Al1618 - Тени Прерии. Свои среди чужих
А так, «сходящий на берег» уставший экипаж лихтера и их с Зябликом встречало только трое — сгорбленный от старости или вследствие травмы старичок и пара самочек среднего возраста. Если принять во внимание что самочки оказались пилотами челнока («сойти на берег» оказалось образным выражением, от орбитального причала до собственно «берега» надо было еще немало пропутешествовать), то и вовсе — количество встречающих было меньше некуда.
Но статусные вопросы Хранителя волновали как обычно в последнюю очередь. Он-то и пункт их прибытия выяснил в последние малые циклы перед прибытием. Так что ходящие байки про рассеяность и неприспособленность к жизни у ученых не так уж и беспочвенны.
А прилетели они в довольно специфическое место. Принять их с Зябликом согласился не обычный клан, потому как за пять сотен циклов поменялось очень многое, и вряд ли было возможно установить даже отдаленное родство. Потому о желании видеть в своих рядах «потеряшку» заявило учебное заведение — центр подготовки пилотов, из стен которого в свое время вышла его мать. Что же, решение не совсем лишенное определенной логики.
Внушал сомнения лишь момент — найдется ли ему достаточное количество сверстников для развития, но небольшое исследование вопроса все разрешило. «Учебный клан дальнего поиска» был довольно странным местом, помимо свой основной задачи — подготовки пилотов, он действительно являлся в полном понимании этого слова «кланом», то есть самодостаточной единицей общества. И дети там тоже были, даже если не считать таковыми первые курсы, а обучение начиналось в возрасте семи-восьми циклов, то вместе с родителями проживали еще и дети курсантов старших курсов.
Некоторая доля учащихся не доходила до выпуска и отсеивалась именно таким вот оригинальным способом — составив пару и родив ребенка. Они и пополняли «береговую» инфраструктуру дальнего поиска, учебные и технические его службы. Полно «семейных» было и в научной части, а вот преподаватели и наставники чаще всего были из «вернувшихся со звезд», то есть тех, кто решил завести малыша и оставить ДП уже в более зрелом возрасте. Среди последних — женщин было подавляющее большинство.
Так что на недостаток детей клан не жаловался.
Но все было еще впереди, а пока встречающие пытались распихать прибывших по местам. Собственно проблемы возникли только с Хранителем, ну и с Зябликом, поскольку он категорически отказался расположиться в пассажирском отсеке и только шипел на всех приближающихся из-под защиты спинных шипов.
В итоге борттехник, бормоча слова совсем непредназначенные для некоторых любопытственно шевелящихся ушей, пыталась разместить в грузовом отсеке «шагающий танк», а бортехнику по ушам ездила пилот, живописуя, что она с ней сделает, если в процессе спуска «груз» сместится. В итоге Хранитель все же не выдержал и, используя усвоенный во время Игры «военно-уставной», вежливо попросил парочку заткнуться. Потому как сентенции пилота явно были пустым теоретизированием — смещение груза весом больше четырехсот кило, да еще с центром тяжести расположенным на высоте больше полутора метров или не будет иметь никаких последствий, или опрокинет челнок (тут как повезет с моментом), что в любом варианте не позволит пилоту реализовать ее планы.
Последовавшая за высказыванием немая сцена — «оп-па, а оно, оказывается, разговаривает!», очевидно окончилась осмыслением факта, что в трюме находятся три разумных существа, а не двое и груз. Борттехник, после того, как хлопнула себя лапой по лбу, просто отгородила участок трюма двумя параллельными сетками из широких лент, а пилот вежливо, и слегка опасливо, попросила держаться и смещать «центр тяжести» в сторону противоположной крену, когда начнется болтанка.
Впрочем, на фоне столь глобальных приготовлений, спуск прошел совершенно незаметно. Пилот оказалась мастером своего дела, или просто кораблик был хорош, но практически не трясло.
* * *По прибытию на место тот самый дедушка сразу показал, где они будут жить. Небольшое обследование установило, что им выделили несколько камер проживания, соединенных в единый комплекс. Что характерно, полностью автономный и способный быть изолированным от соседей, пусть сейчас массивные переборки подняты, а стены скрывали свою близкородственную связь с броней линкора под веселенькими накладными панелями, но все могло измениться по нажатию одной кнопки. Так же несколько смущало полное безлюдье вокруг.
Впрочем, схема крыла здания, в котором они сейчас находились, разрешила все вопросы — помещение являлось частью больничного комплекса, а если быть еще более точным — изолятора. Значиться, сетовать на жизнь было просто глупо, помнится условия содержания «особей представляющих опасность для других» в Улье были куда как менее комфортны.
Так что вопрос сопровождающему был задан только один — «где тут Личинка сможет общаться со сверстниками?». На что тот посмотрел как-то странно, но ответил, что придет «завтра утром» и заберет Зяблика в другое место, где он сможет познакомиться с новыми друзьями, после чего бросил — «располагайтесь пока и готовьтесь, завтра будет тяжелый день», и удалился.
Наутро действительно появилась та самая престарелая особь, судя по всему ближайшее время их «круг общения» будет несколько ограниченным, которая после приветствия проследовала прямиком к игравшему в «гнездышке» малышу и смело извлекла его наружу, ухватив лапой за шкуру на шее. Хранитель уже приготовился оказывать первую помощь и судорожно припоминал, где он вчера видел аптечку, но Зяблик висел абсолютно индифферентно, скрестив лапки и никакого желания проявить норов не выказывал — видимо старательно усыплял бдительность.
«Сопровождающий» заявил, что — «вернет ребенка к вечеру» и просил сильно не волноваться, после чего удалился, помахивая в такт шагам «меховым кулечком». Оставалось только застыть столбом посреди камеры проживания, выпихнув «на верх» Исследователя — пусть обрабатывает свои наблюдения пока время есть, а мы пока «во тьме» побудем — так волноваться меньше.
Предчувствия ее не обманули.
Вечером была наблюдаема довольно интересная, если отрешиться от переживаний, картина. Расслышанные издали шаги позволили приготовиться, несмотря на то, что вызвали полное недоумение картиной нарисованной слуховыми отростками, а потом парочка вывернула из-за поворота тоннеля, и услышанное получило подтверждение от глаз.
Зяблик возвращался назад самостоятельно и старался держаться от своего сопровождающего на приличном расстоянии, не давая дистанции сократиться. Увидев замершего в створе дверей Хранителя он «обфыркал» своего попутчика и степенно направился домой, всем телом демонстрируя гордость и независимость, был бы хвост — наверняка держал бы его как можно более высоко, да еще и в стороны кончиком крутил.
Хватило его, правда, ненадолго, где-то уже с середины расстояния его неспешный шаг ускорился, а под конец он и вовсе рванул вперед отбросив всякую гордость — скорее под мамину защиту, да так быстро насколько возможно на трех лапах — на третью была одета лангета.
Сопровождающий же, сделав жест прощания, поспешно удалился за поворот, эхо его шагов явственно говорило, что он изо всех сил сдерживался, не давая себе перейти на бег — видимо рассудком понимая, что если его захотят догнать, то догонят.
Но гонятся никто и не собирался. Хранителя сейчас больше всего волновало состояние Личинки, которая в этот момент, будто вспомнив их первую встречу, вцепилась мертвой хваткой в левое плечо, и ни за что не хотела с ним расставаться. Он теперь даже не трясся, а просто заглядывал в глаза с тоской и надеждой.
Внешний вид Зяблика при том был, надо сказать, не самым замечательным. Помимо лангеты, тельце украшало множество царапин и мест, где кусочки шкуры были вырваны что называется «с мясом», хватало и следов укусов. Словом, было впечатление, что боец явился прямо с жестокой кошачьей драки.
Впрочем, почему «впечатление» — в отличие от Улья, где ранг устанавливается с рождения и поддерживается «биением сердца», у мягкотелых уровни подчинения определяются каждой особью экспериментально. И если взрослые обычно обходятся наблюдениями и выводами, то попытка присоединится к молодежной «стае» практически наверняка означала цепочку выяснений «кто круче», прежде чем чужака признают и примут.
Все это было понятно заранее, но вот результат, честно говоря, заставлял задуматься. Количество повреждений наводило на мысль, что против слишком наглого и непокорного чужака объединились все остальные, но вопрос был даже не в этом. Вдоль хребта от ягодиц до загривка шли две очень характерных «ленточки», мало похожих на след от когтей или зубов.
Хранитель, пожалуй, сказал-бы что это следы от удара хвостом, боевым шупальцем Стража или скорее Хранителя кладки. Словом, две эти отметины и точно такая же — от верхней части живота до ключицы, были оставлены чем-то тонким, гибким, способным растягиваться при замахе и сжиматься в момент удара. Вот только ни хвостов, ни щупалец у идалту не было…
