Владимир Ильин - Повелитель миражей
Кояма Кенто обнаружил пропажу на следующий день. Охрана еще утром доложила о странном реве в ночи, но из-за запрета не рискнула проверять сектор с корпусом старого клуба.
В его душе не было злости или недовольства – лишь глухое раздражение на потерю времени. Неужели мальчишка думает, что он отступит? Еще никогда род Кояма не отдавал своего.
Кенто лично отправился к заносчивому подопечному. Предстояло обозначить его позицию под суровым японским солнцем, но вежливо и предельно деликатно, как умел только он сам. Парень должен почувствовать свою вину, а не обиду.
Мягко остановилась машина, выпуская ценного пассажира. Седой старик с неожиданной резвостью зашагал к воротам – вот уж кто не жаловался на здоровье, несмотря на седьмой десяток. Какие-то секунды – и в семи метрах перед ним широкие ворота, а за ними наверняка то, что ему с удовольствием вернут временные хозяева особняка.
Неожиданно жилистый человек встал между Кенто и его целью, будто бы вынырнул из кустов, что примыкали к стенам особняка.
– Кояма Кенто! – улыбнулся он старику и слегка поклонился в приветствии.
Черты лица Кенто заострились, руки сами собой начали складываться в смертельную технику.
– Хейга! – словно выплюнул старик, приветствуя врага рода. – Уйди с дороги, и я оставлю тебя в живых.
Воздух загудел от напряжения, словно под линиями высоковольтных передач.
– Нет, – улыбнулся старый соперник, и не подумав сдвинуться с места, – но можешь напасть на меня на родовых землях Хейга первым. Ну же, начни войну, – и недобро ощерился.
– Вы сдали эти земли на сотню лет. – На мгновение Кенто слегка растерялся, но только на мгновение.
– Мы отдали земли за этими стенами, – уточнил охранник, показывая на трехметровую преграду, – а я стою на тонкой зеленой полосе родной земли. – Он указал на метровое расстояние от дороги до стен. – Поэтому тебе придется пройти по ней, чтобы добраться до семьи парня. И я этого не допущу.
– Это мой человек! И не тебе указывать, что мне делать! – не сдержался Кояма и перешел на крик.
– Ты потерял право ему покровительствовать. Трижды не смог защитить. Но плату принял сполна, – с осуждением покачал головой Хейга. – Договор расторгнут, и мой клан тому свидетель.
– Думаешь, вам все позволено? Ничего, дай только время и… – прорычал было Кенто, но был невежливо прерван:
– Позволю не разделить твои надежды. Лисы – плохие воины, знаешь ли, – непонятно сказал охранник и победно улыбнулся в спину тихо зарычавшего старика, шагнувшего прочь.
Через день после приезда Березина с Урала
– Он вернулся, господин. – В уверенной фигуре и властном взгляде вряд ли кто смог опознать того нелепого громилу, что суетился возле другого нелепого персонажа – бойкого старичка с тросточкой у мини-вэна.
Ныне этот старик тоже смотрелся совсем иначе. Квинтэссенция власти, ее концентрация – в каждом плавном движении усохшего тела.
Одна правда была в том представлении – он был действительно болен. Говоря проще, он умирал.
Кожа стянула череп страшной маской, глаза выцвели, но умирающий клещами цеплялся за жизнь. Умирать не хотелось, особенно сейчас – на пике могущества и власти.
– Маска с ним? – шепнул он громиле.
– Нет, – покачал тот головой. – В доме тоже нет. Господин… а если Маски и не было никогда?
– Баронесса Амилла Фон Лютвиц, родилась в тысяча четыреста тридцать втором году. Объявлена пропавшей без вести после поездки в Россию, согласно родовой записи в тысяча четыреста пятьдесят седьмом. В тысяча пятьсот двадцатом году некая Амилла выходит за Вячеслава Березина, чудом спасшегося из окружения. – Непослушные губы старика пересохли от короткого монолога. – Дай воды.
– Господин, а если это другая Амилла? – Громила осторожно поднес бокал к губам старика.
– Быть может, и так, – выдохнул старец и откинулся на подушку, – значит, все зря.
– Зато мы лишили Кояму будущего «виртуоза», – улыбнулся адъютант, – мне передали запись, вас она порадует. У Кенто на ней такое лицо – сердцу тепло становится!
– Да, забавно получилось, – слегка улыбнулся глава рода, в душе горько переживая неудачу с Маской. А ведь была надежда…
– Он даже сейчас не понимает, что потерял, – продолжил громила, – мы всего-то подчистили записи полиции.
– Как жаль, что мне его не пережить, – закрыл глаза старец, чтобы больше их не открыть.
Громила осторожно слил содержимое стакана во флягу, спрятал ее в карман и тщательно протер бокал специальной салфеткой перед тем, как поставить на стол.
Еще один препарат – и из глаз выкатилась одинокая слезинка, а за ней вторая.
– Медики! – взревел трубный голос, и тут же в двери вломился десяток профессионалов, что терпеливо дожидались вызова.
Громила знал, что уже поздно. Вскрытие и анализы покажут обычную картину смерти от старости – почетную, если вспомнить сколько войн прошел умерший.
Бессмертие – слишком лакомая цель, чтобы отдавать другому. Каждый ведет поиски по-своему – старик предпочел путь мира и проиграл. Пройдут годы, и мастер войны откроет новый путь.
Не важно, знает парень, где Маска или нет. Важно, что он мог дать наводку – главное, правильно и очень убедительно спросить.
– Господин! – Слуга бухнулся на колени и прижал к голове холодеющую руку. – Не оставляйте нас, господин!
Эпилог
Никогда бы не поверил, что с неба может литься целый океан воды – непрерывно, целый месяц, превращая землю под ногами в непроходимое месиво, скрывая свет солнца за свинцовыми тучами и делая эту богами забытую страну еще тоскливее.
Вокруг меня за час ожидания образовался сухой пятачок – струи воды огибали щит и не давали размочить спрессованную поверхность под ногами. Собеседники не торопились или завязли в непроходимой грязи направлений, что здесь гордо называются дорогами.
Я достал из подкладки стопку запаянных в пластик фотографий – единственное, что грело душу между редкими звонками по спутниковому телефону. Первая карточка – Таня улыбается на фоне свежеотстроенного родового особняка Березиных, который приснился мне в то памятное утро. Через несколько месяцев мы вернулись в Россию все вместе и ни разу об этом не пожалели. Вторая карточка – Ай и Юко с огромным любопытством и подозрительностью трогают пальчиками изящных ножек воду в Волге. Вид огромной, величественной реки в каких-то метрах возле дома покорил их сердца и практически не оставил сомнений, где должен быть наш дом. Чуть позже они встретятся с русской зимой и обязательно будут ворчать, но слово-то уже сказано! Третья карточка – первенец, Виктор, в честь деда. Вернее, имя традиционно выбиралось по церковному календарю, так что я мог отговориться – мол, совпало, но на самом деле просто увидел невысказанную просьбу в глазах супруги и не стал спорить. Они помирились еще до рождения внука, а уж после – смотри фотографию номер четыре. Карапуз вдумчиво изучает строение носа счастливого дедушки, Авинов улыбается так, что кажется – еще немного, и лицо треснет. Фотографии номер пять, шесть и до десятой – сын на руках супруги, сын в кресле от боевого робота… но дед настойчиво мелькает на заднем плане. Еще фотографии – их много, я выучил все до единой, но перебираю с прежним удовольствием – дорогие мне люди вместе, поодиночке, с другими родственниками, с новой женой Кавати Макото и их ребенком. Да, да! Дедушка – седина в бороду, бес в ребро – оказался на удивление шустрым и окрутил очаровательную японочку в два раза младше себя. Как говорится, хочешь сильный род – займись лично, знаю на личном опыте, хе-хе. На самом деле с появлением Авиновых исчезла опасность поглощения рода кем-то сильным, потому дед со спокойной совестью вознамерился обзавестись еще несколькими наследниками – теперь есть кому их защитить и воспитать.
Более поздние фотографии – с выросшим и окрепшим малышом в компании с собакой странного зеленого окраса. Животное словно покрыто слоем дерна. Если присмотреться, можно заметить, что и глазки у собаки аккуратно нарисованы фломастером. Лес тоже последовал за нами, и то, как он пролез за нами на самолет и чуть не уничтожил его от испуга, отдельная история. В общем, с сыном они сдружились очень крепко – почти ровесники, Лес всего на год старше. Собака выполняет роль няньки, друга, домашнего питомца, охранника и напарника по каверзам, а еще он перешугал всех местных собак, кошек, медведей, волков, змей и любопытных соседей. Лояльность разумного растения обеспечил лично счастливый дед – о методах могу только догадываться, но в результате уверен.
Где-то на краю огромной поляны, в центре которой я стоял, мелькнули людские силуэты. Я осторожно положил фотографии обратно и застегнул молнию куртки. Настало время работы. Семья не нуждалась в деньгах, нас никто ни к чему не принуждал, не уговаривал и не просил. Было нечто большее – долг и ответственность за дела клана. Год назад, после празднования четырехлетия сына, род Березиных тихо-мирно вступил под руку отца Тани, оставив за широкой спиной сильного и влиятельного клана Авиновых все возможные трудности и проблемы. Финансами, предприятиями, капиталами занялась целая армия профессионалов клана за объективно очень скромный процент. Я мог ничего не делать до конца жизни, как и многие поколения моих потомков. Подобный образ жизни был недопустим, неприемлем, отторгался на уровне генетики. Потому я здесь, во славу рода, в интересах клана.
