Грэм Макнилл - Фулгрим
— Эреб, из Легиона Несущих Слово, — представил незнакомца Хорус. — И сейчас мы объясним тебе, в чем доносчики были правы.
— В чем же?
— Это долгий разговор, — ушел от ответа Хорус, закрывая двери.
КОМНАТЫ ХОРУСА, В ОТЛИЧИЕ ОТ ПОКОЕВ ФУЛГРИМА НА БОРТУ «ГОРДОСТИ ИМПЕРАТОРА», не сверкали пышностью и вообще выглядели спартанскими. Разумеется, ни о каких похотливых картинах на стенах или роскошных скульптурах, украшенных позолотой, не могло быть и речи. Конечно, это нисколько не удивило Феникса, он превосходно знал, что его брат всегда любил играть на публику и ради этого жил в тех же условиях, что и младшие офицеры его Легиона. Взглянув в направлении арки, убранной портьерами белого шелка, за которой скрывался проход к спальне и кабинету брата, остроглазый Фулгрим разглядел заваленный бумагами и пергаментами письменный стол. Феникс улыбнулся, увидев на краю столешницы огромный старинный том описаний и карт звездного неба — подарок Хорусу от отца.
От их общего отца — Императора. Думая о нем, Фулгрим повернул голову к единственной расписанной стене в зале, картину на которой он последний раз видел десятки лет назад. Роспись изображала Императора Человечества, воздвигающегося над Галактикой, вокруг его простертых рук обвивались туманности и созвездия.
— Я помню, как её рисовали, — с легкой грустью в голосе заметил Феникс. — Тогда Дети Императора и Лунные Волки ещё сражались вместе.
— Да уж, давно это было, — согласился Воитель, разливая по кубкам вино из серебряного кувшина. Одну из чаш, наполненных темно-красной влагой, он протянул Фулгриму. Примарх с благодарным кивком принял бокал, поднес к губам, сделал глоток… и понял, что стоит на берегу бурлящего океана крови, раскинувшегося до горизонта Вселенной. Липкий холодный пот выступил на лбу Феникса, когда он сообразил, что принял за кровь вино в чаше.
Поставив бокал на стол, Фулгрим с неясной ему самому неприязнью взглянул на Эреба. Несущий Слово вызывал в нем какое-то отвращение, хотя они никогда не виделись и не говорили прежде. Впрочем, Феникс вообще никогда не испытывал особой любви ни к самому Лоргару, ни к воинам XVII Легиона. Ему казались странными и нездоровыми их увлечения и воззрения, схожие с религиозными. Несущие Слово уже понесли наказание за то, что требовали от населения присоединенных к Империуму миров не подчинения, а поклонения Императору, что шло вразрез с главнейшими принципами Великого Похода.
— Ты, — намеренно грубо обратился к Эребу Фулгрим, — расскажи мне о Лоргаре. Я не видел его со времен Никейского Совета и новостей о твоем Легионе и его примархе до меня не доходило. У вас все в порядке?
— В большем, чем когда бы то ни было, — улыбнулся во весь рот капеллан.
Нахмурившись в ответ на развязность Эреба, Феникс сел за стол лицом к лицу с Воителем. Тот излишне сосредоточенно резал на дольки сочное яблоко кинжалом с волнистым лезвием. В воздухе повисло тяжелое, неприятное напряжение, повеяло душным запахом тайн и недомолвок. Что бы не было на уме у Хоруса — а он явно умалчивал о чем-то крайне важном для… кого? Для себя? Для своего Легиона? Или же…
— Ты, я смотрю, вполне излечился от той тяжелой раны? — небрежно бросил Фулгрим и внутренне напрягся, заметив, что Воитель и Эреб невольно обменялись взглядами. Как можно было судить по крупицам информации, которыми ограничилась 63-я Экспедиция по поводу случившегося на Давине, Хорус не желал распространяться о событиях тех дней. Больше того, напрямую о ранении Воителя вообще ничего не сообщалось. Феникса слегка передернуло — его выпад угодил в цель, и, значит, здесь эльдарский Провидец не солгал.
— Ты слышал об этом, — то ли спросил, то ли подтвердил Хорус, отправляя кусочек яблока в рот. Сок брызнул ему на подбородок, и Воитель утерся тыльной стороной ладони.
— Ну да, — кивнул Фулгрим. Хорус пожал плечами.
— Я опасался, что правда о случившемся может исказиться. Пошли бы неприятные слухи, это могло бы сказаться на боевом духе в других Экспедициях. Тем более, это и не рана вовсе, а так — царапина на плече.
Фулгрим почувствовал ложь в словах брата и тут же прервал его:
— Правда? А мне говорили, что ты был на краю гибели.
Глаза Воителя сузились, и он ответил вопросом на вопрос:
— Кто тебе сказал подобную чепуху?
— Неважно, — отмахнулся Феникс. — Главное — ты жив и по-прежнему с нами.
— Вот именно, я выжил и стал сильнее, чем прежде. Можно сказать, я даже ожил!
Фулгрим поднял бокал и с нескрываемым сарказмом произнес тост:
— Тогда нам стоит выпить за то, чтобы каждый из нас столь же быстро выздоравливал от ран!
Явно раздосадованный Хорус молча опустошил чашу с вином, а Феникс позволил себе тонкую улыбку. Ему начинала нравиться опасная игра, которую он вел с таким могучим созданием, как Воитель. Более того, пока что Фулгрим явно выигрывал.
— Ну ладно, — Хорус сменил тему, — так значит, тебя отправили проверить, что происходит с Сынами Хоруса? На Терре разуверились в том, что я способен возглавлять Великий Поход?
Феникс покачал головой.
— Нет, брат мой. Конечно, там полно злопыхателей и завистников, но даже они не осмеливаются открыто обвинять тебя. Гражданские, что с них взять? Эти тыловые крысы сидят в сотнях и тысячах световых лет от звездных систем, в которых мы сражаемся и проливаем кровь во имя человечества. И при этом они ещё имеют наглость утверждать, что мы «неправильно» воюем, или пытаться настроить нас друг против друга. Или используют нашу братскую дружбу, прося меня посадить на цепь псов войны.
— Ангрона имеешь в виду? — улыбнулся Хорус.
Кивнув, Фулгрим отпил ещё немного терпкого вина.
— Разумеется. Ты, безусловно, знаешь, что наш неуравновешенный брат весьма далек от… м-м… «культурных» способов ведения боевых действий. Я, например, вообще не стал бы разрешать ему и его Легиону принимать участие в кампаниях, где не требуется полностью уничтожить противника и обратить в пустыни его города. С другой стороны, я готов признать, что порой его кровожадность и неудержимая агрессия бывают весьма полезны. Скажи, — он резко поднял глаза на Воителя. — Эта война — именно такой случай?
— Ну да, — пожал плечами Хорус. — Ангрон проливает кровь по моему приказу и по моей воле. Больше того, я хочу, чтобы Пожиратель Миров утонул в ней по горло!
— К чему тебе это?
— Ты ведь помнишь, как он вел себя после Улланора? — с оттенком недовольства в голосе спросил Хорус. — Он просто взбесился, когда Император возвел меня в ранг Воителя. Ангрон тогда вел себя подобно хищнику, угодившему в клетку, он плевался желчью и всячески старался оскорбить и умалить меня в глазах окружающих. И ведь у него находились благодарные слушатели.
— Иногда мне кажется, что мозг для Ангрона — неважный придаток к мускулам, — ухмыльнулся Фулгрим. — Конечно, я помню те дни. Мне тогда пришлось стараться изо всех сил и использовать весь мой дар убеждения, чтобы смягчить нашего непутевого брата и заставить его смириться. И в конце концов, нехотя, скрепя сердце и скрипя зубами, он таки признал твое главенство.
— Этого недостаточно! — категорически заявил Хорус. — Если уж я стал Воителем, то вправе требовать абсолютной преданности и непререкаемого послушания от каждого из примархов. Особенно в нынешние, пахнущие большой кровью времена. Я дал Ангрону шанс искупить свою вину передо мной, причем позволив ему поступать так, как он сочтет нужным. Я не стал связывать его цепями клятв и обещаний — я просто разрешил Ангрону доказать верность мне кровью. Своей и чужой.
— Значит, ты предпочитаешь, чтобы тебе кровью расписывались в верности? — спросил Фулгрим.
— Верно.
— Совет Терры удовлетворится таким объяснением, как думаешь?
— Ты думаешь, меня это сколько-нибудь волнует? — презрительно отмахнулся Хорус. — Я Воитель, и каждый из воинов человечества — клинок в моей руке. Не правда ли, каждый вправе выбирать подходящее оружие или подгонять по своей мерке то, что ему досталось?
— Наш брат Ангрон — несдержанный и кровожадный убийца, — продолжал Воитель, — но я уже отвел ему особое место в своих планах на будущее. И, чтобы мои замыслы осуществились, Ангрон должен быть абсолютно верен мне, и только мне!
Фулгрим внимательно смотрел в лицо брата, пытаясь понять скрытый смысл его речей. В пламенных глазах Хоруса горела страсть, невиданная Фениксом с тех времен, когда Великий Поход только начинался, он с жаром говорил о грандиозных замыслах и требовал от своих последователей непререкаемой покорности. Неужели он и правда планирует великое предательство, о котором предупреждал Провидец?
Теперь, когда Воитель повязал Ангрона кровью жителей Ауреи и его собственных Астартес, кто из примархов следующим принесет ему клятву верности? Покосившись на Эреба и заметив, с каким восторгом тот внимает пафосным речам Хоруса, Фулгрим решил, что знает ответ. Лоргар, пытавшийся вознести Императора до небес и призывавший к поклонению ему — теперь Несущий Слово нашел себе новый объект для почитания.
