Валентин Егоров - Без права на ошибку
— Какая девочка красоточка! Почему у тебя, девочка, такие заплаканные глазки? Здесь очень холодно, ты можешь простудиться, давай, вместе со мной пойдем в теплую комнату. Там я тебя покормлю, уложу в кроватку. Утром, когда ты проснешься, мы обо всем поговорим, про наши беды расскажем друг другу! Я тебя познакомлю с твоими братиками и сестричкой, ты же нам расскажешь о том, что же тебя так беспокоит, почему ты так горько плачешь?!
С этими словами сладкая парочка моментально исчезла за дверьми барака. Наталья Георгиевна даже не обернулась, не посмотрела на мужиков, стоявших набычившись друг напротив друга, в любую секунду готовых вцепиться друг в друга! Первым, когда женщины исчезли, заговорил Василий. Не отводя своих глаз от лица блатного вора, он тихим голосом произнес:
— Этот «Паккард» твой, но знай, что несколькими часами раньше он принадлежал НКВД. Энкеведешники его сейчас, наверняка, разыскивают. Но они пока еще о его поисках милицию не проинформировали, но думаю, что очень скоро они исправят свою ошибку. И тогда профессионалы муровцы примутся за его поиски, а муровцы — люди опытные в розыске подобных вещей. Если ты или твои люди решат открыто пользоваться этим «Паккардом», то очень скоро вы скоро окажетесь в руках милиции вместе с этим автомобилем! Тогда всей твоей банде придет конец! В это связи я бы тебе посоветовал, поменяй на нем двигатель. Тогда им можешь пользоваться в полное свое удовольствие или же попросту разберите его на запчасти. Да, едва не забыл тебя предупредить о том, что в промежутке между передними и задними сидениями этого автомобиля лежит убитый энкеведешник, у меня не было времени от него избавиться!
Васька забрал рацию из автомобиля, сумку с детской одеждой с заднего сиденья, захлопнул все дверцы «Паккарда», ключи от него передал изумленному донельзя Роману. Тот что-то прокричал на воровской фене в темноту наступившего в свои права зимнего вечера. Вскоре оттуда вынырнула фигура молодого парня, одетого в одежду только серого и темного оттенков, в широкие штаны, а на его голове красовалась огромная кепка-аэродром. Этот паренек внимательно выслушал своего старшего товарища, отдавшего ему приказ на воровской фене. Затем взял у Романа ключи от «Паккарда», открыл дверцу водителя, сел за руль. Вскоре заработал его двигатель, «Паккард» тронулся с места, задним ходом он выехал на Малую Почтовую улицу, развернулся и поехал в сторону набережной Яузы.
Вдвоем с Романом они вошли в барак, темным коридором прошли в комнату N 40, в которой размещалась семья Натальи Георгиевны. Васька хотелось еще раз вглянуть на Анечку, с ней попрощаться. Мешок с рацией, он оставил при входе в барак.
— Ладно, так и быть заберу у тебя, сама буду воспитывать твою дочку! Но, как только закончится война, ты уж, давай, возвращайся, забирай ее к себе! — Сказала Наталья Георгиевна, качая на руках плачущую Анечку. — Так нашу девчушку зовут Аней! Красивое имя для красивой девочки! А какая у нее настоящая фамилия и отчество?
В этот момент Васька страшно замялся, он попросту не знал, как ответить на вопрос этой женщины, матери Ивана! Он не успел узнать ни фамилии Лизы, ни фамилии ее матери. Давать же фамилию Лизиного мужа или свою фамилию, как Васька полагал, что не имеет на это никакого права. Наталья Георгиевна по-своему поняла смятение Василия, настаивать на своем она не стала. И профессионально укачивая девчонку, которая, попав к ней на руки, сразу же затихла, успокоилась и перестала плакать, проговорила, постоянно улыбаясь девочке:
— Ладно, ладно, ты уж не делай такого страшного лица! Мы и без тебя как-нибудь с твоей Анечкой разберемся! Думаю, что она у нас станет Анечкой Найденовой, а отчество… пусть она станет Ивановной? Анна Ивановна Найденова тоже очень красиво звучит! Надеюсь, что ты не забудешь новое имя своей дочери?! Милиционерам же скажем, что нашли, ну, скажем, на берегу Яузы! Сегодня много там подкидышей находят! Ты, Роман, в свидетели пойдешь. Своим милиционерам расскажешь, как мы Анечку нашли, как мы решили ее сами воспитать! Милиционеры у тебя ручные, они тебе поверят. Да и рады будут, не нужно будет с ней возиться! Все необходимые бумаги нашей Анечке сразу же выпишут.
Васька продолжал стоять, молча, наблюдая за тем, как Наталья Георгиевна распоряжается Анечкой! Девочка уже давно перестала плакать, свои глазенки она не сводила с этой женщины, которая ей напоминала и маму, и бабушку одновременно!
Васька хорошо понимал, что настало время расставания и с Анечкой, со всем семейством Натальи Георгиевны и с ней самой! Он должен был, как можно скорей покинуть этот барак, чем дольше времени он будет здесь находиться, тем большая была вероятность того, что цепные псы НКВД, его преследующие, могут его здесь обнаружить, преследуя горячим следам. Они снова могут объявиться в этом бараке, но на это раз они заявятся в сопровождении рота или целого батальона конвойных войск НКВД![22] Тогда из-за него одного может пролиться много крови жителей этого барака, членов семей рабочих. А главное, они смогут найти Анечку, и тогда Наталье Георгиевне, ее семейству попросту несдобровать!
— Мне пора уходить! — Тихо на ухо он прошептал Роману.
Не говоря ни слова прощания, Васька сумку с детскими вещами поставил в угол комнаты, сам быстро ее покинул, быстрыми шагами неосвещенным коридором заторопился к выходу из барака. Роман последовал за ним и, когда он с Васькой оказался вне пределов барака, на улице, то он прошептал ему на ухо:
— Ты, парень, как мне кажется, забыл забрать свою рацию?!
И протянул ему зеленый ящик с рацией «Север»! Кто из темноты вступившего в свои права военного вечера протянул ему солдатский сидор. Роман зеленый ящик рации переложил в этот сидор и, молча, его протянул Ваське. Не говоря ни слова благодарности, этот сидор Васька вскинул себе за спину, сделал шаг вперед, чтобы тут же натолкнуться на милиционера-старшину. Этот старшина был здоровенным мужиком, высоченного роста, он за руку поздоровался с Романом и поинтересовался:
— Ну, а где твой немецкий шпион?
Роман, молча, кивнул в сторону Васьки. Тот сразу же весь подобрался, молниеносно засунул правую руку в карман шинели, чтобы выхватить свой пистолет ТТ. Он собирался дорого продать свою жизнь, так как сдаваться, он не собирался! С громадным удивлением Васька наблюдал за тем, как старшина громко и весело рассмеялся. Он успел только заметить и понять, что люди во время ареста или поимки иностранного так не веселятся. Сначала Васька мысленно, а затем физически расслабился, тихо и как-то виновато улыбнулся в ответ этому весельчаку милицейскому старшине. Тот развернулся всем телом, показал на полуторку, припарковавшуюся к бровке тротуара, весело проговорил:
— Прошу пожаловать, занимай пассажирское место в кабине нашего шикарного авто! С ветерком я вас прокачу в наше отделение милиции! Там для вас, господин немецкий агент, выделена отдельная камера, в которой вы спокойно сможете провести эту ночь! В этой камере ни одна энкеведешная вша тебя в жизни не сыщет!
3Каморку в 64-м отделении милиции, конечно, было бы трудно назвать тюремной камерой, ее окна были не зарешечены, хлюпкая фанерная дверь закрывалась на простой проволочный крючок. К сожалению, в этой милицейской камере не оказалось даже намека на приличную кровать. Но, если три письменных стола слегка раздвинуть, то на полу каморки высвобождалось достаточно пространство для того, чтобы Васька мог бы разостлать на полу шинель, на ней поспать. Когда старшина Носов его провел в эту комнату, расположенную на втором этаже, то он сказал:
— Это комната наших оперативников. Молодежь ушла на фронт, пенсионеры вернулись поработать за их столы. Эти оперативники понимающие люди, они прошли огонь, воду и медные трубы. Да и дело сыска, своего ремесла, они не забыли, хорошо помнят. К тому свое дело они делают, понимая, когда можно или когда не стоит задавать много вопросов. Словом, они тебя пока не ищут, поэтому ты им сейчас не нужен! Так что ты можешь пару-тройку ночей можешь перекантоваться в этой комнате. В ней тебя никто искать не будет, никто тебя не тронет. Когда наши старички-оперативники получать приказ, начать тебя разыскивать, то в этой комнате постоянно будет гореть электрический свет. Это ты сможешь определить по лучику света, как бы случайно пробившемуся через оконную светомаскировку.
Носов ушел не попрощавшись, Васька, не теряя времени, принялся за обустройство спального места. Первым делом он погасил свет, распахнул окно, в комнате было так сильно накурено, что ему с трудом дышалось от застоявшегося табачного дыма. Затем он слегка раздвинул письменные столы в стороны, найденным веником подмел пол, набравшийся мусор и окурки собрал в ведро, само ведро выставил за дверь. Когда комнатка достаточно проветрилась, прикрыл оконную раму. Снял шинель, ее аккуратно расстелил на полу, затем со стула у двери взял сидор с рацией.
