Федор Березин - Война 2030. Атака Скалистых гор
Кстати, именно процесс возвращения «на исходные позиции» являлся самым слабым местом общего плана нападения. Конечно же, и без того все и вся там держалось на тончайших ниточках, сотканных из технологии везения. Но отход висел уж совсем на волосинке. Ведь первичное нападение все-таки являлось для защитников «Прыща» делом неожиданным, правильно? Но уход через их боевые порядки обратно, сюрпризом сделать никак не получалось. И потому эта часть плана имела достаточно вероятностный аспект. Предполагалось, что противник будет принимать такие-то и такие-то шаги противодействия. Например, когда отряд установит мину с часовым механизмом и вернется обратно, к предпоследним воротам, открывать их полностью они не будут, просто приоткроют, чтобы установить радиосвязь.
Вторые ворота отстоят от первых на триста метров, да еще и развернуты относительно них на девяносто градусов. Это сделано давным-давно, на случай настоящей, серьезной войны, когда здесь, прямо около входа, будут рвать материю ядерные заряды. Если они окажутся достаточно высокоточными, то внешняя створка весьма вероятно окажется в эпицентре. Может быть, ее вообще расплавит или просто выдавит внутрь, ибо для сил, высвобожденных из атомных ядер, метровый слой титана со сталью не является принципиально толще шоколадной фольги. Тогда ударная волна и миллион градусов жара рванутся дальше, в прохладу тоннеля. Следующие ворота не столь массивны. Трехсотметровый бросок по коридору почти наверняка ослабит огненный язык плазменного шара, но насчет ударной волны этого сказать нельзя. И тогда именно разворот тоннеля на девяносто градусов может спасти положение. Конечно, не исключено, прилетевший откуда-нибудь с другого континента заряд, будет столь чудовищной силы, что сможет свалить и эти ворота, и тут уж вся надежда на следующие километры, а так же третьи, четвертые, и далее по списку, створки. Однако сейчас проводилась если и атомная война, то весьма локального вида.
По крайней мере, на окончательном этапе рейда «Пульсара» те, далее размещенные, ворота значения уже не имели — они оставались позади. Требовалось покинуть объект нападения с возможно меньшими потерями. Вот для этого и использовалась воротная створка номер «два». Отряд должен затаиться там, за ней, а сюда только передать команду на открывание ворот «один». Ну, а оставленный загодя сторожить вход, бывший гроза игровых автоматов, Никита Кучконос используя малюсенькую штуковину, с прошедшим загрузку от компа Королевой микрочипом, обязался переадресовать команду спрятавшемуся где-то в потолочных балках роботу-невидимке. Потом первые ворота открывались.
Предусмотренная планом реакция охранников, мающихся за стеной в ожидании, обязалась стать следующей. Тут же, без всякой паузы на разведку, они задействуют для обстрела внутренностей тоннеля весь наличный арсенал. В трехсотметровом аппендиксе тоннеля должен, на минуту или две, реализоваться, может, и не атомный подрыв, но по крайней мере пушечно-пулеметный ад. Не исключалось воздействие больших калибров, хотя, конечно, для применения их по подземелью, от защитников требовалось некоторое помешательство. Однако оно становилось очень и очень вероятным после неудачного отражения атаки в самом начале. Именно потому «Пульсар» прятался за прикрытой створкой ворот «два».
Потом, после первичной разрядки магазинов и казенников врага, створка «два» открывалась, и «пульсарцы» бросались вперед со всей возможной скоростью. С дымовой завесой и прочими подобными вещами, понятное дело. Триста метров для скоростей в диапазоне ста — двухсот км в час дистанция смешная. Естественно, имелись вариации, когда враг не просто палил с места, а предпринимал одновременный штурм. Ну что ж, тогда внутри тоннеля должно было состояться встречное сражение.
В любой из вариаций, хуже всех приходилось товарищу-солдату Кучконосу. Ведь он находился тут, в устье тоннеля. Вполне допустимо, что до полного открывания ворот номер «один», он успевал нырнуть за бетонный выступ, размещенный метров на пятьдесят далее от входа. Однако так или иначе, он должен оказаться в зоне воздействия рвущихся в узком пространстве снарядов. А в случае атаки, стать первым из атакованных. Ну что же, ведь до этого он, в отличие от остальных, почти двадцать минут прохлаждался без особого дела.
118. Средний уровень. Воздух
— Майор, а вы уверены, что у янки только один такой супер-пупер-мозг? — спросил когда-то Минаков.
— Герман Всеволодович, я удивляюсь. С каких пор младших офицеров беспокоят столь серьезные теоретические проблемы? — Драченко изобразил на лице просто зловещую улыбку — сказывались последствия ускоренной пластиковой хирургии обожженного когда-то лица.
— Я к тому, что после очередного аврала, хотелось бы передохнуть. Или хотя бы знать, что передохнуть не удастся, а надо будет снова штурмовать какую-то гору.
— Не волнуйся, лейтенант. Не в том плане, что другого суперстратега не существует — он-то как раз наличествует, — а в плане штурма горы. Видишь ли, он размещен несколько хитрей, чем этот самый «Прыщ». Представь себе, в воздухе! Так что, несмотря на твою былую аэромобильную подготовку, в оплаченных китайцами вертолетных экскурсиях, ты все едино негоден для атаки «Прыща-2», или как он там называется; я точно не в курсе.
— Ну, «америкосы»! Ну, «самоделкины»! Просто нет продыху от этих «фарадеев»! — без всякого притворства возмутился Герман.
— А чего тут такого эдакого, лейтенант? Они ведь наворовали «мозгов» со всего мира (я о биологических, понятное дело). Так что хватило на многое. Это сейчас с чужим интеллектуальным добром стало похуже. Может, потому у них и состоялся этот самый кризис, кто знает?
119. Прочность брони
Зря он после отключения экранов внешнего обзора напрягал слух. Что он хотел услышать? Таранят ли внешние ворота танки «Абрамс»? Взрывают ли там фугасы направленного действия? Наверное, такие шумы действительно бы прорвались даже через метровую сталь. Вот насчет газовой или лазерной горелки было достаточно сомнительно. Однако, безусловно, услышать он хотел совершенно не это. Тогда, быть может, он жаждал расслышать, как дышит или почесывается маленький робот, притаившийся в считаных метрах над головой? Нет, миллиботу не требовалось делать ни того ни другого, так что он должен был оставаться скрытым до самого конца и проявляться только через осуществление действия. То есть через откупоривание ворот. И значит, Никита Кучконос прислушивался вовсе не к этому. Вдруг в молчании вкопанного в американскую гору трехсотметрового отрезка трубы он хотел распознать сигналы из прошлого? Из тех времен, когда он, глупеньким, но внезапно направленным в цель юношей орудовал ломом и бейсбольной битой? Громил вместе с такими же парнями мерзких одноруких пришельцев с другого континента? Хотел снова услышать, как из их развороченных тел высыпаются жетоны с мелочью и лопаются таинственные, настроенные на облапошивание олухов, провода? И ведь иногда из темного, с намеренно выколотыми глазами ламп, уходящего во тьму коридора действительно доносились какие-то шорохи, похожие на тени, и даже приглушенный визг. А вот как раз это и было именно тем, что он хотел услышать.
Но то были вовсе не отголоски старинных лихих времен, не скрежет выбиваемых из «одноруких бандитов» душ. Нет! Хотелось надеяться, это приглушенные запертой броней створок и расстоянием выстрелы «плазмобоев». Значит, там, вдали, родной «Пульсар» все еще убивал, а значит, все еще жил. Может, он до сей поры пробивался с боем вперед, к запланированному месту закладки бомбы? Или уже, оставив ее, отступал назад? Хотя это вряд ли. Какой смысл оставлять взведенную мину на территории неочищенной от врага? Но мало ли, вдруг, добытый Центром план подземных коммуникаций устарел? И тогда, по неизвестному ответвлению коридора, в тыл «Пульсару» зашел новый, доселе отрезанный контролируемыми запорами, взвод внутренней охраны? Как можно узнать такие подробности? Наверняка никак. Однако Никита Кучконос все равно прислушивался, ибо, кроме слуха, у него не оставалось никаких источников окружающей информации.
120. Средний уровень. Воздух
Думаю, основатели воздухоплавания братья Райт не смогли бы представить, а родоначальник кибернетики Фон Нейман не в шутку бы удивился, однако все было именно так. Большущий «Боинг-1207» использовался всего лишь как носитель оптико-электронно-кибернетической системы. На первый взгляд ничего странного. Тем не менее назначение данной техники было не в обозрении мира сверху, со своего десятикилометрового потолка, а именно в транспортировке над миром «электронного мыслителя». Нет, перевозка с места на место была здесь вообще-то совершенно ни при чем. Хотя, разумеется, время от времени самолет садился там или тут. Кстати, не везде где хочется, ибо для посадки и взлета гиганта требовалась полоса длиной три с половиной километра. Садился он всего лишь для заправки и профилактики двигателей — их наличествовало целых шесть штук — а так же регламента узлов управления и планера. Так что основную часть жизни лайнер и его груз проводили в полете: весьма разорительная привычка в последнее десятилетие существования на планете нефти.
