Игорь Вереснев - Младшие братья
Максим сел рядом со всё ещё всхлипывающей и булькающей, но теперь совсем тихо, девушкой и заплакал беззвучно. Сфера подловила его, поймала в ловушку. Наказала за неподчинение. А он так радовался, что ускользнул, что перехитрил её хозяев! Лучше бы подчинился тогда, на корабле. Подумаешь, вернули бы его в Вирию, отобрали бы карту. Зато Огница осталась бы живая! А после они бы что-нибудь снова придумали. Пока живой, всегда можно что-то придумать. Вот когда жизни не остаётся, — совсем-совсем не остаётся, даже капельку! — вот тогда…
Он вспомнил последние, предсмертные слова Инженера. И закричал, сам не понимая, к кому обращается:
— Эй вы! Эй вы! Вы меня слышите?!
Эхо, неожиданно гулкое и громкое разнеслось по пещере: «Эйвы! Эйвы! Эйвы!» Оно должно было давно затихнуть, но оно не затихало. Билось в стены пещеры и будто отслаивало от них…
Максим не понимал, что он видит, и видит ли что-то вообще. То ли дрожание воздуха, то ли полупрозрачные силуэты. У них не было лиц, не было формы. Лишь голоса, зазвучавшие в его голове:
«Да, мальчик, мы тебя слышим».
— Эйвы? Вас зовут эйвы?!
«Нас зовут эйвы».
— Это вы построили Сферу? Вы это всё придумали?
«Мы это всё придумали».
— Зачем?! Зачем вы похитили меня, Шура, всех остальных? Чего вы хотели?
«Мы хотели…»
Десятки тысяч лет назад эйвы научились путешествовать между звёздами. И первое, что они сделали — принялись искать себе подобных. Разумных существ, жаждущих познавать Вселенную. Вернее, искали они и за сотни лет до этого: шарили телескопами по небосклону, отправляли сигналы в его звёздную бесконечность. Но не получили ответа. Ни одного.
Когда они добрались до звёзд, то поняли, в чём причина молчания. Подобных им в галактике не было. Да, изредка им везло — разведчики находили планеты с разумными существами. Пусть примитивными, дикими, но потенциально способными построить собственную цивилизацию. К сожалению, только потенциально. Потому что гораздо чаще разведчики находили руины и пепелища. Цивилизации гибли, не добравшись до звёзд. Вымирали от эпидемий и катаклизмов, уничтожали себя войнами и необдуманными экспериментами. Причины могли быть самыми разными, итог — всегда один. Очередной росток разума погибал безвозвратно.
И тогда эйвы поняли, что они должны сделать. В центре галактики они построили Сферу. Окружили прочной, невидимой снаружи оболочкой жёлтый карлик — идеальное светило для органической жизни, — разделили сооружение на сектора, заполнили их самой различной флорой и фауной. И начали переселять сюда разумных. Конечно, не всех подряд! С родных планет забирали тех, кому там грозила неминуемая гибель, постепенно создавая устойчивые популяции. Сфера — это огромный галактический заповедник, теплица, где хранятся до поры до времени ростки разума. И если случится трагедия, и где-то погибнет очередная цивилизация — не страшно. Теперь безвозвратной потери не будет. Ростки высадят в благоприятную почву иной планеты, и раса разумных начнёт свою историю заново.
Десятки тысяч лет миновали. Эйвы давно перешагнули ступеньку органической жизни. Им стало тесно в трёх измерениях, они шагнули дальше. Но начатое ими не закончится никогда. Сфера и её придатки-криссы наделены собственным интеллектом, достаточным для автономного существования — пока не найдут себе новых хозяев. Тех, для кого содержимое важнее, чем форма, а нация, раса, видовая принадлежность — не имеют значения…
— Вы врёте! — не выдержав, закричал на зыбкие силуэты Максим. — Мне ничего на Земле не угрожало, когда ваши киберы меня похитили! И значит…
«Угрожало. Через полгода ты бы умер от глиомы».
— Гли… Я не верю! И если даже так, всё равно! Если вы — старшие братья по разуму, то почему ни с кем не считаетесь? Разве можно младших заставлять что-то делать против их воли? Что, вы умные, а мы тут дураки, да? А пошли бы вы куда подальше! Мы сами знаем, как нам жить. И с вашей Сферой мы сможем разобраться, вот посмотрите!
«Мы смотрим».
— Я…
Максим зацепился взглядом за тело Огницы. Блин, он и забыл! Совсем забыл, ввязавшись в спор. А времени-то на споры и нет.
Он нехотя кивнул:
— Ладно, я подчиняюсь. Говорите, что я должен сделать. Но взамен вы обязаны вылечить Огницу! Слышите?! Сейчас же, немедленно вылечить!
«Взамен…, взамен…, взамен…» — эхо отчего-то разносило по пещере лишь одно это слово. И Максим вдруг понял, что разговаривает сам с собой. Никаких теней, призрачных силуэтов, голосов не было. Бред, галлюцинация.
Затем он сообразил, что и пещеры-то никакой нет. А что есть — понять не успел. Поверхность, на которой он сидел, поддалась, и Максим ухнул в бездну, где и подавно не было ни звуков, ни теней.
Глава 17, в которой происходят события, совершенно неожиданные
Впрочем, падение оказалось коротким и мягким. Зажмурившийся было Максим открыл глаза и увидел… Ничего он не увидел, кроме белесой пелены тумана, такой густой, что вытяни руку и кончиков пальцев не разглядишь. Туман висел над озером. Огромным, необъятным, таким же белесым, не имеющим очертаний. Максим плавал в этом озере. Или лучше сказать, лежал на поверхности, чуть продавливая её весом своего тела. И рядом лежала Огница.
Его прошиб озноб мгновенного ужаса. И тут же отпустил. Спина, ноги, затылок не ощущали ни холода, ни тепла жидкости, такой плотной, что стоило труда вдавить в неё пальцы, но не вязкой и не тягучей.
Максим перевернулся на живот, попутно отметив, что онемение прошло окончательно, попробовал плыть. Плыть, естественно, не получалось. Зато получалось ползти, причём, гораздо легче и быстрее, чем по песку. Только непонятно, в какую сторону? Где здесь берег, и есть ли он вообще? Вдобавок, он не мог бросить Огницу.
Он подполз к девушке. Кровь из её ран больше не текла, и на губах не пузырилась. И ничего не клокотало внутри… наверное оттого, что она не дышала. Он поспешно схватил её за запястье, принялся искать пульс. Вот здесь нужно прижать, отец когда-то учил. Нащупать толчки под пальцем и считать. Но сейчас хотя бы нащупать, и то хорошо!
Под пальцем слабо, едва уловимо пульсировало. Живая! Значит, надо поскорее вытащить её из этого странного озера. Максим подхватил Огницу за плечи, попытался тащить волоком. Но если его собственным движениям ничего не препятствовало, то тело девушки завязло в этой жидкости куда глубже. Жидкость сопротивлялась, не хотела его отдавать, тянула вглубь, с каждым рывком плотоядно чмокала.
Оказывается, озеро было вовсе не безграничным. Пониматель в голове барахлил, но и без него Максим был уверен, что прополз не более десятка метров, когда ткнулся в берег — идеально ровный, гладкий бордюр. Пришлось оставить Огницу и вскарабкиваться на него, затем свеситься вниз, подхватить девушку за руки и втаскивать к себе. Жидкость обезумела, ни в какую не хотела отпускать добычу, наоборот, пыталась всосать её в себя: щиколотки Огницы провалились, будто плотность «воды» внезапно уменьшилась, потом и колени скрылись под белёсой поверхностью, бёдра. Максим рванул что было силы. Озеро обиженно чмокнуло, но он его победил. Дёрнул ещё раз, перехватил тело девушки под мышки, потянул. Скомканный лиф совсем сбился, обнажая грудь. И вдруг… из него вывалилось маленькое, чёрно-зелёное. Максим замер испуганно. Потом сообразил — имплантат! Ну и чёрт с ним, не велика потеря. Кругляш сразу же пошёл ко дну, точно был тяжелее свинца. Но утонуть не успел — расплылся грязным пятнышком, растворился. Не мешкая, Максим выволок девушку на берег. Внизу, на плотной упругой поверхности остались лежать два вывалившихся из ран обломка с блестящими наконечниками.
Он оттянул её подальше от озера, словно опасался, что то выплеснется из берегов, бросится вслед за добычей. Положил на пол — да, берегами этого озера была не земля, не песок и не камни, а гладкий пол, полупрозрачный, призрачно-белёсый, как туман вокруг. Огница лежала неподвижная, бледная, не тёплая и не холодная, никакая. Даже волосы, слипшиеся в бесформенный ком, были теперь не огненно-рыжими, а бесцветными. Девушка казалась деталью интерьера, а не живым человеком. Живым?!
Он вновь уцепился в запястье. Вновь давил пальцами, сначала осторожно, затем сильнее, сильнее. Заветная жилка не хотела нащупываться.
— Нет, так нельзя… — пробормотал он беззвучно. — Так нельзя, слышите?
Не слышали. Никто не слышал! Отчаявшись, он вскочил, озираясь по сторонам. С чего он решил, что над озером висит туман? Никакой не туман! В воздухе не было сырости, мелких капель, это сам он был почти непрозрачным, белёсым. Лучи света вязли в нём, застревали, и невозможно было понять, что находится там, дальше. «Дальше» не существовало. Крошечная, сжавшаяся до расстояния вытянутой руки бесконечность.
Впрочем, уже не такая крошечная. Может быть воздух сделался прозрачней, или глаза научились видеть в нём? Сфера, окутывавшая Максима, увеличила свой диаметр метров до десяти. Проступил и бордюр, обрамляющий «озеро», наполненное таким же «туманом», лишь более плотным, осязаемым. Максим поспешно отодвинул тело девушки подальше и снова принялся нащупывать пульс. Тщетно.
