Виктор Тюрин - У каждого своя война
- Благодарю вас, господин командующий, за оказанное мне и моим людям доверие. Постараемся его оправдать.
Еще через два часа я подписал контракт о найме с Аззо ди Кастелло. После чего официально стал кондотьером или капитаном наемного отряда на службе дома д'Эсте, правителя Феррары, с правом для себя и своих людей на оговоренное жалование и долю добычи, обязанностью неукоснительно и четко выполнять приказы вышестоящих начальников, и возможностью умереть на поле битвы во славу правящего дома.
Отряд состоял их ста пятидесяти лучников и шестидесяти конных латников. Предыдущий его капитан, Винсенто Мурильо, присутствовавший при заключении кондотты, только что не сиял от радости. Когда все формальности закончились, и мы вместе вышли из палатки командующего, он радостно заявил:
- Я чертовски рад, что избавился от командования этими упертыми англичанами. Ваши земляки, мессир, упрямы и своевольны. Хотя отрицать не буду: бойцы они отменные! Впрочем, судя по только что услышанным рассказам, вы с ними одного поля ягода! Теперь идемте, я провожу вас и представлю солдатам их нового командира.
Но до представления дело не дошло. Уже на подходах к расположению отряда нас встретила радостно гомонящая толпа из английских лучников и ратников. Как оказалось, слухи о прибывших англичанах за это время успели распространиться по лагерю, после чего солдаты из отряда быстро разыскали своих земляков и узнали, что ими командует Томас Фовершэм. Когда эти сведения дошли до Сэма Уилкинса и Уильяма Кеннета, которым, в свое время, повезло подписать кондотту с Аззо ди Кастелло, их радости не было предела. Естественно все остальные солдаты, которые уже были наслышаны обо мне, обрадовались тому, что их командиром будет не просто хороший воин, но и любимец госпожи Удачи.
Послав солдата с приказом к оставленным на границе лагеря солдатам прибыть в расположение отряда, я с радостью приветствовал старых знакомых. Разговоры и воспоминания затянулись далеко за полночь, так что поспать мне удалось совсем немного. Уже ранним утром меня вызвали в шатер командующего, где я получил свое первое задание в качестве капитана наемников.
Как оказалось к Аззо ди Кастелло поступили сведения, что на территорию маркизата вторглась большая шайка разбойников. Они уже захватили и сожгли несколько селений и небольшой городок. У местных властей сил явно не хватало, и они обратились за помощью к своему господину маркизу Николо д'Эсте. Командующий поставил перед нами две следующие задачи: найти и разгромить банду, предварительно выяснив, кто их послал. Срок на выполнение - две недели.
Вернувшись в расположение отряда, я вызвал командиров и занялся подготовкой к походу. Впрочем, получение всего необходимого для похода заняло не слишком много времени. Как выяснилось по ходу дела, Аззо ди Кастелло был не только хорошим полководцем, но и сумел отладить работу своих хозяйственных служб, как часовой механизм.
В донесении из разграбленной области говорилось, что разбойников было, чуть ли не две сотни. Верить этим цифрам я не собирался, так как у страха, как говорится, глаза велики, к тому же азы элементарной арифметики здесь имел, в лучшем случае, один на пять сотен человек.
"Пятьдесят-шестьдесят бандитов. Максимум. Будь их две сотни, они бы не шарили по деревням, а что-нибудь покрупнее взяли на меч".
Доложив командующему о готовности к выходу, я изложил свои мысли, но тот приказал отряду отправляться в полном составе. Кроме того, нам придали двух человек: священника и дворянина, одного из приближенных к Николо д'Эсте. Как объяснил мне граф, мессир Беллучо должен представлять властителя Феррары для местных властей. Я понимал это несколько иначе: тому отведена роль шпиона при отряде. Впрочем, это было вполне естественно для времени, где коварство и предательство не приветствовалось, но и не осуждалось так сильно, как в более поздние века.
До района действия шайки разбойников мы добирались окольными дорогами, стараясь по возможности избегать больших торговых путей и крупных населенных пунктов. Хотя это сильно снижало скорость продвижения отряда, но я считал, что осторожность в этом деле важнее: чем меньше народу знает о нас, тем больше вероятность застать бандитов врасплох.
Когда мы дошли до сожженной и разграбленной деревни, их последнего места преступления, я приказал разбить лагерь. Выставив на подступах охрану, я разослал во все стороны дозорные группы и уже к вечеру получил первые сведения о разбойниках. Один из отрядов разведчиков нашел неподалеку в лесу три крестьянских семьи, чудом оставшихся в живых после налета банды. По их словам выходило, что тех не меньше сотни, но я по-прежнему считал, что это число сильно преувеличено. К середине второго дня появилась относительно достоверная информация, полученная двумя группами разведчиков из разговоров со священником и парой мелких купцов. Все они сумели вовремя заметить разбойников и укрыться.
"Как я и думал, пятьдесят-семьдесят человек. Где-то в этих пределах. Плохо, что никто не знает, где они сейчас. Что делать? Хорошо было бы разбить отряд на три части и прочесать район мелким гребнем, да вот только офицеров у меня толковых нет. Преданные и храбрые есть, а вот умных, чтобы возглавить такой отряд и проявить инициативу.... Увы и ах! Ладно, наберемся терпения. С утра опять разошлю дозоры. Если завтра новостей не будет - пойдем дальше. А по пути группы разведчиков будут широким гребнем прочесывать местность. Не может быть, чтобы кто-то их не видел".
Две дозорные группы вернулись к обеду без новостей, зато третья привезла мальчонку-пастушка, который видел столб дыма в направлении женского монастыря. После этого сообщения мне осталось уточнить дорогу и поднять солдат по тревоге. Приказав лучникам следовать к монастырю, дал команду латникам:
- По коням!!
Спустя десять минут я скакал во главе отряда латников в указанном направлении. Хотя кони мчали почти на пределе своих сил, бешеная гонка ничего не дала - мы приехали слишком поздно. Картина обрушившихся стен, обугленных балок с пляшущими языками пламени и мертвых тел, была мне уже привычна, если бы не одна деталь: женские трупы, разбросанные среди развалин, были монахинями.
В эти времена бедствия, голод, эпидемии воспринимались куда трагичнее и страшнее, так как помощи простому человеку ждать было неоткуда, оставалась только уповать на милость Божью. Господь был не только последней надеждой, но и грозным судьей, который наказывал людей за их грехи. Поэтому, чтобы замолить грех или вознести молитву о благодеянии, люди шли в храм или монастырь, их служители считались проводниками слова и воли Бога на земле. Естественно, что народ считал церковь и священнослужителей под защитой Создателя, ведь тем, кто посмеет покуситься на них, не избежать гнева Божьего, который рано или поздно поразит всех совершивших этот страшный грех.
