Юрий Корчевский - Бомбардир
Я громко поздоровался. Старик вздрогнул.
– Подойди поближе, человек! Голос знакомый, да признать не могу.
Я подошел, старик долго вглядывался, затем откинулся на спинку кресла, закрыл глаза. К нему подскочил сын:
– Что, плохо?
– Нет, сын. Усади гостя, дай с дороги сбитня. Угостил ли ты его?
– Нет, – растерялся сын.
– Распорядись, пока мы поговорим.
Я пока оглядел комнату – почти все осталось неизменным – те же картины на стенах, стол, шкаф с книгами. Михаил открыл глаза, требовательно сказал:
– Рассказывай. Ты мне очень напоминаешь одного человека. Но этого быть не может, потому как минуло уже много лет.
Я вздохнул, придется правдоподобно врать. В случившееся со мной на самом деле никто не поверит. Сожгут на костре как оборотня… и дело с концом. Можно иначе – на дыбу и кнутом, кнутом, пока правду не скажет. Оба варианта меня не прельщали.
– Долгий разговор будет, брат Михаил!
– Ничего, у меня время есть, если расскажешь что интересного – награжу, а ежели попусту время отнимать будешь – сразу уйди, стар я стал, устаю быстро.
– Хорошо, – решил я рассказать придуманную версию. – Мы с тобой, Михаил, братья. Когда отец с Сидором на судне поплыли, на них разбойники напали, сеча изрядная вышла.
Михаил кивнул:
– Про то ведаю. Сидор после того случая в Москву вернулся, все рассказал. Троих убитых привез, вот только одного тела среди них не было.
– Да, – кивнул я. – Отца по голове сильно ударили, упал он в воду и течением его вниз снесло, выгреб кое-как да и к берегу. Полежал маленько, вниз по течению шла купеческая шхуна, его и подобрали.
Старик мелко-мелко затряс головой.
– Так вот почему Сидор тело найти не мог. Говори же, говори дальше, я весь в нетерпении.
– Плохо то, что отец потерял память – не помнил как его звать, чем занимается, какого рода-племени, даже где живет, и то забыл.
– Да-да, я слышал, бывает такое.
– До осени простым матросом ходил отец на шхуне. Как лед на реке встал, прибился к женщине одной, сестре матроса со шхуны, стали жить, потом я появился. Так и плавал, купцу на судне помогал, да случай занес его через много лет в Рязань. Увидел он дом свой старый в Рязани и вспомнил, как звать его, что лекарь он по занятию, да фамилией Кожин. Да случилась на зиму лихоманка, заболел отец тяжело, перед смертью меня позвал, рассказал как есть все, что была у него любимая жена и сын Михаил, правда приемный. Сильно горевал, что к жене не вернулся, да вишь – память отшибло. Просил волю его исполнить – найти вас в Москве, обсказать все, да прощенья попросить.
По щекам старика текли слезы, он сидел с закрытыми глазами. Потом рукою вытер слезы:
– А мы его здесь искали, мама перед смертью просила – если узнаешь, где похоронен, на могилку съезди, поклонись от меня. Да только стар я уже, не доехать. Что еще передавал ли?
Я решил – если врать, то уже до конца.
– Отец завещал мне деньги, что были в управление банком в Рязани отданы. Бумаги на то – в подвале его дома в Москве, в Петроверигском переулке. Где в подвале – он мне про то подробно обсказал.
Михаил покивал головой.
– Сейчас покушаем, долго мучались мы, мама и я, о судьбе отца, а тут Господь сподобил, на своих последних днях все узнал. Дай обниму тебя, брат!
Мы обнялись. Мне давно хотелось его обнять и утешить, но я не знал, как он к этому отнесется, примет ли он меня, поверит ли в мой рассказ.
Я поглядел на картины.
– Отец мне про них рассказывал, да просил поинтересоваться – целы ли серьги и кулон с изумрудами.
– Целы, целы, память ведь это, мать их берегла, просила моей дочери подарить, а если сыновья – то старшей невестке. Не говорил ли еще чего?
– Да сразу я и не упомню, не один год минул.
– Чем кормишься?
– Лекарь я, как и отец. Как память вернулась, он меня многому научить сумел, все кусок хлеба в руках.
– Что-то ты одет тогда непотребно, непохож на удачливого и богатого.
– Разбойники обчистили до нитки, спасибо Господу, в живых остался.
– Ладно, стол накрыт, небось, давно. Не след дорогого гостя и брата с пустым животом держать, пойдем, отведаем, что холопы приготовили.
Мы спустились в трапезную на первом этаже. Кое-что здесь изменилось, но было узнаваемо. Из других комнат вышли молодой хозяин с женой, чинно уселись.
– Великий день сегодня у нас. Знакомьтесь – твой дядя Кожин Юрий, – старик повернулся к сыну, – и он тоже Юрий, тезка твой, жена его Анфиса, тяжела нынче, наследника ждем. Поднимем бокалы за встречу, сподобил Господь!
После обеда и долгих разговоров молодой хозяин и я спустились в подвал. По старой памяти я сразу сунул руку за балку в левом дальнем углу и вытащил запыленную бутылку. Мы поднялись наверх, в трапезную. Осторожно вытащили пробку и вытряхнули из бутылки пергамент. Я мысленно себя похвалил, что не завернул документ в кожу или холстину, за семьдесят лет уже сгнил бы давно. А так – пожелтел только. Я осторожно развернул документ – текст четко сохранился, да и сургучная печать на месте. Из-за правого плеча заглядывал в пергамент Юра.
– Вопрос только в том, сохранился ли этот банк.
– Кто знает, ехать надо.
Поднявшись в кабинет Михаила, я попросил небольшой помощи – одежду местную, оружие, немного денег на дорогу.
– О чем говоришь, брат мой! Все дадим. Когда в путь собираешься?
– Думаю завтра с утра.
Михаил позвонил в колокольчик, прибежал холоп.
– Проводи барина, пусть оружие выберет, одежду подбери. Потом ко мне приведешь.
Холоп проводил в комнаты первого этажа. Сначала мы подобрали одежду – пару рубашек, синюю и красную, штаны, кафтан, сапоги, картуз, ремень широкий, потом зашли в оружейку. Ба, здесь изрядно прибавилось железа! Я долго выбирал себе подходящую сталь, выбрал удобный нож в простом чехле, саблю и конечно же нарезной пистолет, вернее сказать – пару. Пощелкал курками, замки работали исправно. Холоп молча протянул мешочек с пулями и рожок с порохом. Я с вожделением посмотрел на штуцера в пирамиде, но посчитал штуцер вещью обременительной – тяжел, да и не на войну собираюсь. Воткнул пистолеты за пояс и поднялся к Михаилу.
– Вылитый отец! Одевался так же, да и оружие такое же носил. Похож.
Он обошел вокруг меня, осмотрел, похоже, остался доволен. Открыл ящик стола, достал небольшой мешочек.
– Серебро на дорогу. Завтра с утра наше суденышко в Рязань бежит, на лесопилку. Холоп утром проводит на пристань, предупредит капитана. Сейчас отдыхай, брат.
Я поблагодарил и вышел. Пока есть возможность, надо отсыпаться и отъедаться.
Утром, еще не забрезжил рассвет, меня растолкал холоп:
– Пора, барин.
Быстренько умылся, перекусил молоком со вчерашними пирогами. Дом еще спал, было тихо. Ночными переулками мы прошли по Москве к пристани. Вся команда была уже на борту, лишь у сходней стоял капитан. Холоп подошел, поговорил с ним, капитан кивнул, махнул мне рукой. Ну что ж, пора отплывать.
