Вячеслав Шалыгин - Грозовой фронт
— Каких ещё граждан? — Сухов недовольно взглянул на Механика и нахмурился. — Ты только о Лешем упоминал.
— Это неважно. Считай, что помогал тебе только Леший. Сути дела это не меняет. Главное в другом: без моих доработок и постороннего контроля через имплант не стал бы ты виртуальным героем, Сухов. Ни за что не стал бы, уж извини за прямоту. А в реальности уж тем более не стал бы никем. Ну, да ладно. В прошлом всё. Идем, Павел Петрович, «прошью» заново твой имплант, чтобы Леший больше за тобой не шпионил и голову тебе всякими глупостями не забивал. А то он такой… в деле хорош, но без дела утомит кого хош. Вон туда проходи, за ширмочку… и ложись в короб, лейтенант, не бойся.
— Не вопрос, — Сухов улегся в подобие керамического саркофага.
— Во, нахватался уже, — негромко проронил Копейкин. — Отключай, Механик, его поскорее от вашей локальной сети, а то будет у нас два Леших. А это явный перебор.
— Трындеть команды не было, — пробурчал кто-то из-за ширмы.
— А это кто сказал, как думаешь? — спросил у Ивана Найдёнов.
— Леший?
— А голос как будто Сухова.
— О чем я и говорю, — Копейкин ухмыльнулся. — Сколько они на прямой связи находились, трое суток? А Леший, видишь, лейтенанту совсем мозг затрахал.
— Разговорчики в строю, — послышалось из первого саркофага. — Женщины на борту, так что ты, боец, язык прикуси.
— Согласен с предыдущим фараоном, — выбираясь из своего саркофага, сказал всем известный сталкер по прозвищу Леший. — Ты вообще что-то расслабился, Копейкин.
Троица не видела Лешего долгие восемь месяцев, и потому все уставились на сталкера с неподдельным интересом. Внешне сталкер почти не изменился, разве что волосы отросли. Парикмахером Механик работал с меньшей охотой, чем лекарем. Ироничная ухмылка и взгляд тоже остались прежними. А что там изменилось внутри у Лешего, это вопрос десятый, если кого и волновал, то Леру, да и то постольку-поскольку. Главное, что Леший вернулся в строй и чувствовал себя нормально.
— Мальчики, не ссорьтесь, — с явным облегчением в голосе сказала Лера и подошла к Лешему. — Всё хорошо. Теперь всё хорошо.
— Пока не всё, затёк весь, — Леший одной рукой обнял Леру, а другой потер шею. Затем он обернулся и ткнул пальцем в гель, которым был наполнен его саркофаг. — Трое суток в этом холодце проплавал, как космонавт в невесомости. Теперь коленки дрожат, отвык от нагрузки. Механик, когда пройдёт?
— Скоро.
— А пока ты слабый, можно я над тобой поприкалываюсь? — спросил Копейкин. — Соскучился по этому занятию.
— Совсем ты расслабился, Ванёк, факт, — Леший вздохнул, правда, без особого огорчения. — Никакого уважения к старшим. Определённо надо тебя на недельку в Узел забросить. На перевоспитание. Только без подстраховки.
— Можно к нам, — покидая свой саркофаг, сказал Сухов. Он по-прежнему хмурился, но говорил уже без вызова и обиды в голосе. — Пройдёт курс молодого бойца, станет другим человеком. Спасибо, Механик, отличная работа.
— Осознал? — Механик усмехнулся. — Ну вот и отлично. Дальше вы сами разберётесь с делами. Сухов со своими, а вы, ребятки со своими. Леший в курсе, чем вам дальше заниматься.
— Не успели остыть и снова в бой? — Копейкин покачал головой. — Круть.
— Не волнуйся, Ваня, остыть успеешь, новое дело не скоро начнётся, — Механик поднял руку и помахал сразу всем присутствующим. — До новых встреч, детки. Не поминайте лихом.
— Надолго исчезаешь? — спросила Лера.
— Как получится, — Механик вышел из палаты, сделал пару шагов и исчез в едва заметном мареве метаморфного коридора.
— До встречи, — запоздало проронила Лера, затем вздохнула и обернулась к товарищам. — Каждый раз будто навсегда уходит и…
— И возвращается с завидной регулярностью, — перебил её Леший. — Не грусти. И вообще у нас праздник. День очередной победы бабла над злом, да, Копейкин? Интересно, сколько призовых военные отвалили Механику?
— На казённых гонорарах не зажируешь, — заметила Лера.
— Думаешь? А Каспер вроде бы неплохо жил. Особняки в каждой локации, «Лексусы», часики платиновые…
— Знаю, — Лера вздохнула. — Давайте действительно не будем больше о грустном.
— О чем и речь, — Леший согласно кивнул. — Не вижу повода не выпить!
— Наконец-то! — изрядно переигрывая, воскликнул Копейкин. — Всем техасский виски с колой!
— Сам давись этой хренью, — парировал Леший. — Тоже мне, техасский сепаратист нашёлся, виски-колу ему подавай. Езжай в Штаты, записывайся в повстанцы и лакай свой «джимми» хоть по три галлона в день. А у нас свои напитки. Бодяжное пиво, например. Да, Лера? К тебе двинем?
— У меня в «Пикнике» пиво нормальное, — Лера строго посмотрела на сталкеров и вдруг подмигнула. — Для своих.
— Мне надо в часть, — поднимаясь и одергивая китель, заявил Сухов.
— В тапочках пойдешь? — ухмыляясь, спросил Копейкин.
Павел опустил взгляд. Механик, от щедрот своих, выдал новую униформу, даже носки, но почему-то забыл про «берцы». То есть «щедроты» Механика попахивали формализмом.
— Чьи говномесы? — Копейкин оказался хоть и клоуном, но не худшим представителем всей этой гоп-компании, он выудил из-за ширмы новые армейские ботинки. — Твои, лейтенант? Размерчик вроде бы подходящий… ого… сорок пятый? Слышь, Лера, у него сорок пятый!
— И что?
— Как это «что»? Учёные говорят, чем больше нога, тем больше… сама понимаешь что. Кстати, похоже, так и есть, по себе знаю.
— Угомонись, а? — Лера подняла взгляд к потолку и вздохнула. — Достал!
— А я тут при чем? Наука!
— Может, выпнуть его отсюда? — взглянув на Леру, спокойно спросил Найдёнов.
— Чего это сразу — выпнуть?! — возмутился Копейкин. — Боевого товарища и ногой под зад? Да вас за такое мало под трибунал отдать! Вас за это надо… надо… вообще! Того! Вывести в чистое поле, поставить лицом к стенке и всадить пулю в лоб! Да, лейтенант?
— Очень страшно, — снова без эмоций произнес Найдёнов. — Опасаешься за сохранность копчика, тогда сам иди отсюда. Пока обувной отдел в детском мире не закрылся. Купи себе что-нибудь тридцать восьмого размера.
Пока сталкеры препирались и сомнительно шутили, Сухов обулся. Новые «берцы» были сделаны из хороших материалов, а потому, имея вид обычных армейских «гадов», как ещё их называли чистильщики, оказались вдвое легче, удобнее и практически сразу приняли нужную форму, гелевая прослойка внутри примялась точно по ноге.
Что ж, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Барыши Механику, веселье сталкерам, а лейтенанту Сухову… новая униформа и обувь. Тоже неплохо. Впрочем… не только это. Пока мысли путались — вместе с избытком информации на Павла за короткое время обрушился и целый водопад противоречивых эмоций, всю эту кашу так сразу не переварить — но Сухов чувствовал, что есть во всём происходящем и второе дно. И на этом дне лежит сундучок с кладом. Не бог весть каким, но всё-таки. Вот только и сундучок, и содержимое откроются Сухову не сейчас, а чуть позже, когда улягутся волнения, отпустит стресс («полаять, что ли, как делала Ольга, чтобы поскорее отпустило?») и когда лейтенант Павел Сухов вновь начнёт мыслить рационально. Пока он ощущал себя клубком противоречивых эмоций. Ни о каком рациональном, трезвом мышлении речь идти не могла. Сухов будто бы опьянел, но лишь частично: способность удерживать мысль давала сбои, но самокритика и координация сохранились.
— Честь имею, — Павел вновь бессмысленно одёрнул китель и подался вперёд, собираясь двинуться к двери.
Не вышло. Прямо на пути стояла Лера, слева на койке сидел (но всё равно загораживал часть прохода) Найдёнов, справа от девушки стоял Леший, а у медицинского шкафа, явно прикидывая, как бы незаметно и без шума его вскрыть, пританцовывал Копейкин. И никто, кроме «танцующего» Копейкина, не собирался менять свою диспозицию.
— Ты не дуйся, лейтенант, — Леший усмехнулся. — Мы ведь тебе не враги. Ребята из жо… из каземата тебя вытащили. А я тебе в Узле помогал. Нет, на меня ты, конечно, можешь дуться. Имеешь полное право, но ведь, по большому счёту, я тут ни при чём. Меня, как и тебя, Механик к делу подвязал. В долг починил… в очередной раз… а долги и обещания в Зоне, сам знаешь — это святое, самая ходовая валюта. Куда там всяким евро с рублями и даже золотым юаням.
— Я в курсе.
— Ну, и чего тогда дуешься? Нет, я понимаю, чего ты дуешься, сам в твоей шкуре бывал, но ты не по адресу закусился. Я ведь такая же пешка на доске у Механика, как ты, или вон, Копейка. И ладно бы он провёл меня в ферзи! Так ведь нет. Сколько уже дел вместе провернули, а я всё пешка.
— Конь, — подсказал Копейкин.
— Ну, конь, максимум!
— Педальный.
— Засохни.
— Я слышал твою историю, — Павел кивнул. — Среди чистильщиков ходит много баек о твоих похождениях, Леший. Ты почти легенда.
