Константин Кривцун - Жестокие звезды
Дверь при моем приближении автоматически втянулась в стену. И через миг я уже вошел внутрь рубки.
Вместо одной из стен помещения, казалось, зиял провал в открытый космос – это был огромный экран, на который транслировался вид с камеры на носу космолета.
Звезды, звезды… Краешек Земли, далекая Луна… А между ними – бесконечно черное пространство, бездонные угольные провалы первородного мрака. Несколько жутко было вглядываться так вот в эти звездные дали, чувствовать себя уязвимым моллюском в тонкой скорлупке раковины.
Я в космосе. Несмотря ни на что, я все-таки в космосе. Звездные дороги уходят от моих ног к самым потаенным глубинам пространства. И я еще оставлю след в их космической пыли.
Я перевел взгляд на сидящего посреди всего этого великолепия капитана Суслова.
Капитан занимал кресло с высокой спинкой, справа от него в кресле поменьше развалился Бергер, слева – длинноволосый парень, которого я уже видел в кают-компании.
– Проходите, не стесняйтесь, – махнул рукой капитан. – Как вам вид?
– Впечатляет, – сказал я и сделал несколько шагов к центру зала.
– А вы, я погляжу, немногословны, – хмыкнул Суслов.
– Жизнь научила, – пожал плечами я. – Зачем вы меня вызывали?
– Да просто поговорить хотел, – смешался капитан. – Ну, и за ребят извиниться. Вы уж простите их. Не каждый день на почтовом корабле возят секретного агента. Они просто побаиваются вашей троицы, потому и смотрят исподлобья. Привыкнут!
– Я понимаю. Ничего страшного.
– Спасибо, – значительно произнес Суслов. – Вы ведь учились на астронавигатора?
– Да, – кивнул я.
– Можете заходить в рубку в любое время. Посмотрите на практике, как мы прокладываем курс и пилотируем эту посудину.
– Я зайду. Мне очень интересно.
– Еще в вашем полном распоряжении корабельная кухня. Вы такой худенький – надо больше кушать! – подмигнул капитан.
– Посмотрим по обстоятельствам, – несколько смутился я.
Суслов напомнил мне сейчас Пашкину тетку, та тоже вечно переживала, что я мало ем.
Я снова внимательно вгляделся в изображение звездной полусферы на стенах и сводчатом потолке рубки. Как же все-таки здорово, что я здесь. В родном поселке, на острове Забвения и даже в столице есть своя прелесть, но ничто не сравнится с этой вот древней красотой. Суровой и враждебной людям.
Может быть, именно поэтому космос и прекрасен?
Вдруг меня словно пронзило что-то. В голове помутилось. Мир подернулся легким туманом.
Я обернулся, Смирнов возвышался за моей спиной монолитной глыбой. Он молча ждал, скрестив на груди могучие руки. Рядом стоял Андреев.
Что со мной такое? Снова дар?!
Я отошел от охранников и прислонился спиной к стене.
Вспышка. Фейерверк внутри головы. Рев в ушах. Тесный скафандр, тесное помещение. Кто-то трясет меня. Я пытаюсь дать сдачи. В скафандре так неудобно драться! Перед глазами плывут темные очертания лица, холодно блестят глаза.
А потом сильный удар. Меня впечатывает в стену крошечного помещения. Из разбитых губ сочится кровь. Лицо – сплошной шар боли. Я так поранился, даже находясь в скафандре. Не помог ни прочный колпак шлема, ни прокладка из мягкого материала на голове.
Меня бьют снова. И снова. Я вижу куски звездного неба где-то вдали. Мир раскачивается, зрение перестает фокусироваться.
Потом яркая вспышка. Я собираюсь с силами, чтобы дать отпор противнику. Я ведь умею драться! Почему же я не сделал этого раньше?
И в этот момент свет падает на лицо того, кто бьет меня.
Я узнаю этого человека…
– Не-е-ет!!! – с удивлением слышу собственный голос.
Мир обретает краски. Оказывается, я вишу на руках майора Смирнова. Он подхватил меня, когда я, потеряв сознание, падал.
– Что случилось?
Я высвободился и без посторонней помощи встал на ноги.
– Отойдите от меня! Мы никуда не полетим! Я хочу назад на Землю!!!
Майор покачал головой и, придерживая меня за плечи, приблизил свое лицо к моему. Точно так же, как в только что пережитом видении.
– Что случилось? – повторил Смирнов. Брови майора приподнялись. Он вопросительно смотрел мне в глаза.
Я молчал. Как сказать ему, что секунду назад в моем сне он избивал меня?
– Идите к себе в каюту и отдохните. До Лунной станции еще около часа пути. Андреев, проводите!
Меня схватил за локоть лейтенант Андреев:
– Идемте, Сергей!
Я плюнул и поплелся в сопровождении лейтенанта к себе в каюту.
«Не сопровождение – конвой! Не каюта – камера!» – невесело улыбнулся я. Что я могу противопоставить экипажу и этим спецназовцам? Захотят – отдадут меня рыночникам, захотят – убьют сами. Неприятно чувствовать себя пешкой в совершенно непонятной мне партии…
Хотя нет, в шахматной терминологии я был скорее королем. Вроде и центральная фигура, и все вокруг меня вертится, а сам-то я ничего толком сделать не могу. Могу только убегать и видеть. Видеть эту проклятую и никому не нужную правду. Да и то не сейчас.
Андреев проводил меня до каюты и, дождавшись, пока я войду внутрь, занял место около двери.
Мысли текли вяло. Я лежал, уставившись в потолок.
Впереди – странное задание. Наверняка космический или наземный бой. И как следствие – возможное ранение или даже смерть. Еще в будущем теперь ожидается драка со Смирновым, в которой я навряд ли одержу победу…
Но на губах осядет сладкий привкус мести. Враг ответит за все. И Секретное Ведомство ответит. А потом и те, кто допустил смерть Пашки.
Я клянусь, что раскрою все загадки и смогу отомстить!
17.10.2222Прилунились мы без особых приключений.
В этот раз пристегиваться меня не заставили, и я смог наблюдать, как все происходило, через большой экран в кают-компании. Матрица здесь не была полностью трехмерной, да этого и не требовалось. Впечатлений и так осталось целое море.
Луна сначала казалась обычным белым мячом, потом стремительно выросла до размера воздушного шара, дополнилась мелкими деталями, стала не торопясь поворачиваться. Это наш корабль, следуя своей траектории, облетал вокруг планетки, чтобы выйти прямиком к посадочной площадке. Луна все росла. В конце концов она закрыла собой льдистые искры звезд и перестала казаться шаром. Теперь это был действительно настоящий мир, а не глобус из кабинета планетологии. Стало понятно, где верх, а где низ. Теперь я мог с уверенностью сказать, что «Спектр-8» снижается.
Я увидел горные цепи, знаменитые лунные моря, вулканические и метеоритные кратеры.
Гряды гор и одинокие скалы были абсолютно разными. Некоторые чуть-чуть высовывались из окружающего их плоского базальта, другие возвышались на многие километры. Были еще на лунной поверхности и расщелины, уходящие глубоко внутрь спутника и выглядевшие тоненькими шрамами с высоты корабля.
А потом я заметил Купола – цель нашего путешествия, одно из немногих мест на Луне, приспособленных для жизни человека. За несколько столетий освоения спутника мы успели построить всего четыре города на его поверхности. Два из них принадлежали теперь АС, ровно столько же оставалось во владении ЗЕФ.
Купола – это неофициальное название города имени Константина Эдуардовича Циолковского – ученого, который стал родоначальником теории космических полетов. Город КЭЦ располагался рядом в Море Спокойствия и на самом деле состоял из множества куполов разного диаметра и высоты. На нескольких квадратных километрах поверхности спутника красовалось теперь яркое разноцветное пятно.
Почему-то все думали, что строения на других планетах будут делать белыми и скучными, что пионерам новых миров будет не до излишеств. Но вышло все по-иному. Каждый из строителей очередного купола старался переплюнуть своих предшественников, и вместо унылого однообразия в серой пустыне заиграло нездоровое буйство красок.
– Сумасшедшая архитектура! – усмехнулся кто-то за моей спиной.
Я обернулся. Смеялся штурман Бергер.
– Разве вы не должны быть в рубке? – удивился я.
– А! – махнул рукой штурман. – Рядовая посадка, что тут интересного. Мы ж не в состоянии боевой готовности находимся.
– Что вам не нравится в архитектуре? – спросил я, снова переводя взгляд на растущие на матрице Купола.
– Да все нравится, в общем-то, – хитро сказал Бергер. – Только вот цвет у них какой-то дурной. Да вы ж сами видите!
Я кивнул, штурман продолжил:
– Я вообще родом с Марса. У нас здания выглядят посерьезней. Но такая же пустыня, как и тут.
– У вас пустыня зато покрасочней, – улыбнулся я. – Тут серо-белая, а на Марсе – рыжая!
– Ну да, может быть, поэтому у нас и дома не такие радужные, – согласился Бергер.
Я ничего не сказал. Смотрел на растущие Купола и вспоминал Воронежский космодром, тот отчаянный бросок, который мы сделали с Пашкой, надеясь проникнуть на борт летящего к Луне челнока. А потом вдруг мысль перескочила на Наташу, на наш шутливый разговор у озера. «Говорят, лунатики почти все бессильны», – так говорила Ната тогда. А я еще не понимал до конца, что это значит. Я был таким наивным и глупым. Да и сейчас не умнее – все еще не могу избавиться от этих никому не нужных детских переживаний, почему-то чересчур сильно впечатавшихся в сердце.
