Кристофер Банч - Последний легион
Они обернулись, но слишком поздно. Его бластер застрекотал, и все пятеро с воплями покатились по полу.
На мгновение Ньянгу оглох от звуков яростной стрельбы. Но скоро один из 'раум встряхнул его, и только по губам он сумел прочесть:
— С ними покончено! Со всеми!
Однако спустя всего мгновение стало ясно, что это ошибка. Энлжи застрелила 'раум и бросилась к выходу, поливая огнем всех, кто попадался на пути. Сменив опустевший магазин, она выбежала на причал, а ее партнер ненадолго задержался, продолжая палить в глубину склада. От выстрела загорелась груда коробок, повалил густой дым.
Гарвин тщательно прицелился, выстрелил, угодил прямо в грудь этому человеку и закричал:
— Прекратить стрельбу! Они ушли!
Охваченные безумием яростного боя, 'раум медленно приходили в себя.
«Сколько их полегло, — без особого удивления подумал Гарвин. — К черту пленников!»
Вокруг распростерлись тела, стонали раненые, которым помогали уцелевшие. Заметив скорчившегося от боли «бороду», Гарвин застрелил его и бросился к восточному выходу. За ним потянулись 'раум. Иоситаро выскочил из склада последним, неся на плече раненую женщину-'раум. Огонь внутри разгорайся все жарче, из дверей выбивались клубы черного дыма. Когда 'раум бросились переулками в сторону Экмюля, по всему городу завыли сирены.
Энджи Рада повернула за угол и остановилась, с трудом переводя дыхание. Полицейский корабль блокировал узкую улочку. Позади него припали к земле несколько копов, целясь в нее из пистолетов.
— Бросай оружие! — послышалось из громкоговорителя патрульного корабля.
Энджи выстрелила в копа и юркнула в дверь какого-то магазинчика. Он схватился за ногу и упал.
— Ну, идите, ублюдки, идите! — закричала она, и в ее голосе звенела яростная, злая радость.
Этой ночью весь Экмюль ликовал, и у всех — и у Корпуса, и у полиции — хватило ума не направлять патрули внутрь гетто. В одном из домов сидели Иоситаро, Гарвин и Джо Пойнтон.
— Ну, теперь мы сможем передвигаться свободно? — спросил Гарвин. — Без сопровождающих?
— Подождите еще немного, — ответила Пойнтон. — Тут кое-кто хочет встретиться с Иоситаро.
Распахнулась дверь, и на пороге возник человек среднего роста, ничем особенно не примечательный, если не считать широкой груди и мускулистых рук. Ньянгу встретился с ним взглядом. Глаза незнакомца притягивали и жгли.
— Это и есть большой человек, — сказал Гарвин. Иоситаро протянул для рукопожатия ладонь, но Джорд'н Брукс ограничился лишь кивком.
— На данный момент я откликаюсь на имя Твер, — сказал он. — Хотя это не навсегда. И мне не нравится, когда меня называют большим человеком. У нас в Движении никто не больше и не меньше других. — Ньянгу скептически поджал губы, не чувствуя уверенности, что Брукс верит собственным словам. — Складывается впечатление, что ваш вклад в нашу борьбу может оказаться ценным. — Гарвин склонил голову в знак благодарности. — Обратите внимание — я употребил слово «впечатление». Вы помогли нам, да. Но заодно вы помогли и рантье.
— Почему вы так считаете? — спросил Иоситаро.
— Не сомневаюсь, что Корпус был бы счастлив убрать этих так называемых «бород» со своего пути. Их собственные киллеры работают много тоньше. И те, кто в действительности правит в нашей системе, те, кто хоть что-то соображает, тоже настроены против них, прекрасно понимая, что каждое зверство «бород» приводит в наши ряды все новых и новых братьев и сестер.
— Странно как-то вы рассуждаете, — с ноткой враждебности в голосе заметил Гарвин.
— Странно не странно, но именно благодаря этому я до сих пор жив, а Движение ширится и растет, — спокойно, просто констатируя факт, ответил Брукс. — Но вам не следует обижаться на мои слова. Возможно, даже весьма вероятно, что это не так и вы искренне перешли на нашу сторону. Возможно, пройдет время, вы с успехом выполните новые задания, и тогда станет ясно, что я не прав… Возможно, — многозначительно повторил он и вышел.
Пойнтон пожала плечами.
— Он такой, какой есть. И мы все с готовностью служим ему.
— Может быть, — пробормотал Гарвин. — Но не уверен, что и я должен поступать так же. А сейчас мне больше всего хочется выйти и получить, так сказать, свою долю заслуженной благодарности. Пошли?
— Чуть позже, — ответил Ньянгу. — Сначала я хочу побриться и вымыться. Где мы с тобой встретимся? Может, рядом с большой церковью, где-нибудь около полуночи?
— Ладно. Если меня там не будет, значит, я нашел компанию получше.
— То же самое относится и ко мне.
Гарвин показал Ньянгу поднятый вверх большой палец и вышел.
— Твой друг не боится говорить, что думает, — заметила Пойнтон.
— Не боится. Вот почему я стараюсь держаться поблизости, чтобы он не влип в какую-нибудь историю.
— Ты тоже можешь получить свою долю заслуженной благодарности, — сказала Пойнтон. — С моей помощью. У меня дома случайно оказалась бутылка очень хорошего вина, хотя и не импортного. Я приберегала ее специально, чтобы отпраздновать какую-нибудь пусть маленькую, но победу.
— Хорошая мысль, Самая Бесстрашная Воительница Вселенной, — ответил Иоситаро. — Но сначала дай мне полчаса, чтобы смыть с себя запах страха.
Ньянгу выключил старомодный душ. Бедновато, конечно. Не то что в Корпусе, где струи воды щедро бьют со всех сторон. Или в номерах дорогих отелей, где он просаживал добытое в очередной краже. Но все же это лучше, чем когда на тебя мочится бандит. И пусть ненамного, но все же лучше, чем душ в перенаселенной квартире, где он вырос.
На улицах по-прежнему были слышны громкие звуки веселья. Он немного отодвинул занавеску душа и увидел руку, протягивающую ему полотенце.
— Я не смотрю, — сказала Пойнтон.
Ньянгу взял полотенце. Вытираясь, он задумчиво и совсем с новых позиций оценивал для себя эту женщину — шефа разведки 'раум. Он все еще опасался, что она разоблачит его… Не в буквальном смысле, конечно. Означало ли это, что он не может… не будет… даже если она сама проявит интерес? Смотреть на нее, безусловно, приятно. И она отнюдь не глупа.
«Очень странно», — подумал он, обвязал полотенце вокруг бедер и заставил себя улыбнуться.
— Вы точно не подглядывали?
— Ну, разве что чуть-чуть.
Он вышел из душа. Положив ногу на ногу, Пойнтон сидела на деревянном ящике для белья, который в последний раз открывали давным-давно, еще в те времена, когда прежние владельцы этого дома процветали. На ней был свободный бархатный спортивный костюм голубого цвета. Она быта босиком, и от нее восхитительно пахло экзотическими фруктами. Сейчас Пойнтон меньше всего походила на воина, посвятившего свою жизнь борьбе, и Иоситаро впервые осознал, что она всего на два-три года старше него.
Он почувствовал шевеление под полотенцем. Прошло уже столько времени с тех пор, как он был с Дейрой… Ньянгу выкинул это воспоминание из головы, сосредоточившись на Пойнтон.
Рядом с ней лежал неизменный пистолет, стояли открытая бутылка вина и разнокалиберные стаканы. Разлив золотистое вино, она протянула Иоситаро его стакан со словами:
— За победу.
— За победу, — ответил он. И не покривил душой. Взяв бутылку, она перешла из душевой в комнату.
— Тебе не следовало уничтожать подслушивающие устройства, которые мы усыновили.
— Простите. Но мне не нравится, когда за мной шпионят, — сказал Ньянгу.
Пойнтон состроила гримасу.
— Мы должны знать все. Только это может обеспечить нашу неуязвимость.
Не отвечая, Иоситаро подошел к окну и выглянул наружу. Улицы были полны 'раум, кричащих, поющих и размахивающих факелами, без которых редкие фонари едва разгоняли бы тьму. С двух сторон доносилась музыка — совершенно разные, несовместимые мелодии.
Пойнтон подошла и встала рядом.
— Немного похоже на то, как было прежде.
— И будет снова, — добавил Ньянгу.
— Надеюсь. — Она отпила глоток вина. — Но многие уже погибли и погибнут еще.
— Люди привыкают к страданиям, — сказал Иоситаро. — Иначе мы не смогли бы жить.
Пойнтон задумчиво посмотрела на него.
— Довольно мудрое замечание для столь молодого человека.
Иоситаро тоже отпил из своего стакана.
— Ну, что будем делать дальше? — спросила Пойнтон. — Мне отвернуться, чтобы ты мог одеться, и отправимся на поиски развлечений?
— За нами потащатся мои «сопровождающие» и ваши телохранители.
— Это уж точно, — подтвердила Пойнтон.
— А здесь посторонних нет.
— Нет.
— Я не особенно голоден, а вы?
— Нет. По крайней мере, в смысле… еды.
— И у нас есть вино.
— Да.
Иоситаро протянул руку и провел ногтем от горла Пойнтон до клиновидного выреза ее костюма.
— Приятное ощущение, — низким, гортанным голосом сказала она. — Наверно, мне не пристало его испытывать.
— Что, в Движении есть ограничения на близкие отношения с такими низкопробными людьми, как я?
