Дэн Абнетт - Легенды Ереси
Рука, сжимавшая грудь Кхарна, убралась, и, когда в его глазах немного прояснилось, он поднял взгляд. Ангрон больше не смотрел в его сторону. Примарх сидел на корточках, прижимая ладонь к лицу. Он что-то говорил, но его голос, хотя все такой же громогласный, стал неразборчивым, и в нем прорезался четкий акцент. Кхарну пришлось напрячься, чтобы разобрать слова.
— Мои бедные воины, — бормотал Ангрон, — мои утраченные братья.
Опустив руку, примарх посмотрел Кхарну в глаза. Во взгляде гиганта все еще читалась ярость, но теперь она была сдерживаемой, подобно огню в печи, а не пылала прежним алым пожаром.
— Твои братья, — устало произнес Ангрон, — не похожи на моих, кем бы вы ни были.
«Кем бы вы ни были». Кхарну понадобилось несколько секунд, чтобы эти слова дошли до его сознания и оформились в понимание: Он не знает. Но как это может быть? Не поднимаясь с пола, Гончий Войны судорожно вздохнул:
— Мое имя Кхарн. Я воин…
— Нет! — Кулак Ангрона впечатался в пол рядом с головой Кхарна. Осколки растрескавшегося камня вонзились в щеку десантника. — Не воин! Нет!
— …одного из Легионов Астартес, великого союза боевых братьев, стоящего на службе…
— Нет! Мертвы! — взвыл Ангрон, запрокидывая голову, и на шее его вздулись вены. — О-ох, все мои воины мертвы, мои братья, мои сестры…
— …возлюбленному Императору, — продолжал Кхарн, стараясь говорить уверенным, спокойным голосом и подавляя в душе предательское желание умолять и плакать, — владыке Человечества, нашему командиру и предводителю, чьей…
Услышав про Императора, Ангрон затрясся в ярости и, вновь запрокинув голову, завыл во тьме, подобно дикому зверю, заставив Кхарна испуганно замолчать. Потом, двигаясь со скоростью змеи, примарх схватил его за лодыжку и легким движением руки подкинул в воздух.
Времени, чтобы извернуться в полете или хотя бы приготовиться к падению, не было. Кхарн только и успел, что обхватить голову руками, прежде чем врезался в стену и комом повалился на пол. Сквозь красновато-серый туман в голове он слышал, что Ангрон продолжает сотрясать зал оглушительным бессловесным воем. Кхарн чувствовал, как у него внутри все покалывает и подергивается, — дополнительно имплантированные органы пытались починить его тело. По всей видимости, Ангрон что-то серьезно ему повредил. «И для лечения этих травм наверняка понадобится помощь Апотекариона, — подумал Гончий Войны. — Если, конечно, не выйдет так, что им останется только гадать, какие из этих останков принадлежат именно мне». Он мысленно мрачно улыбнулся. Это придало ему сил, чтобы со стоном приподняться на локтях и коленях.
Тут же на его спину, точно кузнечный молот, обрушилась нога Ангрона, вынуждая Кхарна снова рухнуть на пол. Раздавленная грудина взорвалась болью, и, попытавшись сделать вдох, десантник почувствовал, как скрипят его ребра, сращенные так, чтобы образовывать броню.
— А тебя не так-то и просто покалечить, да, жалкий ты чистокожий? — послышался голос возвышавшегося над ним Ангрона. Примарх отрывисто выплевывал слова одно за другим: — И кому же пришло в голову создавать воинов, не желающих сражаться? Твоему паскудному, сволочному полководцу — вот кому.
Организм Кхарна ощутил нехватку воздуха в легких и подстроил метаболизм под сложившиеся условия, чтобы более экономно расходовать кислород. Десантник почувствовал, как сжимается третье легкое, переходя на новый режим, и мягкий жар в животе, когда оолитовая почка заработала быстрее, стремясь вывести избытки токсинов из крови.
— Он посылает слабовольных, трусливых чистокожих подыхать ради него… о да, я хорошо знаком с людьми его сорта. — Слова Ангрона сливались в непрерывное рычание. — Их руки никогда не знали тепла крови. Раны не портили их кожи. Черепа их не ведали Гвоздей Палача. И языки, которые… кхм…
Давление на спину Кхарна уменьшилось. У Ангрона просто не было достаточной опоры, чтобы продолжать удерживать десантника, и к тому же вторая его нога начала скользить. Неожиданно тяжесть полностью исчезла, и Кхарн судорожно втянул воздух всеми тремя легкими, но примарх ударом ноги перевернул его на спину.
— Вас не убивает то, что убило бы простого человека. — Несколько секунд Ангрон постоял неподвижно, возвышаясь над десантником, подобно статуе святого, а затем, пригнувшись и вытянув шею, точно выслеживающая жертву огромная кошка, принялся кружить возле того места, где лежал Гончий Войны. — Вы переносите раны почти так же… кхм…
Ангрон запустил пальцы в свою шевелюру, и Кхарн увидел под ней многочисленные рубцы шрамов.
— …так же, как я. И кровь ваша сворачивается, как моя… и… пахнет…
Кхарн увидел, как руки Ангрона сжимаются в кулаки, как вздуваются буграми мускулы плеч и шеи и как, наконец, само лицо примарха снова начинает превращаться в гневную маску. Гончий Войны медленно и неуклюже сел, а потом встал на одно колено, готовясь к новой порции побоев, но Ангрон пока продолжал просто кружить рядом.
— И ведете вы себя так, словно привычны держать в руках железо, а не пустой воздух. Доведись мне сражаться с вами на горячем песке, я знал бы ваши имена, ведь каждый из вас приветствовал меня как подобает, а потом мы вместе свили бы Веревку. — Примарх кружил, мягко переступая, и взгляд его давил на Кхарна, подобно стальным оковам. — Неужели вас не заботит, что вы погибаете от рук того, кто даже имени вашего никогда не узнает?
«А должно ли это меня волновать?» — подумал Кхарн. Впрочем, сейчас некогда было искать ответ на этот вопрос. Сейчас он играл роль простого гонца, чей долг — доставить послание, а не вступать в дебаты.
— Мы — ваш Легион, примарх Ангрон. Мы лишь инструмент в ваших руках и всецело принадлежим вам. Прикажите, и мы будем убивать ваших врагов или погибнем сами.
На сей раз не было ни удара, ни захвата, ни пинка, а только звонкая оплеуха, заставившая Кхарна повалиться на землю.
— Только попробуй еще раз подшутить надо мной, и я одними пальцами раздавлю твою черепушку раньше, чем ты успеешь договорить. — В голосе Ангрона звучало угрожающее спокойствие, казавшееся даже более пугающим, чем его бешенство. — Мои воины. Мои братья и сестры. О отважные мои друзья, мои братья, мои… — Какое-то время Ангрон просто переминался с ноги на ногу, беззвучно шевеля губами и покачивая головой. — Все пали, пали все, кроме меня, а я…
Руки Ангрона вскинулись, он замолотил себя кулаками по бедрам и груди, нанося удар за ударом, ладони со всего размаху хлестали по щекам и губам. В неожиданно установившейся тишине звуки этого самобичевания и тяжелое дыхание примарха казались преувеличенно громкими. Не имея возможности что-либо предпринять, Кхарн молча наблюдал за тем, как Ангрон падает на колени, дрожит и подносит к лицу сжатые в кулаки, сведенные от перенапряжения руки.
Воцарилась тишина. Но в конце концов Кхарн нашел в себе силы заговорить:
— Мы — ваш Легион. Нас создали из вашей крови и генов, сотворив по вашему образу и подобию. Мы проделали долгий путь от того мира, где вы родились. Мы проливали кровь и сжигали миры, сокрушали империи и под корень истребили сотни различных рас. И все для того, чтобы найти вас.
«Повелитель, только позвольте мне договорить, — подумал Гончий Войны и почувствовал, что в его голос возвращается сила. — Позвольте мне донести до вас наше послание, и тогда моя миссия будет выполнена. После можете поступать со мной, как вам вздумается».
— Мы отказываемся сражаться против вас, потому что вы — наш примарх. Вы не только наш предводитель, но и наш прародитель, наш исток. Что бы ни случилось, я не посмею поднять на вас руку. Не пойдет на это и ни один из моих собратьев. Те, кто приходил сюда, были посланцами. Мы здесь ради Легиона и нашего… нашего Императора. — Кхарн внутренне сжался, но Ангрон не показывал никакой реакции на это имя. — Мы пришли, чтобы умолять вас занять то место, которое принадлежит вам по праву рождения.
Кхарн попытался подползти к застывшему на коленях, сгорбленному и дрожащему Ангрону, но был остановлен жаркой волной исходившей от примарха угрозы. Гончий Войны тяжело и судорожно вздохнул. Боль от полученных ран постоянно маячила где-то на краю сознания и не давала покоя. Кхарн прикрыл глаза, чтобы выполнить серию боевых упражнений, заложенных в него под гипнозом во время обучения на склонах горы Бодт, и постарался отрешиться от боли.
Заодно у него появилось время подумать, и эта передышка позволила успокоиться и заставить себя воспринимать порученную ему задачу так же, как любое другое боевое поручение, будь то возведение фортификаций или рукопашная схватка с неприятелем. Он вспомнил о предыдущем задании и об отчетах, поступавших с императорского флагмана до и после того кошмара, которым закончилось их посещение планеты, и вдумался в слова самого примарха. Все в Легионе знали, что на поверхности в тот день разыгралось сражение. И Кхарн вдруг испытал приступ ревности, осознав, что все те истребленные к текущему моменту мятежники уже успели прикоснуться к славе примарха… его примарха, что должен был вести…
