Юрий Брайдер - Особый отдел
Повсюду грузились многотонные фуры и целые автопоезда. Если верить надписям на упаковках, товар они принимали исключительно фирменный — французскую косметику, норвежскую селёдку, итальянское вино и так далее.
Было просто удивительно, что компетентные органы, очень прыткие там, где не следовало, до сих пор не накрыли это осиное гнездо. Цимбаларь грешным делом даже подумал, что причиной тому — странное совпадение между названием подпольной фирмы и именем жены одного очень влиятельного городского чиновника.
Скоро выяснилось: Христодулова здесь никто не знает, что было в общем-то неудивительно. Да и с поисками игрушечной мастерской возникли проблемы.
Варщики кетчупа были с ног до головы перепачканы томатным соусом. Пекари, на манер античных мудрецов, носили белые одежды. Виноделы, естественно, никогда не просыхали. От изготовителей чипсов воняло прогорклым подсолнечным маслом. Швеи, в большинстве своём родившиеся на берегах Нистру, сплошь походили на постаревшую и запаршивевшую оперную Кармен. От засольщиков рыбы воротили нос даже коты, бесцеремонно шнырявшие повсюду. Одни только игрушечных дел мастера ничем не выдавали себя.
Не принесло успеха и изучение отходов, заваливших цеха «Клеопатры» чуть ли не по самые крыши. Пришлось прибегнуть к другому приёму.
Остановив первого встречного человека в приличном костюме, Цимбаларь проникновенно спросил:
— Мне тут работу обещают. В мастерской игрушек. А я заблудился. Проводи, браток.
— Сам найдёшь, — ответил «белый воротничок», старательно справляя нужду, которая, судя по всему, и выгнала его во двор. — Вон за градирней видна жестяная крыша! — жёлтая струя мотнулась в нужном направлении. — Туда и топай. А не понравится, я тебя мигом в наш цех устрою. Хоть рассолыциком, хоть пластовщиком. Пятьсот рублей в смену, а селёдку можешь жрать до отвала. Если негде ночевать, спи прямо в цеху на поддонах.
— Спасибо, браток, — развел руками Цимбаларь. — Но я уже сговорился…
Игрушки изготовляли в бывшем заводском клубе, облупленный фасад которого ещё украшали линялые лозунги, приветствовавшие перестройку, ускорение, гласность и решения неизвестно какого (цифры расплылись), но, скорее всего, последнего съезда партии.
Никакой охраны поблизости не наблюдалось, собак тоже, а через приоткрытую дверь — духота всё же! — слышался гул станков. По сравнению с селёдочным или чипсовым адом здесь был чуть ли не рай земной, тем более что во времена Гужона и Бромлея это здание служило заводской часовней. Да и пахло хорошо — канифолью, лаком, свежими стружками.
Сообщив в особый отдел точные координаты мастерской, Цимбаларь проник внутрь. Тесное фойе было забито тюками с искусственным мехом и ватой. На сцене что-то кроили — не только с помощью картонных лекал, но и лазером. В зрительном зале собирали готовые изделия — кукол, зверюшек, автомобильчики, танки. Тут же проходила и упаковка. Что-либо, заменявшее прежнее ОТК, отсутствовало. Похоже, на «Клеопатре» сбылась извечная мечта организаторов социалистического производства — работа без брака.
Публика подобралась здесь пусть и разномастная, но более или менее чистая, хотя чуткий нос Цимбаларя ощущал присутствие перебежчиков с винного и селёдочного фронта.
Из окошка кинобудки, расположенного под самым потолком, кто-то всё время покрикивал:
— Тару давай!
— Рулон меха!
— Пластик!
— Фурнитуру!
— Сбегай кто-нибудь за клеем!
— Всех свободных на погрузку!
Одна из упаковщиц, габаритной фигурой и царственным лицом напоминавшая Екатерину Великую, с раздражением отозвалась:
— Аркаша, не тереби нервы! Успеем как-нибудь. Вся ночь впереди.
Из окошка донеслось:
— Какая-то сволочь про нас в милицию настучала! Надо хотя бы часть товара прибрать.
— Первый раз, что ли! — фыркнула упаковщица. — Пусть хоть всем управлением приезжают! Вина напьются, селёдкой закусят, мешок чипсов с собой прихватят — и поминай как звали!
— Сколько верёвочке ни виться, а петелька всё равно когда-нибудь затянется… А, дьявол! — что-то отвлекло говорившего от окошка.
— Простите, — вежливо поинтересовался Цимбаларь (иногда с ним такое случалось), — вы сейчас не с Аркашей Христодуловым беседовали?
— С ним, охламоном, — не отрываясь от работы, ответила упаковщица.
— Повидать его можно?
— Попробуй, если не боишься. Он сегодня что-то сильно не в духе. Наверное, опять с перепихнином не ладится. Дрючок в щёлку не попадает.
Цимбаларь, несколько озадаченный столь фривольными высказываниями, уже направился было к выходу, когда упаковщица добавила ему вслед:
— Ты постучаться не забудь. Вот таким манером, — её пальцы забарабанили по пустой коробке: — Тук, тук-тук, тук-тук-тук.
Поблагодарив — «Екатерина Великая» даже бровью не повела, — Цимбаларь вернулся в фойе и присел на ступеньку лестницы, ведущей в кинобудку. Исходя из его архитектурных познаний, другой дороги туда не было. Соответственно, и оттуда.
Короче, зловредная зверушка оказалась в западне. Другое дело, что сама западня находилась в берлоге, населённой коварными шакалами, ядовитыми скорпионами и ещё чёрт знает кем. Эти твари здравый смысл не воспринимают.
В кармане запиликал мобильник. О своём существовании напомнил Кондаков. Удивительно, но по телефону его голос звучал куда более внушительно, чем в жизни, — наверное, вбирал в себя мощь загадочной эфирной субстанции.
— Это ты подмогу на «Красное сверло» вызывал? — первым делом осведомился Кондаков.
— Допустим, — ответил Цимбаларь. — И где же она?
— Будет, если надо. Ты сначала объясни: дело стоящее?
— Весьма. Появилась перспективная ниточка. Может вывести на старичка-гранатомётчика.
— Уж не мои ли это заслуги?
— Были твои. А теперь мои.
— Ладно, ожидай. Выезжаю вместе с помощником дежурного.
— А справитесь вдвоём? Тут обстановка, прямо скажем, неважнецкая. Как бы нам самим это самое красное сверло в задницу не вставили.
— Да знаю я это место! Там ни вдвоём, ни впятером не справиться. Охраны полсотни человек — и все абхазы да осетины. Придётся нахрапом действовать.
— Почему молчит наш хвалёный ОБЭП?
— А вот их ты поставил в известность совершенно зря! Давно они прикормлены. Про это одна лишь прокуратура не знает… Попробую, используя старые связи, вызвать спецназ внутренних войск. Они на днях с Кавказа вернулись, ещё не остыли.. Ты нас жди. Особо не высовывайся. Только наблюдай.
Легко сказать — не высовывайся.
Как это не высовываться, если кипучая натура Цимбаларя с самого детства была предрасположена не к созерцанию, а, наоборот, к действию? Когда другие дошколята с восторгом следили за дерущимися котами, маленький Саша в корне пресекал эти безобразия. Паукам он не позволял ловить мошек, курам — клевать червяков, пчёлам и шмелям — мучить цветочки. На объяснения взрослых будущий опер внимания не обращал, уже тогда полагая их изощрённой ложью.
А тут вдруг не высовывайся! Наблюдай. Фиксируй события. Как же, нашли кукушку…
Взобравшись на антресоли, нависавшие над фойе, Цимбаларь подкрался к дверям кинобудки, застеклённый верх которых был замазан белой краской, словно в бане. Не приходилось сомневаться, что какой-то доброхот уже успел процарапать в краске смотровые глазки.
О киноаппаратуре, когда-то размещавшейся в будке, теперь напоминали лишь крючья, торчащие из потолка и пола. Вдоль стен стояли монтажные столы, за которыми кипела работа — молодые люди паяли печатные платы и собирали из них какие-то электронные блоки.
Один стол располагался отдельно, как раз напротив дверей. У его противоположных торцов, приняв позы игроков в пинг-понг, застыли двое мужчин. Рассмотреть их во всех подробностях Цимбаларю не позволял чересчур узкий сектор обзора.
Вместо ракеток эти двое сжимали в руках миниатюрные пультики, направленные в сторону кукол, уже выставленных на стол. Слева от Цимбаларя находилась голубоглазая красотка в пышном платье, справа — джентльмен во фраке.
Повинуясь беззвучной электронной команде, куклы двинулись навстречу друг другу — хоть и неуклюже, но довольно натурально. Красотка мило улыбалась и хлопала ресницами-веерами. Её кавалер дымил крошечной сигарой.
После пятого шага с дамы свалилась нижняя часть платья, а с джентльмена — брюки. После шестого вниз упали — соответственно — розовые трусики и полосатые подштанники. Впрочем, на темпе передвижения эти забавные события никак не отразились. Куклы сближались — медленно, но верно.
Чуть попозже из животика игрушечного джентльмена выдвинулось что-то похожее на морковку. С дамой тоже происходили некие метаморфозы, но не столь явные.
Встретившись в центре стола, парочка дружно пискнула — то ли по-японски, то ли на каком-то другом малоизвестном Цимбаларю наречии. Дама, задрав нижние конечности, выполненные во всех анатомических подробностях, опрокинулась на спину, а сверху — словно Буратино на Мальвину — прилёг бесштанный джентльмен (правда, главная достопримечательность этого странного Буратино располагалась совсем не там, куда её первоначально поместил известный сказочник К.Коллоди, а затем и ловкий плагиатор А.Толстой).
![Игорь Дравин - Твари погани[СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)