Александр Шакилов - Атака зомби
– А давайте, – неожиданно быстро согласился Гурбан. – Деточка, будьте добры, по чуть-чуть нам… А сколько бокалов есть, в столько и разлейте. Лейтенант, ты как? Религия позволяет?
Татарин расплылся в улыбке и часто закивал.
Вообще-то Ашот рано радовался. Революция – еще ладно, а вот миссия не закончена. Батя до сих пор общался со Стерхом. И не видно было, чтобы они пришли к соглашению.
Бутылка «Вдовы Клико» опустела мгновенно. Пузырьки всего лишь пощекотали глотку. А потом бокал Дана наполнили не бестолковой шипучкой, но жидкостью, сконденсированной в змеевике. Звякнул хрусталь после очередного тоста, столкнулись алюминиевые и деревянные кружки, рюмки из нержавейки и фляги. Лейтенант-татарин хлестал огненную воду прямо из горла. При этом ногу он поставил на лежащего Адольфа Резника, которому рот заткнули кляпом, чтоб не рассказывал басни о могучей империи, обреченной процветать и пахнуть под его руководством.
Веселье набирало обороты. Ашот все порывался потискать Светлану, но на пути у него постоянно оказывалась дама в бронике. Он спасался бегством, лавируя в толпе бойцов, вновь шел в атаку, и опять его брала в плен очарованная им валькирия. Маришу мгновенно развезло, она хихикала невпопад. Гурбан братался с ленинградским лейтенантом. И если Ашоту никак не удавалось пробиться к Светлане, то рядовой Петров без труда завладел вниманием девушки – обильно жестикулируя, он рассказывал ей что-то настолько интересное, что она открыла рот. И потому, когда прозвучал крик Павла Сташева, мало кто сразу понял, что случилась беда.
– Сюда! Быстрее! На помощь!
Данила первым отреагировал – алкоголь почти не взял его. Щелкнул предохранитель автомата, Дан пробил собой брешь в толпе.
Первое, что бросилось в глаза у входа в секретный кабинет, – пятна крови, ведущие от… Данила проследил взглядом за алой цепочкой, звенья-капли которой проронил кто-то от стола и до… От стола?! Через миг, ворвавшись в кабинет, Данила убедился, что его догадка верна – Эрик-официант, побывавший зомбаком по вине Стерха, решил лично поквитаться со своим обидчиком.
Сташев-старший прикрывал собой давнего напарника, привязанного к креслу.
Данила уже знал, что кресло это Стерх называет командным, именно с его помощью формируются и отправляются программы для зомбаков, участвующих в кампании против Москвы. Обычное вроде кресло – офисное, как говорили раньше. Оно стояло у стены, над ним, чуть выше спинки, возвышалось нечто наподобие обруча – Стерх называл эту штуковину короной. За креслом виднелся стальной короб, прикрывающий комплекс приборов, названий их Данила не запомнил.
Перед отцом, пошатываясь, стоял официант. В руке он сжимал вилку – ту самую, которой хозяин командного кресла пригвоздил его к столу. Намерения парня были более чем понятны.
– Не вздумай! – рявкнул Дан, уткнув Эрику между лопаток ствол. – Бросай оружие!
Конечно, возвеличивать обычную вилку до оружия не совсем верно, но ничего другого Дану в голову не пришло.
– Батя, ты как?!
– Нормально. – Сташев-старший зажимал ладонью рану в левом предплечье. Похоже, ткнув разок вилкой, официант перепутал руку профессора со стейком. Этот идиот настолько ополоумел от жажды мести, что готов был убить всех и вся, лишь бы добраться до Стерха.
А виновник торжества, сидя в кресле за спиной профессора, вовсю забавлялся ситуацией:
– Эй, человек, чего встал?! Ну давай же, иди ко мне! Накрой на стол! Что-то ты, братец, хреново выглядишь!..
Рядом с Данилой шумно выдохнул Гурбан, подоспевший, как выяснилось, крайне не вовремя. Он отвлек Дана всего на миг – Дан чуть повернул к командиру голову, но официанту этого хватило: проявив неожиданную ловкость, Эрик выбил из рук Дана автомат и толкнул доставщика на Гурбана. Командир «варягов» подхватил Дана. Вместе они, сами того не желая, перегородили проход тем, кто готов был ворваться в кабинет, чтобы навести там порядок. В скулу Павла Сташева врезался кулак официанта, сбив профессора с ног, – удар получился необыкновенно сильный для человека, который сам едва стоял на ногах. Теперь между мстителем и его жертвой больше не было преград. То есть вообще!
Дан бросился на Эрика. Хотелось порвать его на тряпки размером с мини-бикини. Пусть официанту отныне будет страшно спать, пусть заикается три дня и ходит под себя! Если бы Данила успел, он вытряхнул бы из Эрика весь навоз, набил его чучело опилками и показательно сжег, а затем устроил бы вокруг пепелища ритуальные пляски во славу и долгие лета Стерха.
Но вот незадача – он не успел.
– Убери его от меня! Уберите! – последнее, что выкрикнул безумный ученый, прежде чем официант вогнал ему вилку в глаз, а затем кулаком вбил ее почти всю в череп.
Долю секунды спустя Эрик лежал на полу. Данила трижды пнул его по ребрам, пока не понял, что тот не собирается защищаться.
– Ну ты дебил… Какой же ты дебил… – Он устало опустился рядом.
Перед глазами все плыло, качалось. Голоса то слышались издалека, то словно Гурбан и Ашот наклонялись и кричали в ухо. Понимание того, что случилось нечто из ряда вон, приходило медленно, накатывало волной черной, беспросветной тоски.
Вилка. Стерх мертв.
Мертв…
Отец что-то говорил, Данила заставил себя вернуться в реальность.
– …уговорил. Почти. Еще бы чуть-чуть. Афоня хоть маньяк… был маньяком, но понимал, что отказ сотрудничать равноценен для него смертному приговору. Тянул время, торговался…
Почти уговорил? «Почти» не считается.
Итак, Стерх отправился в ад до того, как успел раскрыть все свои тайны, секреты и карты в рукавах. Да что там, ни одного козыря он не сбросил, ничего отец не выведал, и зомбаки по-прежнему бесчинствуют на улицах Москвы. Столько времени прошло, острог небось уже разорен полностью, защитники его пали, население перебито… Или не все потеряно? И бои продолжаются? И зомбаки так и не продвинулись в глубь острога, потому что и стар и млад сражаются за каждую пядь асфальта, каждый кирпич родных домов?! Очень хотелось в это верить. Очень.
Но даже если еще идут бои, Москва все равно обречена.
Потому что Стерх мертв. Потому что приказ на отступление зомбакам мог отдать только он.
* * *На подъезде к Красной площади кавалькада тачек Шамардина подверглась обстрелу зомбаков. Одна машина вспыхнула, из нее вывалились двуногие факелы… Ксю и представить не могла, что положение острога настолько ужасно. Война практически проиграна. У Спасской башни джипы остановились. Четверо, матерясь и обильно потея, выволокли из багажника усилитель, при виде которого у Ксю защемило сердце. Она едва справилась с дрожью, охватившей ее.
Обворожительно улыбнувшись, блондинка шагнула к ближайшему бойцу, рыжему скуластому парню. Тот расплылся в ответной улыбке – наверное, хорошенько рассмотрел ее без одежды в новой лаборатории и не прочь познакомиться поближе.
Что ж, у него появился такой шанс.
– Тебя как зовут, герой? – подмигнула Ксю.
– Вася, – под одобрительные кивки и подмигивания товарищей проблеял рыжий и, набравшись храбрости, спросил: – А тебя?
– А это не важно, Вася. – Подойдя к нему впритык, Ксю двинула парня коленкой в пах и сорвала с его костлявого плеча «калаш».
– Прочь от прибора! – рявкнула она, и четверка бойцов кинулась врассыпную. – Завалю на!
Автомат затрясся в ее руках, выплевывая очередь за очередью. Первые же пули наделали в стальном ящике достаточно дыр. А значит, уже не важно, остановят Ксю или нет, дело сделано.
Шамардинцы тотчас навели на нее оружие, но советник махнул рукой, запретив стрелять.
Когда рожок опустел, Ксю отбросила «калаш» на асфальт и подняла руки – мол, сдаюсь. Однако ронять ее мордой в горизонталь, вязать и конвоировать никто не спешил – приказа такого не было. Да и опасности она больше не представляла.
– Зачем вы это сделали? – Шамардин с интересом и даже, как показалось Ксю, с уважением на нее посмотрел и тут же отвел глаза, чтобы она не увидела в них чего лишнего. – Жаль прибор. Уникальный ведь. Профессор Сташев по возвращении наверняка разобрался бы с этим, так сказать, усилителем Стерха. Вы ведь не могли не понимать, что прибор открывал для нас – для всего человечества! – такие перспективы, что подумать страшно…
– Вот именно, – кивнула Ксю и убрала с лица упавшую прядь волос, – страшно. И подумать, и представить. И потому я очень надеюсь, что даже профессор теперь не сможет починить эту дрянь. Я даже уверена в этом.
Шамардин пристально взглянул в глаза Ксю. Непонимание – вот, что теперь было написано на его лице. Что ж, Ксю потратит минутку-другую, чтобы объясниться.
– Перспективы, человечество… Советник, я очень надеюсь, что вы сами верите в эту чушь.
Брови Шамардина удивленно изогнулись. Всем своим видом он намекал, что не готов сносить оскорбления от вздорных девчонок. Еще слово в том же духе – и разговор закончится вряд ли приятно для Ксю.
