Тимоти Зан - Пульт мертвеца
— На чём же он подвешен? — холодно поинтересовалась губернатор Рыбакова. Несмотря ни на что, она воспринимала происходящее с удивительным хладнокровием.
— Мне кажется, это нечто вроде кабеля, — пояснил Фрейтаг. — К сожалению, камеры «Карга» не обладают достаточной разрешающей способностью, чтобы мы могли сделать окончательные выводы.
— Какая же мощность должна быть у этого корабля? — продолжала расспросы Рыбакова. — Мы располагаем чем-нибудь подобным?
— Она примерно равна мощности самых крупных наших кораблей, — пришел на помощь Фрейтагу Айзенштадт.
Напряжённость в голосе Рыбаковой немного спала.
— Выходит, их технологии сравнимы с теми, что имеются на Патри, — пробормотала она. — Что же, и на том спасибо.
Фрейтаг и Айзенштадт переглянулись.
— Вероятно, это, действительно, так, губернатор, — осторожно согласился адмирал. — Но прошу вас не забывать о том, что эти суденышки могут лет по восемьдесят без дозаправки находиться в пространстве. А это говорит о том, что их технологии, хоть и сравнимы с нашими, но все жё более развиты.
— К тому же мы не знаем, есть ли на борту этих кораблей люди, — продолжала Рыбакова. — По моему мнению, это вполне могут быть и роботы, из чего следует заключить, что они не очень-то надеются на свою высокую технологию. Откуда нам знать, сколько их сюда долетело? Вполне вероятно, что эти сто девяносто кораблей — лишь мизерная часть тысячной армады, стартовавшей когда-то.
— Непохоже, — ворчливо возразил Фрейтаг. — Впрочем, это нетрудно проверить. Всё, что требуется, — это как следует прочесать пространство в поисках обломков.
— Вероятно, вы надеетесь, что гремучники помогут вам в этом? — ехидно спросила Рыбакова, впервые за все время удостоив меня взглядом. — Именно поэтому я и пожелала видеть на нашем совещании Бенедара.
— Посодействую, как смогу, — не обращая внимания на иронию, ответил я.
В ответ она состроила гримасу, которую мне уже приходилось видеть в то утро, когда Рыбакова пыталась забрать фальшивые идентификаторы двух горе-таможенников.
— Я понимаю, что вы глаз не спускаете с тех двух халлоа, которых доктор Айзенштадт держит здесь для переговоров с гремучниками, — добавила она.
— Да, это так, — кивнул я. — Хотя сейчас здесь всего лишь одна из тех Искателей, с которой мне приходится не спускать глаз.
— Ну и?..
Я пожал плечами.
— Насколько мне известно, пока всё в порядке. Пастырь Загора хоть и обнаруживает какие-то перемены, но они настолько незначительны, что скорее их можно истолковать как результат её адаптации к гремучникам. Нет никаких данных о том, что они пытаются перестроить её психику или нанести вред здоровью.
Краем глаза я заметил, что Рыбакова вопросительно посмотрела на Айзенштадта, который утвердительно кивнул.
— Хорошо, предположим на минуту, что вы правы, — сказала она. — И, коль они, по-вашему, такие дружелюбные и готовые нам помочь, объясните, почему они заранее не предупредили о начавшемся вторжении?
Я вздрогнул от неожиданности.
— Ведь нам до сих пор неизвестно, действительно ли это вторжение…
— Вот что, Бенедар, осуществляйте где-нибудь в другом месте практическое исследование последствий подставления другой щеки, — оборвала меня она. — От вас ожидают ответа на поставленный вопрос, а религиозные морализирования оставьте своим единомышленникам.
— Губернатор, я как раз собирался ответить на ваш вопрос. — Мне с трудом удавалось побороть раздражение. — Можно предположить, что гремучники ничего о них не сообщили, потому что сами не усматривают в этом признаков агрессии.
Она хмыкнула.
— Очень занятно. Они что же, думают, что те отправились сюда на пикник?
Айзенштадт откашлялся.
— Вполне возможно, что они, заметив корабли, направляющиеся сюда, пришли к выводу, что Споллу опасность не угрожает, — сказал он. — Как в свое время пришли к выводу о нашей безвредности, решившись препроводить нас через Облако.
— Факт остается фактом — в отличие от кораблей захватчиков, нас они все же допустили, — не соглашалась Рыбакова. — Или вы хотите сказать, что захватчикам предложили тот же классический вариант с «Пультом Мертвеца»?
— Захватчики могут и не находиться на траектории Мьолнира, — пояснил Айзенштадт. Подобно мне, он не делал никаких окончательных выводов о якобы имевшей место агрессивности гремучников. — Мы не можем ничего утверждать определенно до тех пор, пока не будут готовы снимки кораблей. Я имею в виду, пока не получим изображение лучшего качества, тогда мы сможем судить о наличии на них вооружения.
Рыбакова сдвинула брови.
— Ладно. Давайте попытаемся подойти к этому с другого конца. Если верить тому прошению, которое было подано вами и содержало просьбу о предоставлении вам осмотреть генератор Облака. Они обманули вас тогда, почему бы им, в таком случае, не обмануть вас еще раз?
— Да, вы правы, мы тоже думали над этим, — вынужден был согласиться Айзенштадт, и я почувствовал, что его профессионализму брошен вызов. — Если вернуться к этому и проверить все записи, то можно обнаружить следующее: гремучники пообещали проводить нас к истокам — именно это слово употребили они. «Истоки» — мой скромный словарный запас говорит о том, что они имели в виду нечто, откуда проистекает их мир, их жизнь, нечто, что явилось первопричиной его. В тот момент мне показалось, что речь шла о генераторе, но, как я понял позже, в действительности, они имели в виду то, для чего существует Облако.
— Другими словами, оно существует для защиты от нападений извне, — высокомерно бросила Рыбакова. — Как я и говорила.
Айзенштадт посмотрел на Фрейтага.
— И снова необязательно, губернатор. Возможно, что они поддерживают Облако для того, чтобы защитить нас.
Рыбакова уже раскрыла рот для того, чтобы возразить… но не стала. Она раздумывала.
— Да-а… — задумчиво протянула она. — Вряд ли это можно считать комплиментом — скорее наоборот, это низводит нас до уровня каких-то подопытных кроликов, или же, немногим лучше, редкой дичи, которую следует оберегать от браконьеров.
— Либо в качестве достаточно редкого и ценного объекта изучения, — предположил Айзенштадт. — Этим объясняется и то, почему они так долго скрывали свою разумность от нас.
— Возможно. Вряд ли это способно поднять нас на уровень более высокий, нежели подопытные кролики.
Она послала в пространство неодобрительный взгляд, относившийся, по-видимому, либо к гремучникам, либо к предполагаемым захватчикам.
— Разве не они заявили вам, что ничего не желают знать о нас на одном из ваших первых с ними контактов?
— Точнее, что они ничего больше не хотят знать о нас, — поправил ее Айзенштадт. — Если у них за плечами уже более, чем семидесятилетний опыт изучения нас, то вполне вероятно, что больше им уже и не требуется.
Рыбакова в очередной раз фыркнула.
— И опять одно утверждение, которое, несмотря ни на что, способно лишь ввести в заблуждение. Не нравится мне тот подход, который, как я вижу, готов сформироваться здесь.
Подобная фраза, если она прозвучала из уст профессионального политика, означала и резкое неприятие его точки зрения, и одновременно столь же резкую иронию, но, если судить по реакции Айзенштадта, стрелы пролетели мимо.
— По крайней мере, они заведомой ложью явно не злоупотребляют, — спокойно пожал плечами он. — Не забывайте, что они уже продемонстрировали нам пример гуманного отношения к человеческой жизни. Помните, когда тот охранник… Как же его зовут, Джилид, не подскажете?
— Миха Куцко, — напомнил я, и тут же меня пронзило острое осознание собственной вины — за все прошедшие недели я начисто позабыл и о нём, и об остальных, кто пребывал на борту «Вожака».
Айзенштадт кивнул.
— Да, Куцко. Так вот, когда этот Куцко провел свой маленький эксперимент с целью убедиться, насколько быстро гремучники способны усвоить информацию, ведь им тогда ничего не стоило прикончить его самого, вместо того, чтобы выводить из строя его игломет.
— Защищаете концепцию научного подхода к вам, понимаю, — съязвила Рыбакова. — Доктор, я понимаю, что вам удобнее не превращать их в наших закоренелых врагов. Впрочем, интеллект этих гремучников не стоит сейчас в качестве первого вопроса на повестке дня. — Она повернулась к Фрейтагу. — Что сейчас, действительно, важно, так это найти способ обезвредить агрессора. У вас есть какие-нибудь мысли, адмирал?
Фрейтаг смущенно развел руками.
— Я прогнал несколько предварительных вариантов развития событий, но ни один из них не показался мне многообещающим.
— А что вас смущает? Скорость, с которой они несутся сюда?
— Главным образом, это. Не следует забывать, что они сейчас делают до двенадцати процентов от скорости света — это тридцать шесть километров в секунду. Ни одно из наших вооружений неспособно не то, что уязвить их, а даже засечь их траекторию.
