Дмитрий Силлов - Побратим смерти
Никс быстро восстановил в памяти вчерашний день. Да нет, вроде пил в меру и листьев синего папоротника выкурил не больше обычного, с утра даже голова не болела. На рассвете вот по драконам отстрелялся относительно удачно… Хотя, возможно, это эффект снежного кома. Пьешь, куришь, считаешь, что оттягиваешься в меру. А потом — раз! — и всё. Накрыло бесповоротно и навсегда. Кстати, надо будет аккуратно уточнить у наблюдателей, были ли те драконы на самом деле. А то, может, расстреливал поутру собственные глюки и радовался, какой он герой и молодец…
Но граф, подъезжающий к надвратной башне, если и был галлюцинацией, то уж очень правдоподобной. Со звуковыми эффектами бряцанья лат, топота копыт и голосом, очень похожим на голос хозяина Стоунхенда, приглушенного шлемом.
— Открыть ворота! — приказал граф тоном, не терпящим возражений.
— Приветствую вас, светлейший, — отозвался с башни Никс. — Я непременно отдам приказ открыть ворота, но только после того, как вы объяснитесь.
— Что именно я должен объяснять? — раздраженно рыкнул граф. — И кому? Без году неделя главе гильдии Воинов ночи? Так это легко исправить…
— Согласно указу, подписанному еще вашим дедушкой, в ваше отсутствие я повелеваю городом, — мягко отозвался Никс. — А вы пока что по ту сторону стены, стало быть, отсутствуете. И я хочу понять, как это получилось, что вы беспрепятственно проехали сквозь строй наших заклятых врагов так, словно они вдруг ни с того ни с сего стали нашими друзьями.
— Они и стали! — проревел граф. — Я заключил с ними мирный договор и теперь требую, чтобы ты, кутрубов сын, впустил в город меня и моих новых союзников!
— Я непременно выполню ваш приказ, — смиренно ответил мессир. — Но, сами понимаете, я стараюсь достойно выполнять свои обязанности, и безопасность вашей же собственности для меня превыше всего. Поэтому выполните простую просьбу. Откройте забрало вашего шлема. Я хочу убедиться, что вы — это вы, а не кто-то другой.
— Да что ты себе позволяешь?! — взорвался граф, от возмущения аж привстав на стременах. — Тебе недостаточно того, что ты видишь?
— Недостаточно, — вздохнул Никс. — Думаю, на моем месте вы бы поступили точно так же.
Мессиру все меньше нравилось происходящее. Правитель Стоунхенда был, конечно, весьма своенравен, но не настолько, чтобы отрицать очевидное. А еще Никсу не нравилось поведение рыцаря, сидящего на коне по правую руку от графа. Маг Воды сам был профессиональным воином и мог отличить мужчину от женщины по посадке, даже если всадник был с ног до головы закован в латы. Так вот, справа от графа на коне сидела женщина, хорошо обученная езде в мужском седле. Сильная, уверенная в себе — но все-таки женщина. А дам в свите графа отродясь не было. К тому же эта дама сейчас, отпустив поводья, потихоньку шевелила пальцами, при этом возле сочленений ее латных перчаток курился едва заметный черный дымок. Всадница была магом. Очень хорошим специалистом в своем деле, владеющим запретной магией Земли, о которой уже давно позабыли в Стоунхенде.
Внезапно еще один факт всплыл в голове Никса. Начальник внутренней стражи доложил поутру, что двое стражников, которых он отправил похоронить мертвое тело Хеллы, не вернулись. Пропали вместе с трупом, словно их и не было. Малозначительный факт, на который можно было бы не обратить внимания. Если бы не одно «но» — вернуть к жизни мертвое тело и наделить его силой Неупокоенных может только сильный маг Земли. Например, тот, кто был изгнан из города несколько лет назад и теперь вернулся, чтобы отомстить. Если бы рядом с графом сидел мужчина, мессир подумал бы, что это Ингар потихоньку дергает за невидимые ниточки, управляя повелителем Стоунхенда. Но нет, это явно была дама… Наделенная силой Земли и явно настроенная отомстить — например, за свои похороны без почестей на про́клятом месте, где любящий хозяин и собаку не закопает. О приказе Ксанга Никс узнал слишком поздно, уже после того, как исчезли труп Хеллы и оба стражника. И вот теперь чем все это обернулось… Хотя, конечно, тайные похороны лишь повод, истинная причина любой войны всегда одна — власть, деньги, неутоленные амбиции. Все остальное вторично…
— Пока что я на своем месте! — рявкнул граф. — И не тебе указывать, что мне делать. Немедленно открывай ворота!
— Только после того, как вы выполните мое маленькое условие, — твердо произнес Никс, украдкой доставая из потайного кармашка крохотный пузырек с заранее заготовленным заклинанием. Он не исключал, что все его догадки могут оказаться неверными. Но магия — это наука, основанная на внутреннем убеждении. И сейчас маг Воды был полностью убежден, что прав, хотя здравый смысл назойливо твердил о возможности фатальной ошибки.
— Ну что ж, ты принял свое решение, — произнес граф. — Мне искренне жаль, что оно оказалось таким.
Рука женщины, сидящей справа от графа, начала медленно подниматься. Вокруг нее курилось уже хорошо заметное черное облако.
— А мне — нисколько, — произнес глава гильдии Воинов ночи, давя в руке тонкостенный сосуд.
Осколки стекла резанули ладонь, брызнувшая кровь смешалась с заговоренной водой, находящейся в пузырьке. Маг ощутил, как в его руке мгновенно родилась сила — страшная, словно вулкан, готовый вот-вот выбросить из себя струю раскаленного газа. Известно, что самые кошмарные заклинания делаются на воде, крови и несгибаемой решимости оператора. И сейчас все компоненты были в наличии, ибо маг Воды по имени Никс принял решение — возможно, самое важное в своей жизни.
Он резко выбросил руку по направлению к отряду всадников, на долю секунды раньше, чем то же самое сделала таинственная всадница. Известно, что магия Земли сильнее таинства Воды, но в любом бою побеждает тот, кто успел ударить первым.
С надвратной башни по рыцарям ударила свистящая струя кроваво-красного пара, по силе сравнимая с осенним ураганом, что сметает все на своем пути, вырывая с корнем деревья и сворачивая с фундаментов одноэтажные кирпичные дома. Первый ряд конников, закованных в тяжелые латы, снес тех, что стояли за ними. Лязг оружия и доспехов смешался с ржанием лошадей… но воплей людей не было слышно. Что странно, ибо все видели, как выворачиваются под неестественными углами конечности всадников, вылетая из суставов. Всем известно, что это боль нереальная, когда рвутся связки и сухожилия…
Но нет, кричали лишь лошади, катаясь в пыли. Люди молчали…
Впрочем, молчали они лишь до той поры, пока не улеглась пыль. И то, не рыцари, валяющиеся на земле в неестественных позах, подали голос. Вздох изумления прокатился по рядам защитников Стоунхенда, стоящих на стенах, и по толпе пиратов, увидевших доселе невиданное.
