Игорь Осипов - Лешие не умирают
Ржавый с недоумением посмотрел на командира.
– Совсем сбрендил старик, – и, уже обращаясь на другую сторону двора, крикнул: – Химик, не дури! Скоро эвакуация.
– Никуда я не поеду.
Несколько минут стояла гнетущая тишина, нарушаемая только потрескиванием электричества, голубыми искрами слетающим со щупалец медуз. Еще пара-тройка особей оторвались от входа в пристройку и присоединились к своим подругам возле домика Химика.
– Куда я поеду? – снова подал голос упрямый старик. – Тут моя Маруська лежит, с Ванькой и Сережкой… Мне с ними… Я тут останусь. А вы езжайте. Детишек спасайте.
На этих словах дверь домика приоткрылась, словно приглашая медуз в гости.
– Стой, Химик, подожди! – Леший кричал, хотя понимал, что уже поздно – первая тварь медленно заплыла в домик.
Взрыв разнес хибару в щепки. Взрывная волна ударила по зданию, выбив в окнах остатки стекол. То ли взорвалась убитая Химиком медуза, после чего сдетонировали запасы топлива, стоящие внутри, то ли он изначально подорвал их, но на том месте, где только что стояла хижина с хозяином, «бурбулятор» и кружилось с десяток медуз, осталось только огромное обугленное пятно и кучка полыхающих досок.
Леший не мог отвести взгляд от этого пожарища. «Вот только что был человек, разговаривал с тобой – и нет человека. Пошел к своим…»
День полноправно вступил в свои права. Солнце поднялось высоко над горизонтом и игриво выглядывало из облаков, осветив своим лучом место героической гибели старика. Сколько еще ждать?… И дождутся ли они вообще?… Останется ли к вечеру хоть один, кого можно будет спасать? Алексей повернулся к Ржавому, который тоже, не моргая, смотрел на обугленное пятно на земле.
– Ржавый, ты тут за старшего. Отстреливай этих тварей, чем больше, тем лучше, а я на крышу к наблюдателю.
Он сорвался с места и побежал к лестнице, но на полдороге остановился и спустился в подвал. Не говоря ни слова, забрал у постового переносную милицейскую рацию и побежал по бесконечным лестничным пролетам на крышу здания.
Казалось, что Химик, уйдя, забрал с собой и частичку Лешего. Он снова почувствовал свои годы, давящие на плечи невыносимым грузом. Снова заныло давно травмированное плечо, легкие разрывала нехватка кислорода, сердце выскакивало из груди. Казалось, что лестница никогда не закончится.
Он взобрался на крышу, тяжело дыша, и включил рацию на прием. Покрутил регулятор громкости – ничего, только треск эфира. Лопоухий паренек с нескрываемым страхом смотрел на Лешего. Он не мог поверить, что увидит таким вымотанным и постаревшим своего несокрушимого командира. Леший, тяжело восстанавливая дыхание, указал ему на люк.
– Спускайся.
– А вы? – Наблюдатель с недоверием приблизился к спуску.
– Осмотрюсь, и сразу за тобой, – слава богу, дыхание восстановилось, и эта фраза прозвучала уже более убедительно. – Бинокль мне оставь.
Паренек отдал оптику Лешему и шустро юркнул вниз.
Город был полностью во власти медуз. Везде, насколько хватало глаз, на улицах сновали сотни монстров. Отпор им давали только на перекрестке с улицей Луначарского («Молодец Боров, еще держится!»), да во дворе ЦРБ. Леший посмотрел на запад. «Если до ночи подмога не прибудет, надо уводить людей. Но вот куда?» На западе, в стороне Льнозавода, медуз было намного меньше, но все равно вполне достаточно, чтобы уничтожить половину общины. А людей Леший терять больше не мог, не имел никакого права. Он обещал этому мальчугану в подвале, что их спасет, и пацану этому обещал, и Ржавому. Всем обещал, а главное – себе дал клятву: «Я не потеряю больше ни одного человека!» Эта мысль сидела в мозгу занозой.
Он снова поднес бинокль к глазам и посмотрел на дорогу, уходящую в сторону Смоленска. Она терялась среди густых лесов и, насколько прослеживалась, была пуста. Леший снова перевел бинокль на Льнозавод. «Как запасной вариант пойдет: до Льнозавода, а затем на Ерыши, а там… а там будет видно. Все ж лучше, чем тут сидеть». Он внимательно рассмотрел намеченную дорогу эвакуации: «Нет, глупая затея. Всех потеряю. А потом Ерыши – заброшенная железнодорожная станция, никаких перспектив спасения».
Размышление прервали непонятные звуки, исходящие из динамика. Леший приложил рацию к уху. Было ощущение, что неуверенный прием передавал прерывистую человеческую речь. Боясь ошибиться, ведь надежда вытворяет с психикой и не такие шутки – за слова можно принять не только «белый шум» эфира, но и лай и рык собаки, – он выкрутил регулятор громкости на максимум.
– …а деся… ов… – Леший подбежал к южному краю крыши и поднял руку, стараясь хоть на метр выиграть зону радиоохвата. Его старания увенчались успехом. Рация ожила членораздельной речью.
– Макс, брось ты на хрен эту канистру и отходи к машинам, только не беги.
Где-то далеко на юге, почти на пределе слышимости застучал ПКМ – уж его «говор» Леший ни с чем никогда не перепутает. Пулемету вторил короткими очередями такой же «укорот», что висел у него на плече. Помощь близко. Она спешит к ним. Смоляне не обманули. Леший нажал на кнопку-тангету:
– Это «Община», вы меня слышите? Ответьте! Прием… Смоленск, это Духовщинская община, ответьте…
Сердце снова застучало, словно он повторно взбежал по лестнице на крышу. «Главное, чтобы они услышали и ответили». Леший никогда не сомневался в собственном рассудке, но сейчас ему казалось, что человеческая речь, которую он услышал из динамика рации, ему пригрезилась:
– «Община», это «Караван». Находимся возле поворота на Мышегребово.
– Слава богу! – Нет, ему не показалось, помощь действительно спешит, и она уже недалеко. Осталось меньше десяти километров. Он снова переключил рацию на передачу. – До нас километров семь-восемь. Мы блокированы. Кругом медузы. Не подпускайте их близко, расстреливайте с расстояния. – Как передать в короткой радиопередаче самое важное?
– Принял. Будем у вас через полчаса, готовьтесь к эвакуации.
«Полчаса, всего полчаса».
Леший побежал по лестничным пролетам. Остановившись на втором этаже, поймал за рукав Ржавого.
– Эвакуация через полчаса. Оставь самых метких на отстрел медуз. Объясни им: как только мы выйдем на улицу, чтобы пулей летели в транспорт. Понял? – Леший добился, чтобы Ржавый повторил приказ. Синхронизировать действия без связи очень важно, это залог минимизации потерь. – Все, дуй вниз и выводи всех в пристройку. Нельзя терять ни минуты.
Организовать две сотни гражданских за несколько минут – такого не пожелаешь даже лютому врагу. Почему-то все хотели взять как можно больше вещей, не понимая, что лишний узел, мешающий человеку, может убить этого человека быстрее, чем стрела или пуля. Подвал за секунды стал похож на Содом и Гоморру. Крики детей, беготня взрослых, пытающихся взять с собой хоть что-нибудь, не вникая в подробности, входит ли это в категорию «самого необходимого». В довершении всего, прощально заагонизировал генератор, превратив тусклые лампы коридора в мигающую, бьющую по глазам мельтешню.
