Лев Пучков - Эра Отмены
Дверь ещё не встала в крайнее положение, когда Алёнка отсутствующим бесцветным голосом доложила:
– Пять.
В амбразуре были видны две головы. Сюрприз, однако! И что бы Лиза сейчас делала без Алёнки?
– Пять красных точек?
– Да.
– А это не мы, случайно?!
– Нет. Они прямо, чуть дальше.
– Они все рядом?
– Две ближе. Три чуть дальше.
Дверь встала в крайнее положение. В шлюзе воцарилась тишина.
– Почему ребёнок сидит на полу? – удивилась на Хаптаи одна голова в амбразуре.
– Ребёнок работает, – буркнула Лиза.
– Ребёнок работает, – громко продублировал Ариф.
– У тебя в секторе все пятеро? – уточнила Лиза.
– Да.
– Что значит «работает»? – не поняла вторая голова.
– Бей, – тихо скомандовала Лиза.
И, широко разинув рот, заткнула уши.
Виолетта, следившая за ней, немедля сделала то же самое.
Алёнка сжала кулачки, резко выдохнула и уронила голову на грудь.
Из амбразуры раздался истошный вопль, головы пропали.
Лиза болезненно поморщилась: ощущение было физического плана, как будто кто-то закатил ей мощную оплеуху.
Виолетта присела на корточки и мотала головой, словно её контузило.
Ариф упал на пол, скрючился и схватился за голову. Из ушей у него шла кровь.
Лиза толкнула Виолетту, схватила Алёнку в охапку и прижалась к стене.
Если в операторской кто-то остался в живых и в здравом уме… Тогда на амбразуру упадёт бронеэкран, а из потолка, в четырёх углах шлюза, вывалятся пулемётные турели, у которых, если верить Арифу, нет «мёртвой зоны».
Секунда, другая, третья…
Тишина.
– «Омега»?
– К тебе? – предвосхищая команду, уточнил Герман.
– Ко мне.
– Есть!
Растормошив Алёнку, Лиза вошла с нею в шлюз и подняла сестру к амбразуре. Узкая амбразура, взрослый даже ногу вряд ли просунет.
Алёнка, кряхтя, как недовольный гном, с трудом протиснулась через амбразуру и спрыгнула на пол в операторской.
– Брр… – раздалось с той стороны.
– Потерпи, золотая моя, – попросила Лиза. – Что видим?
Пауза, осторожные шаги внутри.
Лиза вся обратилась в слух…
– Пять трупов.
– Хорошо! Очень хорошо… Встань возле пульта, жди. Если хочешь, закрой глаза.
– Я видела достаточно трупов. Я в порядке.
Спустя полминуты в шлюз ввалились запыхавшиеся «археологи», обвешанные оружием.
– Как?
– Норма. Подсадите-ка…
Лизу подняли к амбразуре.
Она заглянула внутрь, быстро разобралась с пультом и скомандовала:
– Алё, жми вон ту оранжевую кнопку.
Алёнка ударила кулачком по кнопке.
По потолку шлюзовой камеры побежали сполохи оранжевой мигалки, наружная дверь поехала по рельсу.
– Так, я висеть не буду: как закроется дверь и загорится зелёная лампочка, нажмёшь оранжевую кнопку с цифрой «2».
– Есть.
– Потом подойдёшь к двери, щёлкнешь вон тем переключателем, и я тебя заберу оттуда. Всё понятно?
– Да.
– Хорошо…
Спустя две минуты вторая дверь шлюза была открыта.
На внутренней площадке перед шлюзовой камерой было пусто. Ни тревоги, ни топота бегущей к шлюзу группы быстрого реагирования, всё получилось тихо, «чисто», по-домашнему.
По-домашнему, от слова «Дом». В смысле, Красный Дом.
– Абсолют и Мастер Письма должны выжить, – напомнила Лиза.
– Сделаем, – заверил Герман, опуская забрало боевого шлема. – Все готовы?
– Так точно! – дружно рявкнули «археологи».
– Хорошо. Пошли, познакомимся с хранителями…
Глава 13
Хранитель
Миновав несколько решёток и каменных дверей, добрались, наконец, до просторного прямоугольного зала примерно пять на семь метров.
Здесь, по-видимому, располагался медблок. Вдоль стен стояли шкафы и застеклённые пеналы в человеческий рост, столы с препаратами и несколько топчанов. Пахло горькими травами и едким дезинфицирующим раствором.
В медблоке хозяйничали две женщины, одетые как сёстры милосердия, опять же, неопределённого возраста: худенькие, невысокие, черты лица в полумраке не разобрать. Они традиционно для тутошней публики закрывали глаза ладонью, хотя Семён и Богдан держали фонари выше головы и направляли лучи в потолок.
Сцена с представлением повторилась один в один: «эцэ», удостоверяющее личность прикосновение («интересно, как можно, единожды прикоснувшись к человеку, безошибочно определить, что в нём течёт кровь Беса?» – призадумался Семён), восторженные вопли, поклоны.
Затем монах № 1 отдал короткое распоряжение, и ужаленным быстро и толково начали оказывать помощь.
Положили на топчаны, сорвали-срезали одежду, определили локализацию проколов и зачем-то привязали к топчанам широкими ремнями. Затем монахи стали допотопными вакуумными помпами отсасывать яд, а сёстры подготовили несколько шприцев для инъекций и взяли паузу.
У дам, оказывается, возник процедурный вопрос.
Богдан выслушал вопрос и перевёл:
– В общем, такое дело: вытяжка из яда хрустального скорпиона – это очень мощный и… очень травматичный препарат. Он даёт чудовищную нагрузку на организм. Но, если всё пойдёт как надо, он полностью нейтрализует яд.
– А если ненормально?
– Если организм не справится с нагрузкой, они умрут.
– А если отказаться от инъекции?
– Можно продолжать отсасывать яд, ввести нашу сыворотку и проводить общую терапию, как при любом отравлении. Но у них насчитали по три-четыре укола у каждого. Говорят, это очень большая доза. По-русски говоря, лошадиная доза. Я был в ауте, когда всё происходило… Они правда размером с овчарку?
– Да мне показалось, что и побольше. За рост не скажу, но в длину точно больше, раза в полтора.
– Ты представляешь, сколько яда такие огромные особи впрыскивают за один укол? При отказе от инъекции Иван и девчонки почти гарантированно умрут.
– Ага… А если организм не справится, тоже умрут… И что теперь?
– Нам надо решить, делать инъекцию или нет.
– Решай.
– Ну уж нет, теперь ты тут главный.
– А ты как думаешь?
– Я за инъекцию.
– Ты уверен, что они справятся?
– Нет, не уверен. Но… Это казуистика. Поддержи моё мнение, потом объясню.
Семён показал на шприцы и кивнул на товарищей, недвижно лежавших на топчанах.
Женщины синхронно кивнули, отстранили монахов с помпами и принялись делать инъекции.
– Объясняй.
– Ты разницу видишь между «они погибли, потому что ИХ организм не справился…» и «они погибли, потому что МЫ ОТКАЗАЛИСЬ делать им инъекцию…»?
– И там и там погибли, какая для них разница?
– Для них нет. А для нас? Нам с тобой возвращаться в Убежище и отчитываться перед Арсением… и перед Командором.
– О как… Бо, а ты не заметил, что ты сейчас рассуждаешь, как последняя сволочь?
– Согласен. Но знаешь… Они мне дороги больше, чем тебе. С Ванькой я вырос, он мне как брат. Девчонок знаю давно и считаю сёстрами… Но я вижу, ты до сих пор не понял, что такое Орден. Тебе ведь русским языком сказали: «Если по твоей вине погибнут братья – ты умрёшь». Ты думаешь, это была красивая метафора в качестве декорации для посвящения?
– Не понял… То есть, если вдруг… не дай бог, конечно… Гхм-кхм… А мы вернёмся и доложим… А?
– Если доклад будет по второму варианту, шлёпнут не задумываясь.
– Обалдеть… А главное – за что?!
– Ну, так вот и я про то же. Я не сволочь, Сёма. Я люблю их больше, чем ты. Может быть, я люблю их больше, чем себя. Но я вырос в Ордене и прекрасно знаю, как у нас решаются такие вопросы…
* * *Сёстры сказали, что всё будет решаться в два этапа: в течение первых пяти минут после инъекции и через двадцать-тридцать минут после окончании реакции.
Не прошло и пяти минут, Ивана и девчат стало бить крупной дрожью и подбрасывать. Они надсадно хрипели, пуская обильную пену, неистово дёргались, метались в забытьи и даже подпрыгивали на топчанах, словно через их тела пропускали мощные электрические разряды.
Зрелище было жуткое и мистическое. Рывки были такими мощными, что казалось, будто в товарищей вселились бесы… С маленькой буквы бесы, не родственники Семёна из плоти и крови, а злые эфемерные сущности.
Слава богу, скоро всё кончилось: минуты через три дрожь прекратилась, тела отравленных обмякли, дыхание стало слабым и прерывистым.
Монахи тотчас же продолжили отсасывать яд, а сёстры поставили завариваться какую-то горькую траву и с неподдельным оптимизмом констатировали, что реакция идёт как надо. Если организм не справляется, то отравленный обычно погибает именно в этой фазе, на пике нагрузки. Однако это ещё не окончательный результат. Минут через двадцать всё будет ясно, а пока что надо набраться терпения и подождать.
– И на том спасибо. – Богдан промокнул вспотевший лоб рукавом – наблюдая за первичной реакцией, он здорово понервничал. – Страшная штука, эта их вытяжка. Никогда не видел, чтобы антидот вызывал такую реакцию организма. Это было больше похоже на… на экзорцизм, пожалуй…
