"Северная корона". Компиляция. Книги 1-13 (СИ) - Ольховская Влада

Это Эви вернулась к нему живой. Синдони… Она лишь отдаленно напоминала живую. Если бы все это происходило в реальности, она бы точно долго не протянула, половина ее лица и большая часть тела была уничтожена лавой Адрана, здоровая плоть и золотистая кожа сменились обугленными струпьями.

Хотя боли она, похоже, не чувствовала. Глаза, наблюдавшие за ним, оставались спокойными и холодными.

– Меня тоже будешь игнорировать? – спросила она.

Стефан, уже оправившийся от первого шока, неуловимо быстрым движением поднялся на ноги.

– Буду, – согласился он, минуя обожженную девушку.

Она, в отличие от Эви, не пошла за ним, она снова возникла у него на пути.

– Тебе не жаль?

– Уже тот факт, что ты здесь, доказывает, что жаль, – невесело усмехнулся Стефан. – И я не отрицаю, что облажался по полной. А что толку? Разве мое сожаление тебя вернет?

– Я бы хотела, чтобы ты умер, – равнодушно признала Синдони. – Ты знаешь об этом.

– Я, как видишь, в процессе…

– Это так ты воспользовался моим даром? – возмутилась Эви.

– Ты вообще последний человек, которому полагается меня судить. Ты сама велела никому не доверять и всех контролировать.

– Я не то имела в виду!

– Я знаю. А получилось то, что получилось.

Ему понадобилось серьезное усилие воли, чтобы прекратить этот спор. Знал же, что не нужно ввязываться, а все равно сорвался! Те вопросы, которые теперь задавали ему девушки, он и сам задавал себе много раз. Из-за этого Стефан и осознавал, что правильных ответов не существует – как и универсального покаяния, искупающего все грехи.

Иногда не везло. Иногда ошибался. Но исправить он все равно ничего не мог, ему только и оставалось, что двигаться дальше.

Скоро стало понятно, что его иллюзия не была полноценной копией базы на Эребе. Дверей здесь не осталось, комнат – тоже, Стефан оказался в бессмысленном переплетении коридоров. Он не мог сказать, что это: огромный лабиринт – или его просто заставляют идти по кругу. Даже телепатическая травма не может так работать, что-то точно пошло не так… Знать бы еще, что!

– Прекрати носиться, – посоветовала Эви. – Когда мы были вместе, ты сначала думал, потом делал.

– Не подсказывай ему! – возмутилась Синдони. – Ты реально хочешь, чтобы он остался в живых?

– Естественно. Пока он есть, от меня хоть что-то остается.

– Он меня погубил!

– Это не от меня, – быстро заявила Эви. – Это от него, врожденное!

Стефан снова перестал их слушать, он замер на месте. Похоже, его подсознание, говорящее голосом Эви, в чем-то право. Ловушка всегда работает против него, и судя по тому, кого он здесь встретил, питает ее чувство вины. Отсюда нельзя удрать, просто набирая скорость. Необходимо сделать то, чего он еще не пробовал, что считал немыслимым…

Стефан обернулся.

Вроде бы и простое движение, большого ума не требующее, а бежал он от этого много лет. Лишь бы не видеть, не помнить, притвориться, что ничего не было… А теперь так нельзя. Ему нужно было понять, что он упустил.

Так он и обнаружил следы: череду маленьких кровавых отпечатков босых ног, расчерчивающих коридор и исчезающих за поворотом.

– Это еще что такое? – нахмурился Третий. – Детей я никогда не трогал…

В его прошлом действительно не было ни одного ребенка, пострадавшего от его рук. Сам он в детстве был спокоен, иногда счастлив, проблемы начались куда позже. Он не был идеален, да и сожалений у него хватало. Вот только с детьми он в жизни не воевал – он бы такое запомнил!

Он снова повернулся к Синдони, образ, изуродованный ожогами, уже не причинял такую боль – Стефан почти привык.

– Это ведь не от тебя?..

– Не надейся, – нахмурилась она. – Я бы никогда так не поступила, если бы… Не ради тебя!

– Я и не претендовал. Но что тогда за ребенок?

– Ты так и будешь тупить, спрашивая об этом свои воспоминания? – удивилась Эви.

– Но здесь могут быть только мои воспоминания – включая это дитятко.

– Так иди и проверь!

Затея казалась сомнительной, однако Стефану все равно больше нечего было делать. Он направился по кровавому следу, постепенно ускоряя шаг. Очень скоро он бежал – и это помогло.

Сначала он услышал детский смех, превращенный в гулкое эхо пустыми коридорами – жутковатый звук, между прочим! Но указывающий, что ребенок действительно существует. Стефан ускорился и за очередным поворотом наконец обнаружил мальчика лет восьми.

В какой-то момент он начал подозревать, что увидит самого себя, такого, каким он был до мутации… Но нет, ребенок оказался даже отдаленно не похож на Третьего. Он, худющий и бледный, испачканный кровью, остановился, спрятав в ладонях заплаканное лицо. Никаких ран Стефан на нем не видел, а значит, кровь была не его.

Третий опустился на одно колено так, чтобы их с ребенком лица были примерно на одном уровне.

– Эй, шкет, с тобой-то что случилось? – спросил он.

– Нельзя тебе становиться отцом, – категорично заявила Эви. – Ты педагогически непригодный.

Стефан лишь отмахнулся от нее, продолжая наблюдать за мальчиком:

– Отстань, ничего ему не будет, он ведь тоже мое воспоминание!

– А ты в этом уверен?

Уверенности ему как раз не хватало – как и терпения. Стефан больше не собирался вести тут беседы, он перехватил тощие ручки ребенка и заставил отвести их от лица. Вот тогда он и обнаружил раздражающе знакомые черты… Ему даже показалось, что он все перепутал, он на самом деле не в ловушке собственного разума, он застрял в чужом сознании.

Но это было невозможно, да и мальчик, стоящий перед ним, отвечать не спешил, пялился только, да и то не на Стефана, а как будто сквозь него.

Вывод Третий мог сделать только один: во время неудавшейся попытки изучить разум существа он случайно забрал себе то, что осталось от памяти Рафаля Строма. И Стефан пока не мог даже предположить, чем это для него обернется.

Они приближались к территории Объекта Д-1. Привезти их туда поезд не мог, но на ближайшей станции военные оставили для них автомобиль. Это и к лучшему: машина была достаточно мощной и устойчивой, чтобы пробиться через грозу, разбушевавшуюся над территорией «Демиурга». Пешком легионеры тоже дошли бы, но это отняло бы куда больше времени и сил.

Эстрид казалось, что в такой момент нужно думать только о миссии и готовиться к неизбежному. Но Шарлотта осталась верна себе, она могла болтать о чем угодно, только не о самом главном.

– Ты ведь поссорилась с Матео, да? Я вижу! Ты всю дорогу мрачнее тучи. Точнее, ты и так стабильно мрачная и даже жуткая, но тут рекорд даже для тебя.

– То, что ты говоришь, неприемлемо, – указала Эстрид. – Причем по всем пунктам.

– Начиная с твоей связи с ним, я так понимаю?

– Нет никакой связи.

– Да брось, это было видно! И, знаешь, я тебе даже завидую… Такая связь – редкая удача. Это то, что делает нас живыми.

– Пульс делает нас живыми.

Шарлотта и теперь не смутилась:

– Кривляться можешь сколько угодно, в глубине души ты понимаешь, о чем я говорю. Понятно, что на этапе выпуска из академии мы все рвемся к подвигам и славе, к возможности проявить силу… А потом это приедается, и другое становится главным. Возможность найти в жизни нечто большее… Разве то, что ты чувствуешь по отношению к нему, не важно?

– Я ничего не чувствую.

– Это, кстати, нормально, что вы поссорились, все ссорятся, даже когда любят. Тебе просто непривычно! Может, даже горько, если у вас раньше не было таких размолвок… Но ты не переживай, когда миссия закончится и ты вернешься, он все еще будет любить тебя. Это так работает!

Эстрид всерьез подумывала о том, чтобы двинуть ей, просто чтобы напомнить о разнице в силе, да не пришлось. Гиена, до этого дремавшая у ног Шестой, приподнялась и ткнулась мордой в колени Шарлотте. Та наконец отвлеклась от сплетен, недостойных легионера, и переключила внимание на зверя. Эстрид же не собиралась обдумывать ее слова, сейчас значение имела только миссия.