Василий Гавриленко - Теплая Птица (отредактированный вариант с альтернативной концовкой)
На лицах мужчин отразилось все. Мне не нужно быть ими, чтобы понять –
они только что, вместе со мной, находились там, в Твери, в заснеженном тупичке,
глядели в красноватые глаза мутанта.
-Впечатляюще, - проговорил лошадиное лицо. – Но как ты спасся от Паши?
Этот вопрос застал меня врасплох. Помедлив, я ответил:
-Паша почему-то развернулся и ушел, словно услышал зов.
-Зов?
-Да, именно.
Члены трибунала некоторое время молча разглядывали меня, затем
лошадиное лицо сказал:
-Впрочем, мотивировки мутантов еще не до конца изучены…
-Я, если честно, ни разу эту тварь не видел, - признался бугай.
Женщина бросила на него строгий взгляд.
-Не превращайте трибунал в балаган.
-Не буду.
Бугай прикрыл рот широкой ладонью.
-Ваш рассказ, конунг, - женщина повернулась ко мне, – представляет
определенный интерес. Столкновение с питерами, это, безусловно, прецедент.
-Который, - подал голос лошадиное лицо, – безусловно, выходит за рамки
нашей компетенции.
-Не думаю.
Лошадиное лицо воззрился на женщину с нескрываемым удивлением. Та и
бровью не повела:
-Согласна, в компетенцию трибунала не входит обсуждение столкновения с
питерами - здесь решение принимает исключительно Лорд-мэр. Однако, вынести
вердикт в соответствии с Уставом Наказаний, исходя из анализа стратегических
действий конунга, мы можем. И даже обязаны.
-Но…
-У вас есть возражения?
Лошадиное лицо осекся и покачал головой.
-Конвоир, - крикнула женщина. – Выведите!
Я маялся перед запертой дверью, из-за которой глухо доносились голоса.
Что они там обсуждают? Что вообще здесь можно обсуждать? Отряд москвитов
столкнулся с отрядом питеров на своей законной территории, был атакован и
истреблен. А они упражняются в чесании языков. Как жаль, что отца Никодима нет
на Второй Базе!
-Жим-жим?
-Что?
-Спрашиваю - дрожат поджилки? – ухмыльнулся конвоир.
-А, это. Да, дрожат, – признался я. – Жим-жим.
-Впускай! – донеслось из-за двери.
Я вошел в комнату. Что-то в ней изменилось. Лошадиное лицо ковырял
длинным желтым ногтем крышку стола; бугай разглядывал потолок. Лишь
женщина открыто и прямо смотрела на меня: в ее лице отчетливо читалось
сознание исполненного долга.
-Конунг Артур, - произнесла она, поднявшись со стула, - трибунал
Московской резервации, взвесив все за и против, опираясь на Устав Наказаний,
властью, данной ему Лорд-мэром.
-Слава Лорд-мэру, - глухо отозвались лошадиное лицо и бугай.
-Вынес приговор, являющийся безусловным воплощением судебного
принципа Московской резервации – «Будущее зависит от тебя». Конунг Артур, вы
приговорены к казни через повешенье.
-Что?
-Приговор должен быть приведен в исполнение публично в назидание тем,
кто недобросовестно исполняет свои обязанности.
-Что ты такое лепечешь? - процедил я. – А вы, - окинул взглядом остальных
членов трибунала, – вы чего молчите?
Лицо женщины сделалось жестким.
-Это решение трибунала Московской резервации, бывший конунг. Тебе
ясно?
-Заткнись, - заорал я, уже не сдерживая переполнивший меня страх. – Ты
была в Твери, сука? Была? Ты видела Пашу?
-Конвоир!
Ударом в челюсть я сшиб с ног вбежавшего в дверь стрелка.
-Мне нужно поговорить с отцом Никодимом, слышите?
Бугай вскочил из-за стола.
-Не надо, конунг.
-Где отец Никодим?
Бугай кинулся на меня, придавив к стене так, что затрещали ребра. В
помещение вбежали два стрелка. Один принялся хлопать по щекам лежащего на
полу конвоира, другой стал помогать бугаю.
-Когда ты вступал в должность конунга, - перекрывая шум, крикнула
женщина, - ты должен был подумать о возможных последствиях.
-Сука, - прохрипел я.
-Заткни пасть.
Бугай коротко боднул меня в висок. Чернота заполнила сознание.
4
РАССВЕТ НЕДАЛЕК
Я очнулся во тьме. И не было желания выяснять, что это за тьма.
По крайней мере, не холодно. Значит, меня не бросили в сырой каземат.
Мозг настойчиво подсовывал картинки только что (а может, уже давно)
прошедшего заседания трибунала. Толстые, похожие на червей, губы женщины,
зачитывающей: «Вы приговорены к казни через повешение». Не эти ли самые
губы зачитывали приговор Христо и Букашке? Помнится, Марина рассказывала
про Бога, про загробный мир, про ад и рай… Неужели и вправду что-то
существует там, за гранью? И я смогу снова встретиться с Христо и сказать ему,
что он ошибся во мне? Причем, не только во мне, но и в Серебристой Рыбке?
Или есть только этот мир, мир снега, мир жестокости, мир смерти; он
реален, он - не иллюзия, и уже поэтому его не хочется покидать.
Я сел.
В окошко под потолком заглянула луна, осветив привычную обстановку:
кровать, стол, печка. Я дома, на своей квартире.
Поднявшись с кровати, ступая босиком по холодному полу (куда подевались
гриндера?), дошел до двери. Толкнул. Скрипнув, дверь отворилась. Дьявол! Да
они что, издеваются?
Я шагнул на крыльцо. Жгучий мороз пронзил пятки. Тропинка извивалась
от моей квартиры в сторону бараков, как бы приглашая: иди. Пошел бы, если б
был обут…
Но почему я босиком?
Вернувшись в помещение, тщательно обыскал каждый закоулок. Ботинок не
было.
Несмотря на странность положения, я не смог сдержать смех. Надо же,
какие умники! Оставили дверь открытой, но, чтобы узник не сбежал, изъяли у него
ботинки. Верный расчет – босиком по снегу далеко не убежишь.
В животе заурчало. Кажется, у меня оставалась тварка…
Подошел к столу, из подвесного шкафчика достал жестяную коробку.
-Приговоренец собирается ужинать.
Темная фигура заняла весь дверной проем.
-Отец Никодим!
Глава ОСОБи вошел. Как и в прошлое свое посещение, уселся на стул
напротив меня.
-Извини, Артур, на этот раз без тушенки.
Он достал из серебряного портсигара папиросу, закурил, мне не предлагая.
Луна отражалась в золотом кольце, в которое отец Никодим вправил рыжую
бороду.
-Вижу, не трусишь, не скулишь, - сказал он, стряхивая пепел на стол. – И
правильно.
-Казнь так казнь, - как мне показалось, вполне искренне ответил я.
-Не бойся, казни не будет.
Я взглянул на отца Никодима.
-Но Устав предполагает неукоснительное исполнение решений трибунала…
-Трибунал! – глава ОСОБи поднялся, прошелся по комнате. – Судья
Урнова, что вынесла тебе вердикт, - формалистка до мозга костей. Это робот,
мыслящий исключительно строчками Устава. Плюнь на нее. Тобой
заинтересовался Лорд-мэр.
Мое сердце забилось быстро-быстро.
-Да, Лорд-мэр,- повторил отец Никодим, слегка растягивая «э». – Артур,
твой отряд погиб не случайно.
-Что?
-Не ори, дурак, - глава ОСОБи оглянулся, переходя на свистящий шепот. –
Я здесь неофициально, по старой дружбе. Лорд-мэр давно жаждал военного
столкновения с питерами. Его мечта – объединить все резервации под знаменем
Московской. Ему нужен был казус белли.
-Что это такое?
-Повод к войне.
Вот значит, как! Кровь на снегу, содранная заживо кожа, животный страх за
Теплую Птицу – все это казус белли.
-Думаю, - продолжал отец Никодим, - даже уверен, ты будешь удостоен
аудиенции Лорд-мэра. Это огромная честь. Признаюсь, даже я не удостаивался
ее.
-Вы не видели Лорд-мэра?
-Тебя это удивляет?
Я не ответил. Пожал плечами. Московской резервацией управляет
невидимка…
-Ваш крест…
-Да, Артур?
-А вы уверены, что Лорд-мэр существует?
Ни один мускул на лице ночного гостя не дрогнул. Он смотрел на меня
прямо, не отрываясь, с минуту, потом засмеялся.
-Хорошая шутка, Артур. Но опасная. Не шути так больше.
-Не буду, ваш крест.
Я занялся тваркой.
-Есть еще один момент.
-И какой?
В голосе главы ОСОБи вдруг появились просительные интонации.
-Каждый, удостоенный аудиенции, имеет право взять с собой одного
сопровождающего. Так вот…
-Моим сопровождающим будете вы, ваш крест, - опередил я.
Он улыбнулся – широко, вольно.
-Спасибо, Артур.
Не за что, ваш крест: убив правителя Резервации, мне придется убить и
главу ОСОБи. Так почему бы не совместить?
Добившись своего, отец Никодим переменил тему. Он принялся
рассказывать об охоте на возрожденцев.
Я слушал, стараясь не выдать движения боли в сердце. Оказалось,
Букашку и Христо схватили спящими, в своих кельях. Вовочку убили сразу.
Букашка сопротивлялась; трое особистов избили до полусмерти и изнасиловали
