Василий Головачев - Особый контроль
– Может, и в самом деле мысль можно выразить иначе, – через некоторое время сказал начальник конструкторского бюро. – Если говорить о несоответствии, то в двух словах можно сказать так: мы не всегда замечаем несоответствие своих желаний и возможностей.
– Мысль, честно говоря, не новая.
– А разве от этого она потеряла смысл?
– Хорошо, кажется, я вас понял, – вздохнул помрачневший Керри Йос. – Показывайте свое взрывчатое хозяйство.
– Чего ты меня будишь среди ночи? – сердито сказал Томах, протирая кулаками глаза. – Не мог подождать утра? Что стряслось?
Филипп молча протянул пуговку объемного фото.
Станислав сдавил пуговку пальцами, и сон его как рукой сняло.
– Где?!
– В блоке ограничителя, на крышке каркаса.
Томах еще раз вгляделся в мигающую в материале «звезду Ромашина», вернул фото.
– Ч-черт! Этого нам только не хватало!
– Не нравится мне это.
– Думаешь, мне нравится? Видишь, и Наблюдателю тоже… знать бы, что именно.
– Полагаешь, это он?
– Кто еще?
– Н-ну, пошутил кто-нибудь… Бассард, например. Что делать?
– Бассард шутить не способен. Погоди, дай сообразить… Во-первых, сообщи Никите, ну и Керри, само собой. Во-вторых, обыщи всю аппаратуру, может, отыщется еще что-нибудь странное. Ну а потом решим, что делать дальше. Беги.
Филипп не совсем понял, что он должен искать, но переспрашивать не стал. Тревожное чувство приближающейся беды снова всколыхнуло душу, заставляя ум напрягаться в поисках причин тревоги. Он походил по комнате, ожидая, пока оденется Томах.
– Тебя еще что-то беспокоит? – спросил тот.
Филипп остановился на полушаге, очнулся.
– Извини, замечтался. До связи.
Томах удивленно смотрел ему вслед.
Спустя полчаса Филипп подлетел к стройке, выросшей на горизонте гроздью огней и световых конусов, рассеивающих ночной мрак на сотни метров вокруг. Негромкий, равномерный шум стройки разносился ночью довольно далеко, не прекращаясь ни на минуту. Строители торопились, и работы велись непрерывно, днем и ночью.
Отпустив машину, Филипп подвесной дорогой доехал до верхней строительной площадки, а оттуда пневмолифтом опустился на дно установки, где располагались основные узлы энергораспределителя и каскад автоматики.
Как и ожидалось, в помещении каскада ничего нового не обнаружилось, хотя Филипп обшарил буквально все углы и закоулки. Потрогав как ни в чем не бывало «поющую светом» «звезду» на крышке прибора – единственное доказательство присутствия здесь Наблюдателя (в чем Филипп сомневался, так как получалось, что Наблюдатель либо совсем потерял осторожность, либо стал вмешиваться во все события, что было явно несолидно с его стороны), – Филипп стал развивать свою идею о причинах появления мерцающих «звезд», и в это время в гулком объеме конуса установки сквозь шум послышались громкие голоса. Он выглянул из помещения каскада автоматики и спросил пробегавшего мимо монтажника, в чем дело.
– Канавокопатели возле основного фундамента наткнулись на какой-то старый кабель, – крикнул парень на бегу.
Филипп поспешил выбраться наверх и через несколько минут подходил к группе людей, сгрудившихся у замерших роботов-диггеров.
– Разрешите? – сказал он негромко. Люди расступились. В канаве на глубине двух метров, выхваченные из тьмы прожекторами машин, уходили из стены в стену очищенные от земли два толстых кабеля в черной оплетке. Вид у них был совсем не старый, но Филипп понял, почему строители употребили слово «старый». Канава была прорезана в окаменевшем до твердости скалы грунте, а чтобы песок и пыль могли слежаться до такого состояния, должен был пройти не один десяток лет.
Филипп разогнулся и посмотрел на замолчавших строителей.
– Прошу вас ничего здесь не трогать. Диггеры убрать подальше, а вокруг этого места хорошо бы поставить ограждение.
– А кто вы такой? – не выдержал стоявший впереди остролицый некрасивый парень. – Сейчас придет координатор, он и будет распоряжаться.
Филипп спокойно пожал плечами.
– Я работник отдела безопасности УАСС. Пожалуйста, выполните мою просьбу, пока я вызову тревожную группу.
Еще раз оглядев безобидные с виду кабели, Филипп поспешил к пункту координации строительства и набрал телекс дежурного полигона:
– Я Ромашин, официал-девять отдела безопасности. Дайте вызов технической бригаде отдела и экспертам «Аида».
– Тревога степени А? – спросил невозмутимый дежурный.
– «Штормовое предупреждение».
– Координаты?
– Новая стройка на границе полигона. Нашли в земле кабель, возраст примерно сто – сто пятьдесят лет, но я могу и ошибаться.
– Принял. – Дежурный выключил связь.
Вскоре к месту находки подлетели десятиместный флейт с алой мигалкой «Аида» и куттер с группой экспертов безопасности. Из них высыпали молчаливые крепкие ребята и споро принялись устанавливать какие-то приборы, тянуть провода и антенны. Филипп был теперь им не нужен, да он и не навязывался в помощники. Узнав, что он инспектор отдела безопасности, старший тревожной группы попросил только обеспечить установку зоны внимания, что Филипп и сделал без особого энтузиазма. Захотелось вдруг спать, навалилась усталость, скорее всего от пережитой нервной нагрузки, и, потеряв интерес к событиям, Филипп ушел со стройки.
Наутро стало известно, что первые концы найденных кабелей тянутся на восемнадцать километров к горам Макдональд и заканчиваются в заплывшем песком бункере с аппаратом выдачи команды подрыва, а вторые уходят прямо под стройку на глубину в двадцать с лишним метров и подсоединены к подготовленному для испытаний взрывному ядерному устройству. Возраст кабелей, устройства и бункера оценили в двести шестьдесят лет, тем не менее они находились в рабочем состоянии и не потеряли своего зловещего предназначения.
– Очевидно, кто-то двести с лишним лет назад здесь тоже экспериментировал со взрывом, – сказал Томах, встретившись с Филиппом утром возле громады почти готовой установки.
– Странное совпадение, если не сказать больше. Странно уже то, что взрывное устройство оставили не законсервированным, а готовым к взрыву. Набирай код на командоаппарате и взрывай. Не найди мы кабели, могла бы произойти катастрофа. Что здесь было до полигона?
– Кажется, космодром. Но точно ли на этом самом месте, утверждать не берусь. Сюрприз, конечно, отменный. Ты докладывал Керри?
– Он только что отправился домой, в отдел.
– Удалось установить, кто принял решение разместить установку именно на этом месте?
Томах неопределенно повел плечом.
– Нет, и это весьма удивительно. Компьютер СЭКОНа, ведущий запись заседания рабочей комиссии, момент решения почему-то не записал, так что никто не знает, чья это идея. В связи с этим у Никиты появились важные соображения, он просил найти его до оперативки у Керри. Да вот он, кстати.
От стоянки малых машин-антигравов к ним шел Богданов в сопровождении вечно озабоченного Бруно Осинниго, помахал издали рукой.
– Однако Наблюдатель добрался сюда раньше нас, – сказал он со странной интонацией, пожимая друзьям руки.
– Что ты этим хочешь сказать? – прищурился Томах.
– Потом поймешь. Пошли посмотрим?
Томах посмотрел на часы.
– Времени у нас мало, но посмотреть надо.
Все четверо двинулись к подъемнику.
– Точно такой же, – сказал Богданов, погладив пальцами продолжавшую мигать «звезду Ромашина» в металле крышки прибора, когда они проникли в помещение каскада автоматики. – Где мы их только не встречали, а?
– Впервые на промежуточной ТФ-станции, – начал загибать пальцы Бруно и мельком посмотрел на Филиппа. – Но узнали об этом, кстати, в последнюю очередь. Потом на орбитальных станциях над Орилоухом, на Шемали, на Истории, на бортах разведкораблей, на Триасе.
– Непонятно, с чего вдруг Наблюдатель взял человечество под столь недвусмысленную опеку.
– Вероятно, потому, что мы долго раскачиваемся, – сказал Филипп. – «Звезда» скорее всего не что иное, как знак внимания, а не запрета. Запретить нам Наблюдатель ничего не может, а вот предупредить, обратить внимание компетентных органов может. Что и делает.
Томах посмотрел на Богданова.
– Мы его возможности испытали на себе, так что ты не прав насчет «не может запретить». Не хочет, так будет точнее. А цель его понятна, ты сам ее сформулировал недавно. Как только мы задумываем вмешаться в природу иных миров или провести эксперимент, способный повлечь за собой какие-то последствия космического масштаба… кстати, вот вам вектор вмешательства Наблюдателя – экоэтика космического, галактического масштаба! Правда, я назвал бы «звезду» не знаком внимания, а знаком предполагаемой беды. Для нашего времени даже один равнодушный взгляд может стать знаком беды, не то что «звезда».
– Наблюдатель вроде няньки? – хмыкнул Бруно. – Плохо верится. Мало нам СЭКОНа? Вообще сама идея глобального контроля над деятельностью человечества – фикция.
