Андрей Круз - Вне закона
И что делать буду, если собак пустят? Да постреляю их на хрен, если они от охотников оторвались. А если не оторвались?
Тогда буду валить всех подряд, потому что погоня с собаками на хвосте – один хрен хана. Загонят. Выбьешься из сил, и возьмут легко. А я легко не хочу, хочу, даже если догонят, чтобы кровью умылись. Реализовать, так сказать, свое преимущество в точности стрельбы.
И в лесу все темней и темней, так можно и собак не разглядеть. Может, не тянуть с возвращением, а просто… а вот это, может быть, как раз идея.
* * *К сожалению, пришлось распрощаться с двумя предметами – шляпой и рюкзаком. Рюкзак забросил на крышу невысокого сарая, предварительно затолкав в него шляпу. Подозреваю, что если меня кто и видел, то больше эти два предмета запомнил. Брезентовая длинная куртка тут вполне себе распространена, но я ей еще и полы ножом откромсал, чтобы покороче была – силуэт изменился. В отрезанные полосы брезента завернул винтовку и туда же, на крышу. А патронташ тоже в рюкзаке. Жалко – но жизнь куда жальче. В любом случае место запомнил, потому что, если вдруг все же придется уходить пешком – за всем этим придется вернуться.
Попетлял по райончику, путая следы для собак и попутно убедившись в том, что никто внимания на меня не обращает, да и общее возбуждение давно улеглось. И дальше, ничтоже сумняшеся, направился в кабак. Какой померзей выглядел, в конце «набережной». Почему именно туда? Вероятность того, что в него заглянут люди Мамона, ниже всего.
Собаки. Собаки могут выйти по следу и сюда, так что я купил дешевую сигару у буфетчика и, незаметно раскрошив ее, втихую посыпал и себя, и пол вокруг, и даже крыльцо, когда вроде как до ветру вышел. Не знаю, насколько это поможет, но… хоть что-то же надо делать, верно? Да и не думаю, что собаки здесь вообще хоть что-то смогут учуять, потому что вонь табачного дыма, запах разлитого пива и сивухи, нечистой одежды и несвежих портянок, сапожной мази можно было ножом резать, на кирпичи. Да и наваленные на всех столах очистки воблы ароматности воздуху тоже не добавляли. Тут любая гончая нюхнет – и сдохнет сразу. В судорогах.
Забился я в дальний угол забегальника, с кружкой пива, которое явно было разбавлено и в него долили сивухи для убойности. Поэтому я больше делал вид, что пью, чем пил его на самом деле. Была даже идея подойти к буфетчику и потребовать у него нормального пива, но потом сообразил, что делать этого не надо – другие не требуют, вот и мне выделяться не следует. Поэтому я так и стоял, лицом ко входу, готовый в любой момент схватиться за револьвер, и потихоньку выливал пиво из кружки на щелястый дощатый пол, где оно без всяких проблем исчезало. Затем заказывал следующую кружку.
Вскоре ко мне за стол встало трое мужиков, как на подбор заросших щетиной и вооруженных дробовиками, которые они составили к стене. Судя по запаху пота, мужики еще и побегали неплохо, а вскоре выяснилось, что бегали они за мной.
– Прикинь, Мамона ограбить пытались, – сказал мне один из них. – То Цигеля со всей братвой завалили, то Мамона хотели.
Судя еще и по красным глазам, и по запаху перегара, мужики успели неплохо принять еще и перед погоней, и от моего предложения их угостить отказываться не стали. Приняли бутылку водки на стол с благодарностью, предложили поделиться, но я привычно отмазался пивом.
Один раз перед крыльцом прошли трое вооруженных с двумя собаками, заставив меня насторожиться до последней степени, но собаки вообще никак на крыльцо не среагировали. Может, это и не была погоня, а какие-то охранники мимо шли, но, судя по хорошим винтовкам и добротной одежде, к местным бичам они не относились.
Вечер тек своим чередом. Раза три вспыхивали драки, закончившиеся ничем, за оружие никто не хватался. Публика напилась почти повально в дрова, а затем буфетчик начал выгонять посетителей, хоть и с немалым трудом. Как минимум двоих ему придется не выгонять, а выносить, потому как они уже в полной и глубокой отключке.
Ладно, что-то надо решать, выходить последним тоже нехорошо, внимание привлеку.
Куда теперь? Темно уже, хоть глаз коли, сейчас меня вряд ли поймаешь… К причалам?
Вот тут как раз и вопрос: догадались они, что я обратно вернулся? Если догадались, то я бы у лодок засаду выставил на их месте. Если не догадались, то можно бы и рискнуть, это все равно лучше, чем идти пешком по этому берегу.
А может, плюнуть на все и просто доплыть дотуда? До того берега, в смысле? Тогда надо что-то плавучее найти, что мой мешок и винтовку переправит и не даст промокнуть. И там да, уже пешочком, пешочком. И на подходе к слиянию с Иркутом снова переплыть, чтобы к паромной переправе попасть.
Между тем я обратил внимание, что один из мужиков, которым я водки поставил, направился к пристани по деревянным ступенькам, кое-как оборудованным в косогоре. Интересно, а что это ему нужно там в это время?
Внимания на меня никто не обращал, поэтому я направился следом. Мужик, даром что пьяный, а выпили они не только мой пузырь, а потом еще брали, не скупясь так, заговорил о чем-то, что внимание привлекло. Я особо не слушал их пьяный гомон, но этот мужик точно что-то о лодках говорил. Смолить что-то там собирался, потом на какого-то плотника пожаловался, который весла сделать взялся, а сам в запой ушел, хоть аванса ему, понятное дело, никто не давал.
Ну-ка, куда мужик идет? Ты куда идешь, мужик?
Мужик спустился к тем лодочным сараям, что прижались к сараям обычным, где я уже от преследования оторвался, там подошел к какой-то бревенчатой сторожке, долго попадал ключом в замок, затем все же открыл дверь и вошел внутрь.
То есть он кто, по лодкам там главный? Похоже. Как там его звали? Саня? Ну да, Саня, точно.
Я, оглядевшись и не заметив никого рядом, подбежал к домику и постучал в дверь. Мне еще вещи свои найти надо, лучше бы позже с ним говорить, но Саня бухой, Саня сейчас ляжет и уснет, как бревно, и я его уже не разбужу тогда…
Просто спереть лодку? Замок ломать придется, это шумно, замки здесь солидные и цепи толстые, да и ломать особо нечем, так что будет шум, а черт его знает, кто тут на шум прибежит. Лучше договориться. Ни Саня, ни друганы его за столом никакой любви к Мамону не высказывали и убиенным не сочувствовали, так что заработать он точно не откажется.
– Саня! – постучал я в дверь сторожки. – Сань, открой, это я! – Как будто он меня по голосу узнать должен был.
Как ни странно, но «это я» сработало. По крайней мере, я думаю, что сработало именно оно, Саня дверь открыл.
Был Саня невысок, но довольно плечист, с виду напоминал бывалого и битого жизнью бича, кем, как я подозреваю, в прошлой жизни он и являлся. Вот такое у меня еще за их разговором впечатление сложилось. Из тех северных бичей, что работали по экспедициям, такой же типаж.
