Александр Бауров - Нойоны. Гроза на востоке
Когда в обед на заседание принесли сообщение о крестьянском бунте в округе Мельде, герцог Лакостский махнул рукой: «Сброд, подавим за три дня! Зачинщики у меня вот где!» – он сжал кулак. Бэдивер промолчал, хотя знал – это восьмое за год выступление недовольных крестьян. Протест нарастал как снежный ком, и королевской властью были недовольны во всех слоях общества.
Крестьяне стали сомневаться в мудрости Эдрика после нереализованных обещаний рассмотреть вопрос об освобождении «зависимых» вместе с землей, но дело увязло в королевском совете, а после трагических событий в Александрете два года назад на нем и вовсе поставили крест.
Все понимали, безвозмездной передачи наделов крестьянам не будет. Самые прозорливые и образованные из селян открыто говорили о том, о чем молчали в совете: король так испугался, что мятеж Рейнхарда повторится в большем масштабе, что оставил все, как есть, на откуп господам. Теперь крестьяне вечно останутся рабами своей земли, все слова о равенстве и справедливости король оставил лишь на списках прожектов.
Дворянское сословие полагало ровно обратное. Все – от столицы до дальних обедневших пограничных замков – были потрясены тем, с какой жесткостью было подавлено выступление Рейнхарда. Как четко и долго преследовались его соратники, сторонники благой мечты – восстановления Империи Солнца. Многие считали это делом рук эльфов, которые не могут простить рыцарству развязанной войны пятнадцатилетней давности. Главным агентом эльфов считали Рууда, его ненавидели самые влиятельные и родовитые фамилии. Зато мелкие ремесленники, жители городов, среднее купечество и даже часть крестьян видели в канцлере сопротивлявшегося всему старому совету борца. Того, кто, снизойдя с аристократических высот, узнал жизнь простых людей. Многие молодые дворяне открыто восхищались новым канцлером.
Мелкое купечество было недовольно не столько крестьянскими выступлениями, уничтожавшими их караваны и склады, сколько твердолобой ущербностью большинства местных баронов, в руках которых по-прежнему была провинциальная власть. Большинство рыцарей оставались недалекими, необразованными местечковыми вымогателями. Наиболее же влиятельных торговцев раздражала внешняя блокада южных стран, значительно ударившая по их доходам. Самые богатые купцы, не скрываясь, называли Эдрика королем-пораженцем. Говорили, что корона должна дождаться молодого и сильного завоевателя, который с оружием в руках вернет былую славу и мощь Эрафии, особенно когда нойонская гиена вновь поднимает голову.
В этом им сочувствовало и духовенство. Церковь Велеса, особенно близкие канцлеру круги, не могли простить Эдрику оскорбления в Клекстоне год назад, когда он предпочел отдать руку своей дочери какому-то авлийскому шпиону, а не герцогу Рууду. К тому же ожидаемые уступки по крестьянскому вопросу неизбежно вели к переделу земель, а Церковь Велеса была крупнейшим землевладельцем и арендатором в центральной и южной Эрафии. Королем были недовольны все, и Бэдивер видел, что этот котел может взорваться. Советнику не хотелось быть сметенным этим взрывом.
Он уже давно думал о том, как спустить пар, а после начала блокады и усиления слухов о неизбежном вторжении нойонов ему удалось легко найти общий язык с канцлером, прежде относившимся к нему весьма прохладно. Они составили план военной кампании «Прорыв».
Суть была в том, что после нападения нойонов, если оно произойдет, Арагон сразу выбьет их из южных провинций и погонит обратно к проклятым Пепельным Горам. Тогда, следуя за армией титанов, эрафийские силы смогут нанести удар по союзникам темной стороны из Фолии и Таталии.
В общем, заседание совета шло бойко. Кто-то хотел двинуть всю армию Оррина, стоящую у южных границ, кто-то призывал созвать рыцарское ополчение, но здравый смысл все-таки возобладал. Стало ясно, что война с варварами – это необходимая защита, но без особой выгоды. Долгая и упорная война могла спасти скудные урожаи и часть избыточного населения восточной провинции, разблокировать часть торговых путей, но все это ценой огромного количества жизней, а кто тогда будет решать таталийский вопрос – интересовались представители первой купеческой гильдии.
Все понимали, что на Арагон в деле борьбы с южными соседями рассчитывать нечего. Магам нет дела ни до их доходов, ни до их торговли. Тогда на совете неожиданно появился канцлер Рууд.
Он был бледен как смерть, но в суждениях резок как огонь. Герцог произнес гневную отповедь торговцам и высшим дворянам, которые «считают барыши в своем кармане, не задумываясь о той страшной цене, какую приходится платить всему народу за каждый час их промедления!».
– Вы обсуждаете проценты и недостачи в зале королевского совета, где всегда было принято говорить на языке высокой морали и нравственности!
Канцлер говорил громко, с придыханием, эмоционально и ярко. У суровой гвардейской стражи выступали слезы на глазах, когда Рууд описывал доблесть эрафийской армии, мужество людей в восточных пограничных крепостях.
– Они сейчас героически сражаются с врагом, тогда, когда вы, не пролив и капли своего пота, делите мир у них за спиной! – гневно указал Рууд на новых членов совета.
«Какой артист, ведь твоя подпись стоит под планом вторжения в Таталию», – подумал Бэдивер.
Слова Рууда возымели действие. Был принят ряд жестких и быстрых решений. Крупнейшие представители знати прикусили языки, трое архиепископов зааплодировали светскому главе церкви. Лев таки ударил лапой перед лицом шакалов, и впервые за историю совета этим львом был не член королевской семьи, а совсем другой человек. Было решено отправить навстречу оркам мобильную армию генерала Велеска, как и советовал в письме принц Кристиан. Состоящая в основном из тяжелой кавалерии и грифоновых всадников, она может поразить неповоротливую орочью орду, даже не превышая ее в численности.
Кроме того, на полгода вводился военный налог в размере десятины доходов Церкви Велеса и пятой части с доходов купцов первой и второй гильдий. Лица, имеющие высокий дворянский титул, от этих выплат освобождались.
Также было приказано обратиться к послу Киррю и запросить от Авлии военной помощи. Были вызваны для отчета послы Таталии и Лордарона.
Посланник Таталии, прибыв спустя несколько часов, заметил, что его страна осуждает агрессию Кревланда, однако сам он вынужден отбыть в Асанну, для консультаций со своим правительством. Посол опроверг слухи о том, что консулы Таталии заключили сделку с нойонами о проходе их войск.
– Дела магов оставим магам, – ответил он. – Если что-то подобное произойдет, вас известят из Арагона. Мы же не доверяем более этим северным сидельцам.
И земля не разверзлась у него под ногами, его не ударила молния. Таталиец оскорбил весь Светлый Круг в присутствии совета, и те ничего не могли сделать, кроме как дать ему покинуть Энроф.
Новый лордаронский посланник был арестован и с нотой об объявлении войны вероломному герцогу Карлу выдворен из столицы вместе с прислугой и охраной.
Эльф Киррь обещал канцлеру, что войска Авлии уже выступили из Фортункипа и идут вдоль западной части Великого Хребта, исполняя приказ Совета Правды, к которому обратился сам Эдрик по прибытии в Рейхавен.
– Да укрепится наш союз. Вместе силы людей и эльфов сокрушат этот всемирный заговор тьмы! – заявил Киррь. Он утверждал, что за спиной варваров стоят нойоны, однако доказательств не привел.
– Идет расследование, когда предатели будут выявлены и наказаны, лишь тогда можно говорить о переломе в нашу пользу, – заявил эльф.
– Именно! – подтвердил канцлер. – Предавшие дело белых должны быть выявлены и казнены!
Посол Киррь так и не заметил ничего необычного в мыслях канцлера. Верные Рууду монахи плотно блокировали его астральное тело.
Итак, армия Велеска двигалась с таталийской границы уже несколько дней. Больше десяти тысяч всадников, среди которых много записавшихся на службу разорившихся рыцарей, и пять сотен грифонов быстрым маршем переходили от города к городу. Везде их встречали с радостью и надеждой. Под вечер долгого дня к генералу прибыли передовые дозорные, видевшие с воздуха Кастелатус. Город был осажден и горел. Пленных пока не было, но встреченные беженцы говорили о не менее чем шестидесяти тысячах орков, и их число постоянно росло.
– А что остальные города по восточной дороге, как Карстольд? – поинтересовался генерал.
– Беженцы говорят, укрыться можно было только в Кастелатусе! Все прочие крепости и города по восточным дорогам сожжены и разграблены орками.
– Неужели и Карстольд пал? По слухам, там защищается великий чародей, сосланный туда орденом! – поразился Велеск.
– Точных сведений нет, но говорят, что город полностью разрушен, – ответил разведчик.
Восточная Эрафия, Карстольд и его окрестности, Шестой путь Лун, 989 год н. э.
