Джон Френч - Ариман:Изгнанник
Амон, вращая посохом, отступил. Из его разума выскользнула бритва невидимой силы и оставила кровавую полосу на руках Аримана. Внезапно его руки стали липкими от крови. На одежде расцвело багряное пятно. Колдун рванулся вперед, движение, клинок и разум слились в одну точку. Посох и меч встретились во вспышке сверхновой. Ариман пошатнулся, и его разум на мгновение открылся.
Амон мысленно вышел из тела и врезался в сознание Аримана прежде, чем тот успел прийти в себя. Он походил на грозовое облако чистой энергии, озаряемое изнутри прожилками красного огня. Ариман упал и выронил меч. Разум Амона пронесся по сознанию Аримана, прожигая пламенеющие полосы. Ослепительный огонь захлестнул нервные окончания Аримана и заполнил голову. Азек горел изнутри, телом и душою. Ярко-холодная боль опаляла грудь. Он почувствовал серебро на языке и ощутил, как острые осколки заскользили к сердцам. Неужели он пошел на слишком большой риск? Неужели его ждет поражение?
С конечностей стоявшего над Ариманом Амона раскрутился огонь. Свет в ангаре померк. Амон становился все выше и выше, превращаясь в фигуру из жара и черного забытья. Колдун поднялся на ноги, затем воспарил в воздух. Ариман чувствовал во рту запах жженого мяса. Язык покрывался волдырями, вены сковывал красный лед. Азек поднял глаза на силуэт Амона.
+ Ты станешь таким же, какими сделал нас, + голос Амона заполонил разум Аримана. + Прахом. +
Ариман, содрогаясь всем телом, медленно покачал головой.
+ Рубрика, + голос Аримана был ясным и холодным. + Ты был прав насчет Рубрики. Теперь она часть Тысячи Сынов. И вплетена в наши сущности, + Амон замер, и Ариман увидел, что он наконец понял. + Рубрика течет сквозь каждого из нас, связывает нас, поддерживает нас, + Амон попытался вырвать свой разум из сознания Аримана, но безуспешно. + И ее сила в моих руках. +
Финальные слова Рубрики, которая была древней еще до того, как человечество научилось мечтать, слетели с губ Аримана. Амон услышал их и закричал, становясь все ярче и ярче. Ариман больше не видел ангар, а только черную пустоту и призрачный силуэт Амона в золотом свете. Пылающие нити соединяли их вместе, стягивая все ближе и ближе, пока Амон бился в их путах.
+ — Амон, — + словом и мыслью произнес Ариман.
Крик Амона разлетелся по всему ангару, становясь все громче и громче.
+ Нет. Ты не можешь, + зазвенел в голове Аримана голос Амона. Стала подниматься буря, свиваясь в ураган вокруг пылающей фигуры Амона.
Вокруг него вспыхнул белый свет. Ариман почувствовал последний вздох брата, когда его плоть превратилась в прах, словно раскаты грома на пустынном горизонте.
Доспехи Амона распались, детали отсоединились друг от друга, рассеяв серый прах по ревущему ветру.
Вихрь охватил Аримана и оторвал от палубы. Колдуна окружили детали доспехов Амона, соединяясь над его обнаженным телом. Затем, по одной пластине за раз, они опустились на кожу. Наконец на голову Аримана опустился рогатый шлем Амона. Колдун увидел мир, покрытый строками данных и с наложенными аурами, истекающими из варпа. Азек опустился обратно на пол.
Все глаза, как живых, так и мертвых, неотрывно следили за ним. Разумы живых колдунов дрожали на грани нерешительности. Мертвые просто ждали.
Ариман почувствовал свой язык, успокаивающееся биение сердец, едва заметное движение мышц. Он на секунду прикрыл глаза.
«Вот и все, — подумал он. — Теперь только один путь — вперед».
Ариман воздел руки. Из палубы вырвалось пламя. С доспехов каждого воина Рубрики и колдуна начала отслаиваться красная краска. Клочья закружились в пламени. Отполированные серебряные пластины брони долгое мгновение, поблескивая, отражали огонь, словно горящее масло. Затем пламя посинело, и серебряные доспехи стали цвета прозрачного сапфира. Ариман посмотрел на ряды синих доспехов. Где-то на задворках разума раздалось карканье ворона.
Азек медленно опустился на колени и склонил голову.
— Простите, братья мои, — он поднял глаза. Прорези шлема полыхнули холодным светом. — Теперь мы начнем заново.
ЭПИЛОГ
Несмотря на огромные размеры мостика «Сикоракса», на нем царила тишина, нарушаемая лишь тихими механическими щелчками и шепотом отдаваемых приказов техноремесленников кирабора. Посреди нефа мостика парил прорицательский кристалл — сфера диаметром с рост Аримана. Он пел в разуме колдуна, будто стеклянный колокол, по которому били серебряным молотом.
Образы сражений затуманивали глубины кристалла. Ариман наблюдал за тем, как корабль с корпусом в виде наконечника копья вращается на фоне далеких звезд. Его двигатели то и дело пытались включиться. Из пробоин вырывался горящий пар. Он вел огонь, поливая мертвую пустоту рваными полосами света, но ни во что не попадая. Вдруг в умирающий корабль угодила макро-боеголовка. Образ в кристалле захлестнула белизна, когда снаряд сдетонировал. Корабль разорвало на части, каждая из которых горела, исчезая во мраке, словно брошенный в колодец факел.
Разум Аримана отдалил образ, и видение в сфере расширилось. Лазерные лучи прочерчивали пустоту, звезды терялись среди разрывов торпед. Он видел построения сходящихся кораблей, которые рассекали пустоту и кружили вокруг добычи. На секунду его внимание привлекла вспышка плазменного взрыва высокой массы. Кто-то сможет сбежать, это неизбежно. Но от судьбы не уйдешь, в этом колдун не сомневался.
Большая часть собравшегося флота Амона перешла на сторону Аримана. Другие — нет. Горстка отступников и несколько банд полукровок ответили на его призыв к покорности орудийным огнем. Другие сбежали. Ариман отправил единственный приказ: выследить их.
«Подобная необходимость порождает чудовищ», — подумал Азек. Но это было необходимо, до конца пути, по которому они теперь шли, их еще ждало много крови и разрушений. К сожалению, это была пустая трата сил, но ничего уже не изменить. Большинство банд, откликнувшихся на пламя Амона, не видели проблемы в том, чтобы поклясться в верности новому лорду. Ариман поморщился.
Из Тысячи Сынов лишь две группы отказались преклонить перед ним колени. Калитиедес, лорд ордена колдунов из полудюжины легионов, бежал первым. «Второй круг» не открыл огонь, но и не ответил на зов Аримана, забрав с собой два десятка его братьев. Он отпустил их, приказав своим охотникам преследовать другие цели.
Ариман отвернулся от кристалла, и образ в сфере затуманился. Кармента сидела на командном троне, ее плоть и аугментацию скрывала широкая мантия из красного бархата. Голова техноведьмы была опущена, глаза тускло светились из-под капюшона. По палубе вились кабели, ползли по трону и исчезали в складках ее одежды. Они гудели и жужжали, заставляя ныть зубы. Женщина не вставала с тех пор, как ее отсоединили от машинной башни в ангарном отсеке. Одно это едва не убило ее. Но Ариман не волновался — этого следовало ожидать.
— Госпожа, — отчетливо произнес он и шагнул к командному трону. Женщина медленно подняла голову. Под капюшоном зажегся зеленый свет, постепенно становясь ярче. Из скрытого рта послышалось нарастающее жужжание машинного кода. Она замолчала. Ариман услышал хрип, а затем техноведьма вздрогнула.
— Ты хочешь сказать, что я буду жить, — сказала Кармента запинающимся монотонным голосом.
— Кто сейчас говорит: «Дитя Титана» или Кармента?
— А кто отвечает: Хоркос или Ариман?
Он рассмеялся, и ему стало интересно, было ли это шуткой.
— Это была шутка, — сказала Кармента, словно прочитав его мысли. — Неудачная.
Он кивнул, затем снял рогатый шлем. Азек сделал вдох, отметив странный запах корицы, который, казалось, повсюду следовал за кираборами.
— «Дитя Титана» будет уничтожен перед нашим отбытием, — осторожно сказал он.
— Перед отбытием флота, — пропела Кармента, неожиданно резко подчеркнув последнее слово. — Какой тебе теперь прок от остова корабля?
— Это…
— Место воспоминаний и оставленного прошлого, — механические глаза Карменты встретились с взором Аримана. — Пусть горит.
— Теперь ты будешь «Сикораксом», — сказал колдун и окинул взглядом мостик, указывая на бронзовые и серебряные приборы, бесшумно снующих техноремесленников. Кармента издала пульсирующее пощелкивание кода, а затем медленно покачала головой.
— Нет. «Сикоракс» будет мной, — она прокашляла последовательность чисел. — Достойное наказание.
В воздухе повисло молчание.
— Зачем? — спросила женщина. — Зачем прощать мое предательство?
Ариман устало улыбнулся.
— Мы все должны надеяться, что предательство можно простить, — сказал он и отвернулся.
Когда шаги Азека стихли вдалеке, Кармента кивнула. Ее голова опустилась, свет в ее глазах потускнел, и техноведьма продолжила бормотать сонную песнь машине.
