел несомненного врага. Но относиться к ним следовало, как к ценным союзникам: улыбаться, играть в дипломатию, уходить от ответов и ставить свои условия. И хорошо, что у меня сохранялась подобная возможность.
— Так что же вы планируете делать дальше, Лексо?
Мы с Дьюргамом стояли на куриальной башне Хиддалоу. Зрение полностью вернулось ко мне, и я пока не перестал наслаждаться этим. Отсюда, с высокой стены квадратного многоуровневого старинного строения, отлично виден был бледно-перламутровый блеск воздуха над новым обелиском. Поднятый одним из последних, он хранил в себе лучший камень, который Жилан сумела добыть — не на Шри-Ланке в этот раз, а в Африке, в Лесото. Отменный алмаз: чудесный, белоснежный, настоящее сокровище! Что ж, теперь я мог себе позволить и такой ресурс. А Мониль щедро вознаградит меня за затраты.
