Антон Орлов - Комнаты страха
– Да пусть оно лежит, где лежало. И это вся твоя куча дел?
– Еще я хочу убить Римму Кирч, – удивляясь тому, что давно знакомые и понятные слова звучат, как незнакомые, сообщила Бланка.
– Вот это уже не слабо, но, скорее всего, это сделаешь не ты, а я или Зойг.
– Из-за их банды умер мой папа, а мама до сих пор в больнице, ее так и не смогли вылечить.
– Ты их любила? – с такой интонацией, словно ответ на этот вопрос предполагал варианты, спросила Лейла.
– Да. Они были совсем молодые, немного старше двадцати. Ролевики-экстремалы. Возили меня с собой на игры, там всегда было интересно, весело, разноцветно… А потом, на Вьянгасе, все разом закончилось. Я полгода пролежала в больнице. Когда мне объяснили, что случилось, я решила, что вырасту и убью сбежавшую террористку.
– У меня Вьянгас тоже много отнял.
– У вас там кто-то погиб? – испуганно и сочувственно поинтересовалась Бланка, выдержав паузу.
– Друг. Даже больше, чем друг. Он был сложной личностью, и ты бы, наверное, не назвала его хорошим, но я перед ним в неоплатном долгу. Погиб он не на Вьянгасе, позже, но я думаю, это случилось из-за психотронного удара. До этого он в какие только истории ни попадал – и хоть бы что, а после Вьянгаса в нем как будто что-то сломалось. Там он держался неплохо, насколько это было возможно, даже горло себе перерезать не пытался, однако Вьянгас убил его через некоторое время, как яд замедленного действия.
Машина вынырнула из облачного слоя. Внизу темнел хвойный лес – колючий ковер, припорошенный снегом.
– О подвигах Шоколадной Анджелы никому ничего не разбалтывать, ясно? «Иллюзориум» уже перевел каждому из вас на счет компенсацию за молчание. Ты, вообще, умеешь врать, не краснея?
– Ну… – Бланка призадумалась.
Пожалуй, все-таки нет.
– Тогда говори, что тебе предложили работу получше, и ты решила послать Новогоднюю Службу ко всем чертям, – Лейла допила последний глоток кофе с коньяком, отдала пустую чашку роботу, и тот, забрав посуду, сложился в три погибели в углу салона, превратившись в металлический ящик с выгравированным готическим орнаментом. – Не особо надеюсь, что этот обыск что-нибудь даст следствию, то есть мне. Римма хоть и дура, но наверняка не оставила в казенном жилище ничего важного. В Конторе их хорошо дрессировали… Мне бы способности Марсии, тогда бы я получила массу интересных подробностей, просто посидев часок-другой среди Римминого барахла.
– Вы могли взять Марсию с собой.
– Ей еще рано влезать в такие дела. Если наша Римма-Анджела в этом помещении кого-то замочила, Марсия почувствует, и впечатления будут достаточно острые. Поль с Ивеной решили, что у нее должно быть настоящее детство, без тех специфических игр, в которые играют взрослые идиоты. Это правильно. Поль не хотел заводить детей, пока не набрал достаточную силу, чтобы защитить своего ребенка от кого угодно. Никто не сможет использовать способности Марсии, пока она не вырастет и не сделает сознательный выбор. Кто попробует, тот нарвется. Когда Поля рядом нет, ее охраняет Чеус. Да и я тоже… Ивена и Поль – мои друзья, но так сложилось, что я перед ними кое в чем виновата. Знаешь о том, что у Марсии врожденный токсикоз? Я была в той компании, которая собиралась похитить Ивену – тогда еще не Ивену Лагайм, а Ивену Деберав, – чтобы заставить Поля сдаться. Правда, перед самым началом авантюры со мной приключилось несчастье, и я все пропустила, потому что лежала в коме, но тем не менее… Получается, что я тоже к этому причастна. Поль напрасно поддался на уговоры деятелей из спецслужб и согласился стать отравленной машиной смерти, но в то время он легко терял голову. Впрочем, это так, самооправдание… – Лейла коротко усмехнулась. – Тебя удивляет, что я так спокойно об этом рассказываю? Это случилось пятнадцать лет назад, с тех пор много воды утекло. Я тогда была девчонкой в возрасте Дигны, к тому же адски озлобленной, и не без оснований. У меня ведь не было детства. Ни хорошего, ни плохого – никакого. Вместо него у меня было кое-что другое, – она снова усмехнулась, в ее синих глазах промелькнула недобрая тень – такая, что, задержись она там подольше, и Бланка почувствовала бы оторопь. – Расскажу, но не сейчас. Зато вскоре после этой истории с похищением и шантажом взаимные недоразумения были улажены, и уж тогда мы все вместе повеселились – так, что от Римминой Конторы камня на камне не осталось.
– Но это же сделала Тина Хэдис… – растерявшись, возразила Бланка.
– Мы были с ней. То, что остатки банды Маршала осели на Вьянгасе и затевают какую-то мерзость, засек Поль, иначе Тина не оказалась бы там в нужный момент.
«Значит, черноволосая девочка на том снимке с Тиной Хэдис – действительно Лейла».
– Марсию я буду защищать, как самое себя, и Поль с Ивеной об этом знают. Подвергать ее риску незачем. Если она «сканер», это еще не значит, что она сумеет избежать любой опасности. Поль вот тоже «сканер», но вляпаться в неприятности – это у него было всегда пожалуйста.
Из-за горизонта вынырнул белый городок, как будто возведенный из снега посреди дремучего леса.
«Зачем она все это мне рассказала?»
Бланку одолевало и недоумение, и замешательство из-за того, что малознакомый человек настолько перед ней раскрылся – словно сунули в руки стопку тяжелой хрустальной посуды, немыслимо дорогой, которая разлетится на куски, если уронишь. В придачу она чувствовала себя виноватой, потому что предложила Лейле взять с собой Марсию. Ну, пусть не предложила, просто сказала, все равно это очень плохо. Страшно подумать, что могло бы из-за нее, Бланки Ингер, случиться…
Хинар посадил машину на площадке перед главным корпусом. Рабочий день еще не закончился, на ледяных горках и на катке еще не было такого визга и столпотворения, как по вечерам после занятий. Мимо украшенного гирляндами флажков фасада курсировал, мерно переставляя ноги, олень-биомех в нарядной сбруе с бубенчиками, за ним порожняком волочились разубранные сани, под полозьями скрипел снег.
Лейла уверенно направилась к стеклянным дверям. Бланка шла следом, с тревогой размышляя о том, что ужасно подводит Новогоднюю Службу, ведь кадров не хватает, и на нее рассчитывали, а она ни с того ни с сего увольняется.
В коридорах кипела обычная дневная суета. Некоторые из встречных с Бланкой здоровались, она в ответ рассеянно улыбалась и тоже здоровалась. Все как несколько дней тому назад. То, что ее в этом промежутке времени чуть не убили, никак не отразилось на обстановке. А если бы Римма-Анджела ее убила, здесь все равно было бы все то же самое… Эта мысль поразила Бланку, но ненадолго. Она вообще не привыкла помногу размышлять о себе.
Лейла так и притягивала взгляды. На ней была свободная черная куртка с серебристой простежкой и консервативного покроя брюки из матово-темной, слегка пушистой ткани. Черное с серебряными просверками, словно в пеструю сутолоку Санта-Клаусов, Дедов Морозов, Снегурочек, Зайцев, Снежинок, Лисичек, Пиратов и других земных персонажей затесалась посланница ночного неба. В одном из коридоров из-за нее столкнулись, засмотревшись, двое представительных мужчин руководящего вида.
– Вы сначала пойдете к начальству? – тихонько спросила Бланка.
– Зачем? – Лейла приподняла тонкую, с изящным изгибом, бровь. – Если начальству этого новогоднего бардака от меня что-то понадобится, оно само ко мне подойдет. Идем на вашу территорию, показывай дорогу. И давай на «ты», не возражаешь?
Бланка согласно кивнула. В том, что касалось обращений и прочих формальностей, она привыкла подстраиваться под желания собеседников. Лейла, вообще-то, с самого начала говорила ей «ты», как и всем остальным участникам экскурсии по пещерам Моржового хребта.
Сначала они пришли в запущенный холл с грязноватыми кремовыми стенами, где ветвились по штукатурке около лифта напугавшие Мориса трещины. Лейла достала какой-то прибор, уместившийся в ладони, принялась водить им по стенке. Бланка отошла в сторону, присела на подоконник. Она до сих пор не освоилась с фейерверком событий, начавшихся после ее знакомства с Морисом. Разве можно освоиться с фейерверком?
– Банальное жульничество! – сообщила Лейла, повернувшись. – Так я и думала.
И, подойдя ближе, вполголоса пояснила:
– Анджела прилепила сюда прозрачный пленочный плеер, потом содрала его, а клочки-то остались! Вероятно, плюс какая-то психотропная дрянь – для более мощного воздействия на Мориса. Так что не ушел бы он с концом в это настенное наваждение, уткнулся бы носом в твердую поверхность, как миленький. О таком варианте он не подумал… В общем, от трещин на штукатурке можно не шарахаться, опасны только двери. Как по-твоему, почему Анджела, обладая Комнатами, в то же время воспользовалась элементарным техническим фокусом?
– Чтобы пострашнее напугать Мориса?
– Мимо. Чтобы создать себе иллюзию полного контроля над ситуацией. Она не уверена в Комнатах и в своей власти над ними, но что касается пленочного экрана средней паршивости – здесь все предсказуемо, никакой мистики. Думаю, для нее это очень важно, этого ей постоянно не хватает. Пугая Мориса, она заглушала собственный страх. Что ж, это хорошо… Идем.
