Василий Звягинцев - Скоро полночь. Том 2. Всем смертям назло
Даже для бог знает чего только не повидавшего поручика зрелище было страшное. Особенно — в бинокль. Что же говорить об англичанине! Десятикратная оптика уж очень приближала. И многочисленные фасеточные глаза тварей можно было различить, и мерзко шевелящиеся серповидные жвала, зазубренные вдобавок. Биологии Лучникова учили хорошо. На двух первых курсах все, что касалось беспозвоночных, он освоил и под микроскопом, и на планшетах, и в полевых поездках.
Так ведь одно дело — тарантул, пойманный в норке на приклеенный к нитке кусочек смолы, неприятный на вид, но безопасный. Совсем другое — он же, увеличенный до размеров коровы. Да не один, в составе дивизии (если брать по численности атакующих особей), при том, что стайность подобным видам не свойственна. И еще — поручик великолепно знал, что беспозвоночные в силу устройства их дыхательной системы не могут размером превышать ну хотя бы паука-птицееда. В мезозойскую эру, кажется, существовали гигантские стрекозы, по метру и больше, но тогда, говорят, содержание атмосферного кислорода было совсем другое…
Из левого окопа глухо (накатившийся влажный туман гасил звук) застучал пулемет. Короткими очередями. Поручик видел, как эффектно лопаются хитиновые мешки от попадания бронебойно-зажигательных пуль. Первые ряды инсектоидов, кажется, приостановились. Десяток-другой паукообразных помельче забегали вдоль берега, словно принюхиваясь. Вернулись обратно. Неужели эти чудища боятся воды?
Хорошо, если так. Два пулемета, четыре человека при них, три автоматчика. Много ручных гранат. Сколько-нибудь продержатся.
— Ты, бегом! — крикнул он остолбеневшему от жуткого зрелища Фицрою. — Дождался? Выгоняй поезда на линию! Загружайся, и вперед, по готовности. Мы постоим и оторвемся. Кто останется…
— Я вас поддержу, — с искривленным лицом ответил лейтенант, дергая застежку кобуры.
— Чем, дурак, чем? — сильно толкнул его в плечо поручик. — Увози людей! Мы постреляем, и за вами. Сейчас главное мост взорвать, понял? Я и займусь! А ты бегом, рысью, а то застрелю, к такой-то матери, — Лучников вскинул «АКМС». — Бегом!!! Чтоб дорога работала!
Лейтенант послушался, слишком уж яростная гримаса перекашивала лицо поручика, и невыносимо было смотреть на армады тарантулов, скорпионов, сольпуг и тяжелобронированных жуков-рогачей, несколькими колоннами пытающихся прорваться к узкому входу. Они явно мешали друг другу, толкались боками, моментами даже вступали в короткие схватки. Размахивая клешнями, хвостовыми крючками, прочими конечностями.
Совсем неподходящий момент, но поручик хрипло рассмеялся. «У них что, тоже — первому орден?!»
Одновременно он лихорадочно прикидывал: а чем бы этот проклятый мост взорвать? Во всем взводе гранаты собрать, ну и что? Все сто штук «РГ» и «Ф-1» в кучу свалить — и то не хватит. Пролет железный, клепаный. А тола нет, ни единой шашки.
Но не бывает же безвыходных положений?
Он кинулся вслед за англичанином. Догнал, схватил за портупею.
— Стой, подожди. Я придумал. Ты здесь все знаешь. На складах боеприпасы есть?
Фицрой-Харт сообразил сразу.
— Да сколько хочешь. На всю армию запасали. Склады нам ни к чему, не успеем. На наше счастье, эшелон стоит, не разгруженный. Три вагона снарядов, ружейные патроны, сигнальные ракеты… На ветке «С», совсем рядом, да вон они… Хотели на север отправить, не успели.
Здесь офицеры почти равного чина понимали друг друга свободно.
— А подорвать чем? Соломой обложить и поджечь? Может, керосин есть? Цистерну бы!
Фицрой улыбнулся. Теперь он владел ситуацией.
— Есть чем. Полвагона динамита в фунтовых шашках и куча мотков детонирующего шнура. Ойтландеры заказали, давно, еще до войны. Шурфы бить.
— Ох ты! — задохнулся от восторга Лучников. — Да мы же сейчас… Что ты раньше молчал?
— А кто меня спрашивал? — вполне логично ответил Фицрой.
— Килограмм сто сгрузи, нам еще пригодится, остальное — туда…
Он послал второе отделение с последним пулеметом и РПГ к мосту, с собой оставил пятерых рейнджеров, лучше всех знающих саперное дело.
Англичане облепили вагоны и принялись их раскачивать, упираясь руками, плечами, используя рычаги из ломов и брусьев. Дружно, по команде ухали, ругались по-своему. «Дубинушки» только не хватало. Работать командой они умели, ничего не скажешь. Особенно, когда близкая смерть поторапливает.
Двадцатитонную теплушку стронуть с места тяжело, а потом, в полном соответствии с законами Ньютона, она катится почти сама. Остановить будет куда труднее.
Пока вагоны прошли стрелку главного хода, Лучников, отличившийся при разминировании состава с колчаковским золотом[84], вместе с товарищами занимался тем же самым, но наоборот.
Это ведь дело тонкое, абы как не делается. Не хватит детонирующего материала — раскидает по округе снаряды, и все. Поэтому рассовали между снарядными и ракетными ящиками пакеты динамитных шашек по десять-двадцать фунтов густо, с расчетом и пониманием, где нужно — использовали пироксилиновые шнуры. Специально поставленный офицер отмерял и резал бикфорд, кусками по метру каждый. На сто секунд горения. Тот же динамит навалом грузили на тормозные площадки. Здесь обходились без запалов. И так сработает.
Со стороны реки накатывались волны почти парализующего страха. Сами по себе инсектоиды его генерировали или какое-то специальное оборудование — не имеет значения. В бою всегда страшно, особенно, если делом не занят. А если стреляешь или снаряды к пушкам подносишь, вроде и ничего, терпеть можно.
Пулеметы теперь били уже без пауз, но по очереди. Один смолкает, чтобы сменить ствол или ленту, вступает второй.
Кое-кто из англичан все-таки побежал, не выдержав. Не беда, на станции увидят паровозы, опомнятся сами. Или сержанты в ум приведут.
Среди мирного населения тоже вспыхнула паника. Люди с криками мчались по улицам, таща кто детей, кто наскоро прихваченное имущество. Хорошо, что всего населения — едва двести душ.
— Вагон с остальной взрывчаткой цепляем? — спросил лейтенант, успевший перемазаться в грязи и масле почти до неузнаваемости. — Там еще тонн пять…
— Оставим здесь. На всякий случай.
— А я бы сразу. Другого случая может и не быть.
— Ну давай…
Путь к мосту был проложен в глубокой выемке, прорезающей береговой откос, но уклон все равно был достаточно крутым. Идущие с севера поезда преодолевали его с трудом. Вагоны остановили ручным винтовым тормозом на самом краю спуска.
Лучников сбежал пониже, присел за бруствером отсечной позиции, свистком подал заставе команду на отход. Пулеметчики успели навалить гору изорванных пулями хитиновых панцирей в узком пространстве между фермами первого пролета, и тем инсектоидам, что напирали сзади, приходилось карабкаться по трупам, проваливаясь и соскальзывая. Это замедляло движение чудовищного потока, все еще не преодолевшего сопряжения моста с берегом. Поручик со страхом представил, что они, если догадаются, могут сейчас кинуться ве́рхом, по фермам и балкам, минуя неудобные шпалы и простреливаемое пространство вдоль рельсов. Тогда — конец.
— Гранатами — огонь! — закричал он.
Фугасные гранаты «РПГ» легли в самый центр шевелящейся, щелкающей клешнями и хелицерами кучи. Фонтаном полетели ошметки, обломки и обрывки. Минут пять у членистоногих уйдет, чтобы из этой каши выбраться и перегруппироваться.
Офицеры, пригибаясь, кое-где помогая себе руками, бежали, карабкались вверх по склону. Слава богу, пока все живые.
— Давай! — скомандовал поручик.
Рейнджеры подожгли шнуры. И они, и англичане разом уперлись в борта и подножки. Тут-то проще, под уклон. Только импульс дать. Медленно-медленно колеса сделали первые обороты, а потом покатились, все быстрее.
— Ноль-раз, ноль-два… — отсчитывал вслух Лучников. Рассчитал он довольно точно. Бикфорды должны были гореть сто секунд. Как раз хватит, чтобы поезд-брандер доехал до места. А там его гора мертвых и живых инсектоидов обязательно притормозит.
— Ложись! — во всю силу командирского голоса закричал он, когда набравшие приличную скорость вагоны миновали въезд на мост. — Ложись, в ямы, за укрытия…
Большинство и так уже пряталось в складках местности и за гребнем высотки. Поручик обращался к тем, кто, задыхаясь, никак не мог достичь вершины, таща пулеметы и остаток патронных коробок. И сам распластался вдоль дренажной канавы, как учили, ногами в сторону взрыва.
Тут и ударило!
Шестьдесят тонн боеприпасов и десять тонн динамита рванули почти как тактический ядерный заряд. Осколки успевших взорваться снарядов, целые, не взорвавшиеся сразу, но с горящим порохом в гильзах, сотни тысяч винтовочных патронов, в ящиках и россыпью, свистящие ракеты всех цветов, куски рельсов, вагонные колесные пары разлетались на километр и больше.
