Артур Крижановский - Новый порядок
Приглядитесь же повнимательнее, господа, к этой цепи взаимосвязанных событий. Зомби, «Преддверие рая», бешеная активность мафии и различных экстремистских организаций, многотысячные постановки сатанинских шоу. Не слишком ли много, чтобы не замечать всего этого?
В кабинете на некоторое время повисла тишина. Первым ее нарушил президент. Он старался говорить мягко и осторожно, сменив свой холодный официальный тон на дружеский.
– Энтони, нарисованная тобой картина выглядит впечатляюще. Если судить по твоим словам, то все мы здесь – закоренелые преступники, и гореть нам за наши грехи в геенне огненной. Я правильно тебя понял, Энтони?
– Мы обыкновенные люди, – устало произнес Спайк. – От других мы отличаемся лишь тем, что наделены практически неограниченной властью и не только можем, но и должны повлиять на последующие события.
– Хорошо, я понял тебя, Энтони, – в свою очередь, вздохнул президент, – и даже принимаю часть твоих доводов. Но ты же сам говоришь, что все это носит абстрактный характер, а с абстракциями типа Зла и Тьмы воевать невозможно. Какие доказательства ты можешь привести в пользу существования этих самых зомби и прочей фантасмагории?
– К сожалению, я не располагаю такими данными, – пожал плечами Спайк. – Скорее всего, зомби обладают механизмом самоуничтожения, который хирургическим путем вживляется в мозг. Таким образом сохраняется тайна их происхождения. Но это всего лишь мои предположения, – на губах Спайка появилась горькая улыбка. – Боюсь, мы сможем это точно узнать, лишь когда сами превратимся в зомби.
Видя, что президент заколебался, инициативу взял на себя Стив Кроун.
– Билл, неужели ты веришь этой галиматье? Ни один факт из числа приведенных Спайком не подтвержден научными доказательствами. У меня такое чувство, как будто я побывал на сеансе хиромантии. Я больше не намерен выслушивать эту чушь. Неужели ты считаешь, что это можно преподнести американцам? Да они нас засадят всех в психушку, и будут правы.
– Спасибо, Стив. Твоя помощь, как всегда, подоспела своевременно, – президент расправил плечи, и в его голосе вновь появились властные нотки: – Джентльмены, я прошу остальных также высказаться.
– Я полностью поддерживаю точку зрения, высказанную Стивом. Мы не должны преждевременно поднимать панику. Но и в словах Энтони есть рациональное зерно. Я думаю, нам нужно привлечь ученых для рассмотрения этой проблемы. Кроме того, мы должны нанести мощный превентивный удар по мафии, – директор ФБР Ален Ричардсон и на этот раз умудрился усидеть на двух стульях.
Президент кивнул и посмотрел на министра обороны. Тот пожал плечами и не очень уверенно произнес:
– Я военный и привык сражаться лицом к лицу с противником. Поэтому я не могу взять в толк, почему мы должны воевать с собственной тенью. Дайте мне цель, и я накрою ее со стопроцентным попаданием. Воевать с ведьмами и зомби? Нет уж, увольте… Но, в любом случае, армия всегда готова к выполнению своего священного долга!
Реджинальд Корстер произнес последние слова таким патетическим тоном, что всем захотелось вскочить и спеть: «Боже, храни Америку».
Когда оживление спало, президент вновь взглянул на часы. До выступления оставалось чуть более четверти часа. Он сочувственно посмотрел на Спайка и сказал:
– Мне очень жаль, Энтони, но твои доводы кажутся нам неубедительными, а опасения – слишком преувеличенными. Я согласен с Кроуном и считаю, что тебе нужно недельку отдохнуть. Съезди на Багамы и погрей свои косточки под тропическим солнцем. Может быть, твои страхи пройдут сами собой.
Спайк вскочил с места и, уже не сдерживая себя, прокричал:
– Господи, ну почему же вы так слепы?! Почему не замечаете, что у вас под ногами разверзлась бездна, и вы тащите туда человечество, как стадо неразумных баранов? Неужели вы еще не поняли: все, что происходит в России, уготовлено и нам с вами!
Спайк говорил очень быстро, стараясь высказать все, что накопилось:
– Россия не сложила оружие и борется с ужасным врагом. Сформирован Корпус доброй воли, который бьется с мафией. Пока не поздно, мы должны помочь России. У нас пока еще есть армия и время, которое тает на глазах. Неужели вы не понимаете этого, господа? Вспомните, наконец, знаменитый фильм «На берегу», вспомните его финал. Что было написано на том плакате, который уже некому было читать? Там было написано: «Пока еще не поздно»…
Спайк замолчал и, обессиленный, опустился на стул.
Щеки президента покрылись бурыми пятнами. Он больше не считал нужным сдерживать накопившийся гнев.
– Энтони Спайк! Вы больше не являетесь директором ЦРУ. А теперь можете покинуть кабинет.
Спайк медленно направился к выходу и уже возле самой двери обернулся.
– Это не помешает мне сражаться.
Через десять минут бодрый и энергичный президент, с неизменной улыбкой на лице, произнес свое еженедельное обращение к нации. В нем ни слова не говорилось о зомби, новом наркотике, мафии, о смертельной опасности, которая подстерегает американцев.
4
20 мая 1998 года
Фабрика смерти, Россия
– Опустите маску на место!
Сухой, с металлическими нотками голос полоснул по нервам и заставил руку отдернуться.
Шалаев почувствовал, как на его лбу мгновенно выступила обильная испарина. Мысли испуганно заметались, но он отчаянным усилием воли собрал их в кучу и швырнул на самое дно, подальше от цепких сенсоров щупача. Торопись, пауза и так слишком затянулась. Теперь убедись: твои усилия прошли незамеченными.
Нейрохирург Шалаев медленно повернулся и произнес бесстрастным тоном:
– Все в порядке, Шестнадцатый. Мне показалось, что маска неплотно сидит на лице, и я решил проверить доступ кислорода.
Он спокойно выдержал тяжелый взгляд надсмотрщика, хотя внутри все съежилось в ожидании возможных последствий его безрассудного поступка. Похоже, на этот раз обошлось.
Шестнадцатый кивнул и показал пальцем в сторону операционного стола:
– Продолжайте. Если еще раз нарушите четвертый параграф инструкции, даже непроизвольно, будете наказаны.
Шалаев знал, что на Фабрике существовал только один вид наказания – отправка в Накопитель. Он вовсе не стремился туда попасть. Не то чтобы надеялся на лучшее, нет, на это ни один из попавших на Фабрику, неважно каким путем – через Накопитель или, как он, через Лабораторию, – надеяться не мог. Все здесь рано или поздно кончали одним и тем же. Не зря над главным входом в Накопитель висит плакат с надписью: «Оставь надежду всяк сюда входящий». Впрочем, плакаты с таким содержанием попадались на глаза повсюду. Это был единственный вид агитации, который признавал Морок.
«Господи, ну что со мной такое творится? – огорченно подумал Шалаев. – Определенно, я хочу сегодня нарваться на неприятности».
Это имя – Морок – Шалаев прятал в самом укромном тайнике своего сознания, куда запретил вход даже себе самому. Никто из тех, кто хоть что-нибудь знал о Мороке, долго на свете не задерживался.
Шалаев надежно заэкранировал свои мысли и принялся наблюдать, как идет операция. В сущности, в этом не было никакого смысла. Почти никакого. На Фабрике все автоматизировано до предела, и умные компьютеры делали свое дело безошибочно. Точнее, почти безошибочно. Шалаев знал статистику. А она утверждает, что на семь удачных операций приходится одна неудачная. Именно тогда к работе приступал дежурный нейрохирург. Иначе услуги людей здесь просто не понадобились бы. Через месяц-другой, скорее всего, так и будет. Неизвестные Шалаеву специалисты непрерывно совершенствовали комплексы компьютеров. Два месяца назад они ошибались гораздо чаще, примерно в одном случае из трех.
Именно тогда, два месяца назад, Шалаев попал на Фабрику. Он смутно помнил и этот день, и обстоятельства, при которых оказался здесь. Как это часто бывало и прежде, он допоздна задержался на работе. Вечером ему пришлось делать сложную операцию молодой девушке, которая поступила в клинику с тяжелой травмой черепа, полученной в автомобильной катастрофе. Анестезиолог Валера Яхонтов, работавший с ним в одной бригаде, пообещал подбросить его домой. Они вместе вышли из клиники, а потом… потом провал в памяти, простирающийся до того момента, когда Шалаев очнулся уже здесь, на Фабрике.
С ним говорили цинично и жестко, поставив условия. Когда Шалаев стал брыкаться и отказываться работать на потоке, его не стали бить или пытать, пропуская электрический ток через гениталии. Ему быстро заткнули рот, устроив свидание с женой и сыном. Он ужаснулся, увидев их здесь, на Фабрике. Похитившие его негодяи были хорошими психологами и знали, как заставить людей, ненавидящих Фабрику и свою работу, делать эту самую работу добросовестно. Шалаеву приходилось оперировать женщин и даже подростков, но не младше четырнадцати лет. Интересно, куда эти негодяи девают маленьких детей? Наверняка что-нибудь придумали, у них ничего не пропадает зря, организация идеальная, все «отходы производства» идут в дело. В чем, в чем, а в профессионализме, высочайшем научном и техническом обеспечении процесса им не откажешь. Все продумано до мелочей. Пока врачи-узники работают, им раз в три дня устраивают двухчасовое свидание с семьей. Как только их направляют в Накопитель, вслед за ними туда же отправляется и семья. Все напичкано телекамерами и микрофонами, режим дня соблюдается с точностью до секунд, охрана состоит сплошь из зомби. Последнее исключает любую возможность побега. Любопытно, кто придумал это адское производство? Какое ужасное и нелепое сочетание великого гения и извращенной психики… Только человек с больной психикой, пусть он даже трижды гений, может стремиться к мировому господству. Именно такова конечная цель этого человека. Шалаев это знал наверняка.
