Александр Прокопович - Крымский Ковчег
– Его никогда не бывает… – Антон смотрел на только что появившихся преследователей. Лучше бы это была еще одна стая гончих.
Четверо темных, когда-то бывших людьми, – теперь четыре охотника за головами. Теперь выбора у них действительно не было. Влада Антон точно не бросит, да и убежать от этих явно не удастся. Стрельцов порадовался своему новому клинку. Им будет хорошо вдвоем.
Лозинский пошел навстречу охотникам. Чем дальше от Периметра, тем лучше он себя чувствовал. Даже рана уже почти не беспокоила. Отстрелялся, опустошил все обоймы – все нипочем. Видел в голливудских фильмах, как морские пехотинцы стреляют-стреляют в каких-нибудь годзилл, чужих, зомби, а тем хоть бы хны, пока не появится какая-нибудь особенно большая пушка. Подствольный гранатомет не обрадовал тоже. У Влада не было истерики – он просто решил испробовать все. Дошел черед и до пистолетов. Теперь он видел своими глазами, как это происходит. Каждое попадание вызывало небольшую волну, которая проходила по всему телу охотника, и больше ничего. Все равно что бросать камушки в море и ждать, что вот-вот начнется цунами.
– Прикрывай меня, – Стрельцов подошел неслышно, хотя под ту артподготовку, которую провел Влад, мог бы и на танке подъехать.
– Зачем? – Влад рассчитывал, что будет умирать не зря. – Я тут что, просто так развлекаюсь?
– Далеко я бы все равно не ушел.
Лозинский успокоился. Была у него такая черта – успокаиваться, когда от него все равно ничего не зависит.
Стрельцов немного дергался, дело было не в страхе и не в волнении. Энергии в нем было через край, а клинок, видимо, это чувствовал и, кажется, пытался петь. Антон понимал, что клинки не поют, но его клинок, сделанный специально для него, восхитительно лежащий в ладони, – этот мог.
– Ан гард! Эт ву прэ? – проорал Антон, Влад скорчил зверскую рожу и вытащил мачете. – Алле!
Антон уже занял стойку, туловище, ноги не шли – катились к противнику сами. Охотники явно не были выучены к работе много на одного, но попытались. Ошибка была одна, Антон, в отличие от них, передвигался вперед и назад с одинаковой скоростью. Если бы они его обошли – было бы тяжелее, но для этого рядом держался Влад. Нельзя сказать, что фехтование было его сильной стороной, – так дровосек не особо силен в бою на бензопилах. Но пренебрегать им точно никому не стоило.
Стрельцов обозначил атаку – выдернул двоих на себя, тут же отошел, двое кинулись вперед и неизбежно начали друг другу мешать. Два укола – академические – выпад, шаг назад, снова выпад – этого хватило. Клинку было достаточно и этого.
Оставшиеся двое… Одного Антон точно видел раньше – именно этот хлопец из охраны Давича оступился на мостовой, когда он вел группу в казино «Весна». Как же давно это было! Выпад – флеш, противник не ожидал, что вот так, в одно движение, Антон может оказаться рядом. А он мог. Клинок сделал остальное. Оставшийся охотник почти успел. В конце концов, он должен был успеть сделать простую вещь – всадить лезвие в спину, когда Стрельцов растянулся в выпаде, забыв о том, что противников все-таки двое. Лозинский не помог бы. Все, что делал Антон, происходило слишком быстро не только для противников.
Стрельцов почувствовал касание лезвия в то мгновение, когда оно еще только-только дотронулось до куртки, его левая рука вывернулась, будто не было в ней ни суставов, ни связок, и легко дотянулась до запястья противника, который уже был уверен в своей победе. Коснуться кисти было достаточно. Антон победил – он убил охотника легко. Но от этого становилось страшно – он переставал быть собой. Он сделал еще одну вещь, на которую прежний Стрельцов не решился бы никогда. Удар без замаха, точно и сильно – по запястью Влада, которое охватывал браслет. Ошибись Антон на пару миллиметров – и быть Лозинскому вынужденным левшой. Ударь на гран сильнее… Браслет вспыхнул, на какое-то мгновение стал со шпагой Антона единым целым – и исчез, будто и не было.
Кровь все-таки пошла, клинок, как показалось Антону, просто не смог отказаться от близкой добычи.
– Сейчас перевяжу, – Антон начал приходить в себя и еще не знал, радоваться или извиняться.
– Потом. Сначала я хочу выбраться из этого проклятого города. И скажи мне, Антоха, какого они нас просто не пристрелили?
Антон этого не знал. Зато падший Воронин отлично понимал, почему его создания не стреляли, и был уверен, что, как бы тяжко Стрельцову ни пришлось, он окажется в назначенном месте в назначенное время.
Глава сороковая
Мирные жители
– Фауст, а знаешь, в чем мой главный секрет?
– Нет, Мефистофель.
– У меня отличная кадровая служба.
Путеводитель «Из ада с любовью…»Это началось почти незаметно. У Иоаннинского приюта никогда не было особо людно, сам город не так давно пришел сюда, вырастая кубами новых домов. Новые жители в сторону приюта не ходили: магазины и остановки трамваев – все было в направлении центра.
Сегодня пустырь вокруг приюта становился все оживленнее. Хотя ничего живого в людях, неподвижно стоящих на разном расстоянии от ворот, не было.
Дежурный приюта безуспешно пытался найти директора. По счастью, не забывая об инструкции. Что напугало шестнадцатилетнего парня – так это открытая дверь, ведшая со двора в кабинет директора. Это было настолько неправильно, что заставило даже несколько отойти от правил.
Старший курс получил оружие и был готов. Уже отреагировали в Министерстве обороны. Курицу, несущую золотые яйца, надо беречь. Два грузовика с солдатами-срочниками подогнали к воротам по приказу полковника Матушкина. Пацаны в непригнанных шинелях слегка обалдели от сознания того, что в их «калашниковых» – по полному магазину, да еще по запасному в сумках. Один офицер на два взвода – невысокий усатый капитан с азиатскими корнями – проклинал начальство: что он тут делает, было совершенно непонятно. Разгонять гражданских его бойцы точно не смогут, не научены еще. А против серьезного противника с тем же успехом сюда можно было согнать жителей соседнего дома. С другой стороны, не просто же так их сюда пригнали.
На самом деле, капитан и срочники были только первой частью плана. До второй полковник Матушкин просто не дожил. А спецназ, который должен был выдвинуться на позиции, так и не узнал, что он что-то должен.
Странный человек появился в кабинете полковника, как раз когда тот собирался отдать очередной приказ. Труп Матушкина обнаружат только на следующий день. Инфаркт.
Любая система безопасности в конечном счете – это шаблон: соответствуешь – вперед, нет – уходи. И как в известном анекдоте с шаблонами, есть два пути обойти систему. Либо быть очень сильным – при определенных усилиях даже круглое проходит в треугольное. Либо соответствовать заданным параметрам. Падшие выбрали второй путь.
Иоаннинский приют считался заведением с достаточно строгим режимом, но до колонии ему было далеко. Охрана и стены нужны были для того, чтобы не пускать чужих, а не удерживать своих. Ефим Маркович считал, что те, кто предпочитает уйти, должны уйти, тратить время и силы на то, чтобы кого-то удерживать, он не собирался.
Десятеро воспитанников – лучших, других в город не отпускали – вернулись совсем другими. Нужны были не просто воспитанники, а те, кто в нужный момент будет рядом с помощниками директора и старшими воспитателями. По числу целей и подбирали. Падшим пришлось ждать не один месяц, пока будет набран полный комплект. Еще сложнее было дотянуть до того дня, когда можно будет уже не прятаться. Они боялись убивать воспитанников, их увольнительные в город были очень кстати. Падшие – бывшие воспитанники – плохо чувствовали себя вдали от Москвы, им приходитлось чаще питаться.
В назначенное время каждый из них находился рядом со своей жертвой, и уже ничто не могло спасти приют.
Десять темных бойцов, десять падших, начали свою работу.
Людей прибавлялось. Они уже не стояли поодиночке, изображая модель человека в масштабе один к одному. Как по команде, будто режиссер взглянул на сделанное и дал отмашку, кто-то закурил, кто-то пошутил, все они общались, и становилось их все больше – мужчины и женщины того самого возраста, что способны на многое: и зачать, и родить. Словно неожиданно этот пустырь стал местом, где хочется просто погулять, просто постоять…
Капитан попытался пересчитать гуляющих. Дошел до тысячи. Было бы правильней, если бы флаг какой или плакат. Чтобы протестовали, или что там еще можно делать. Нет. Кто просто стоит, кто прохаживается, но все ждут. Абсолютно точно чего-то ждут.
Просто чтобы что-то делать, капитан выгнал бойцов из машин. Выстроил повзводно лицом к толпе – прогнал обычное заученное – равняйсь, смирно! Не зная зачем, скомандовал редкое: примкнуть штыки! И тут увидел. И понял. Такое всегда понимают слишком поздно, когда остается только помолиться…
