Исай Давыдов - Я вернусь через тысячу лет. Книга 2
«Как кошка с мышью играет», — подумал я. Но почувствовал вдруг, что не всё ещё умерло, не всё убито. Что-то шевелится… Нужно ли только мне это «что-то»? Сейчас не решить…
Собрание вели три командира: Михаил Тушин, Фёдор Красный и Пьер Эрвин.
Рядом с крупным седогривым и громкоголосым Фёдором тихий невысокий и лысый Пьер обычно казался незаметным. У каждого из них были чёткие функции на корабле. Фёдор — пилот, и отвечал за навигацию. Пьер — инженер, и отвечал за технику. Тут пересечений не возникало. Но все знали, что мысли Пьера часто озвучивает Фёдор. У него это получалось эффектнее. Хотя, впрочем, и своих мыслей хватало… Именно Фёдор и взял на себя начало собрания — краткий обзор того, что успели сделать на планете астронавты нашего корабля. Роль наша получалась внушительной — даже при самом пунктирном перечислении.
— Однако есть и проблемы. — Фёдор вздохнул. — Сегодня все ощутили это с печалью… О самых острых вызвался первым сказать Верхов.
Когда откуда-то сзади Женька пошёл к трибуне, Розита прижалась ко мне, положила мою руку на подлокотник кресла, прикрыла своей и стала тихонько поглаживать, словно успокаивая меня. Это было приятно, и я не рыпался, хотя успокаивать меня не требовалось. Поглаживала же Розита все те минуты, которые Женька простоял на трибуне.
А он, понятно, отыскал меня взглядом, заметил поглаживания Розиты, и лицо его потемнело прямо на глазах. Постепенно он стал запинаться, путаться, и явно думал уже не только о том, о чём говорил.
Похоже, этого Розита и добивалась: дразнила, чтоб вспыхнул, разозлился и наговорил либо лишнего, либо что-нибудь не то.
Однако главное у него было продумано, отрепетировано, и тут он не сбился.
— Я с самого начала был против того, чтобы брать пленников-урумту, — признался он. — Это я особо хочу подчеркнуть, и это могут подтвердить все члены Совета. Я был против прежде всего потому, что нарушались права личности. Усыпить, увезти неведомо куда и начать воспитывать на свой лад… Почти рабовладельческие замашки! Но победил компьютерный вариант. Компьютер у нас оказался сильнее человека. Мне, как электронщику, это особенно обидно… Не было бы у нас этих пленников, жил бы Марат! А так всех потеряли! — Он махнул рукой. — И теперь заново надо начинать всё и с племенем ра и с племенем урумту…
Насчёт племени ра он был, конечно, прав. Насчёт племени урумту то ли был не в курсе последних событий, то ли притворялся, что не в курсе.
— Повторять сказанное по радио не хочется, — объявил Женька. — Все, наверное, слышали. Но ещё одну мысль хочу вынести на ваш суд… Все наши корабли представлены в Совете одинаково: два командира и два астронавта. А корабли — разные. В первом — двести, во втором — четыреста, а в нашем — шестьсот астронавтов. Следовательно, мы — как бы самые неравноправные. Пока мы оставались новичками, всё было понятно. Но теперь-то мы не новички! Только что наш командир это прекрасно обосновал! А уж тем более — ребята со второго корабля. Их-то, как говорится, за что?.. Не стоит ли пересмотреть этот принцип?
— Не стоит! — с места отозвался Бруно. — Если Верхов кончил, дайте мне слово!
Широкими шагами он прошёл к трибуне и повторил:
— Не стоит! Совет тогда станет парламентом. Тут двенадцать человек никак не соберёшь — все по уши завалены срочными делами. А если будут восемнадцать? Получится этакий несобираемый Совет. Вместо рабочего органа. Вот создадим государство, конституцию, будет и парламент с пропорциональным представительством. Но при нём всё равно понадобится мобильный рабочий орган! — Бруно развёл руками. — Никуда от этого не уйдёшь, если мы хотим иметь управляемое хозяйство. Верхов убедил меня в том, что государство действительно нужно. И прежде всего для защиты. От настырных кандидатов в диктаторы… — Бруно усмехнулся. — Прежде всего — от них! Я всегда интересовался историей, хоть это и не моя специальность. Отлично помню те страницы, где говорилось, как целые страны — миллионы людей! — годами, десятилетиями ждали смерти своих тиранов в надежде на свободу. Но дожидались часто только новых тиранов… Спаси Бог нас от этого! Как бы ни называла сама себя тирания… Каждый тиран называет своё государство самым свободным, счастливым и демократичным. Любимый фиговый листок! Но, надеюсь, нас уже не обманешь… Я даже согласен с Верховым насчёт органов безопасности. Но как только мы отделим их от себя — они поработят нас. Органами безопасности должны стать мы сами. Все вместе! И когда мы вместе — никакие опасности нам не страшны и никакие серьёзные враги на горизонтах не просматриваются… Конституционная комиссия, наверное, нам не помешает. Пусть подумают светлые головы! Если уж кому-то остро не хватает общеизвестных заповедей Иисуса Христа и сложившихся здесь обычаев. Запас кармана не тянет… Пока как-то обходимся. Но рано или поздно понадобится, конечно, конституция. Пусть готовят! А об остальном я скажу при перевыборах. И очень прошу других ораторов: все персоналии оставьте, пожалуйста, на час выборов! Иначе мы никогда не закончим. А до тех пор — только принципиальные вопросы!
После Бруно слово для небольшой справки неожиданно попросил Пьер Эрвин. Зал сразу притих. Никогда прежде он не просился на трибуну — ни в «Малахите» ни здесь. Ограничивался репликами. А тут вдруг…
— Зоологическая информация в Совете стекается ко мне, — тихо и будто бы оправдываясь, признался Пьер. — У нас всего два профессиональных зоолога на три корабля. Они пропадают на ферме и охраняют земной животный мир от здешнего. На большее их не хватает. А в Совете самым крупным зоологом оказался я. Поскольку в детстве увлекался голубями… — По залу пробежал лёгкий смешок. — И в моей папке копятся все зоологические новости. В том числе и наблюдения спутников. Среди них есть по Западному материку снимки очень крупных животных типа земных слонов. По величине — вроде африканского. По шерстистости — чистый мамонт. Хобот — сильно раздвоенный. Если у земного слона по сути одна рука, то у ритянского — две. Зверь наверняка опасный. Обитает на севере Западного материка. Но иногда целые стада спускаются на юг — до реки, которую мы знаем как река Ака. Может, этих животных туземцы и называют ломы?.. Так что говорить, будто их никто не видел, не стоит. Спутники видели! И мы, кстати, разглядывали вместе с Фёдором снимки со спутников, прежде чем выдать Тарасову карабин. Из пистолета такого зверя действительно не уложишь…
Хочу уж воспользоваться этим случаем, чтобы завербовать себе добровольных помощников. Во-первых, нам остро не хватает наблюдений. Всё, что можно, приносите! Ничто не пропадёт. Во-вторых, нам не хватает рабочих версий. Здесь полно загадок, над которыми предстоит спокойно думать. Вот одна из них…
На нашем материке, как вы знаете, водятся крупные обезьяны. И лишь на самом юге — мелкие. На соседних материках мелкие обезьяны тоже есть в южных зонах. Но крупных нет нигде! Почему? Одна из версий — моя. Состоит она в том, что здесь совсем не было людей, когда посадили первый корабль. И некому было уничтожать крупных обезьян. А на соседних материках немало людоедов. Для них обезьяны — более лёгкая добыча, чем люди. Может, людоеды и извели там крупных обезьян? Возникнут у кого другие версии — буду за них благодарен. Загадка интересная!
Пьер Эрвин сдержанно улыбнулся и ушёл. А на трибуну буквально вырвался черноволосый и белозубый красавец Майкл Доллинг. Он, как всегда, выглядел щёголем — даже в обычном голубовато-сером дорожном костюме. Мало кто умел носить этот костюм, как Майкл. На нём всё сидело словно на фотомодели. И в одинаковых костюмах мы оставались такими разными!
— Я тут услышал в известиях, — сказал Майкл, — что Нат Ренцел и Нея Нгуен слетали на Западный материк за насекомыми. Мы с Энн, как вы знаете, фармацевты. Нам тоже нужны образцы здешних растений. Поэтому сходил я к Нату, спросил: «Как гуляли вы с Неей по западным лесам и болотам? В ЭМЗах? Под стрелами?» — «Нет, — ответил Нат. — Без ЭМЗов, без стрел, в сопровождении дочки местного вождя и после сытного завтрака у него». А мы тут на сто шагов от Города не можем отойти без ЭМЗа. Однажды отошли, так мою Энн ранили, все это знают… Спрашивается: чего ещё нам надо от Сандро Тарасова? До него нос боялись сунуть на Западный материк. А теперь гуляем там, как на даче… Когда жили мы в «Малахите», слышал такое местное выражение: какого рожна ещё надо?
— Ты выступишь? — тихо спросила меня Розита.
— Нет.
— Почему?
— Нет смысла.
— Как это нет? — Глаза её расширились — то ли от удивления, то ли от возмущения.
— Делать я всё равно буду то, что считаю нужным. Никто не сможет помешать. Поэтому нет смысла.
— Тогда я…
Она рванулась к трибуне и ещё по пути спросила:
— Дадите мне слово?
— Крой, Розита! — донеслось из зала.
